Поэтому я лишь покачал головой в ответ на безмолвный вопрос Аледо. А вот с прощальными подарками я постарался так, как только смог. Трое получили простые защитные артефакты, чудом завалявшиеся у меня в кисете. Старшему их… банды? Старшему я вручил кисет Путника с духовными камнями, десятком лечебных зелий и шестью возвышалками.
Возвышалки серьёзно усилят их в сравнении с другими бандами. Камни позволят некоторое время не заботиться о пропитании, да и уберегут их от воровства или прочих опасных дел. Главное, чтобы они с кисетом не решились на какую-нибудь дерзкую и крупную кражу. Ну и не засветили его перед другими бандами. Но теперь всё в их руках.
А затем я просто вышел на улицу, позволив Аледо попрощаться. Впрочем, это не стало помехой для моего слуха. Он тоже стал гораздо лучше, позволяя словно отсекать лишнее, и слышать только то, что я хотел.
— Аледо, ты уверена, что у него добрые намерения? Стелет он мягко, но так и не сказал, что же за талант у тебя.
— Даже если таланта нет, плата всё равно щедрая, разве нет? Такого не платит ни один Дом Цветов за новеньких, так ведь?
— Т-ц, Аледо… Ни наши старшие, ни мы сами, заняв их место, никогда до такого не опускались, не говори мне таких злых слов.
— Прости.
— Так. Сейчас Проныра метнётся к стражнику Юмину и…
— Не надо. Я всё решила.
Я вздохнул и заставил себя услышать спор птиц за стеной города, а не этот шёпот.
Аледо понадобилось на прощание и уговоры меньше времени, чем я ожидал. Она вышла, не оборачиваясь, подошла ко мне и указала рукой налево:
— Старший, нам туда. Так мы окажемся и ближе к северным воротам и выйдем возле рынка и гостиницы, как вы и хотели.
Я лишь кивнул:
— Веди.
Она так и не обернулась.
Гостиница оказалась большой, в три этажа, но не очень приветливой.
— Две комнаты, господин? — хозяин вскинул брови, покосился на босую и чумазую Аледо. — В такое время?
Я пожал плечами:
— Даже знать не хочу, что это за время. У тебя есть две комнаты?
— Есть, но, господин…
— Значит, мы заселяемся. Тебе какая разница, от кого получать деньги?
Хозяин прищурился:
— Время сейчас такое, господин, что комнаты подорожали. Наплыв. Сразу два больших торговых…
Я на миг коснулся кисета и показал на ладони десяток духовных камней. Хозяин запнулся, а затем заорал:
— Пас! Пас! Где ты там шляешься? Живо сюда, нужно подготовить комнаты для господина. Ирма!
Я передал Аледо набежавшим служанкам, чтобы они привели её в порядок и сменили одежду. В лавку лучше привести чистого, пусть и одетого с чужого плеча ребёнка, чем оборванца с улицы. Сам же принялся размышлять о том, что происходит со мной.
Эта девочка, Аледо. Да, я вспомнил о ней. И что? Не могла она стать для меня преградой в Возвышении. Не верю в это. Я скорее поверю, что те две мёртвых служанки в доме мастера Указов Жуков могли бы стать для меня преградой. Так какой смысл в этой встрече?
Ладно Фатия. С ней я могу понять, почему Небо столкнуло меня с ней. Но Аледо?
И вообще, не слишком ли я предвзятого к себе мнения. С чего бы Небу так сильно вмешиваться в мою жизнь?
На это я тут же нашёл ответ.
Может быть, с того, что я брат Говорящей с Небом?
Я задумался, крутя чашку и вглядываясь в танцующие листья чая. Могло ли это случиться потому, что Лейла говорила обо мне с Небом?
Но я был долговым слугой в Ясене. Вся моя семья была долговыми слугами там, как и сама Лейла. Мы день за днём ходили на краю наказания или… или надругательства. И ни о чём Лейла не просила, ничего не происходило такого, чтобы спасти нас или изменить нашу судьбу.
Да, Небу было интересно, но не более. Так говорила Лейла. Могло ли что-то измениться за эти… за эти два с лишним года? Лейла выросла, изменилась, стала вести себя по-другому, стала считать по-другому?
Не исключено. Я в десять и я в двенадцать это совсем разные люди. Я в двенадцать и я в четырнадцать тоже поступал по-разному. В четырнадцать я стал более снисходителен и милосерден к чужим поступкам.
И это хоть как-то может объяснить всё происходящее со мной. Не случись встречи с тупыми и жадными Предводителями, я бы не попал в этот город.
Подожди, подожди, подожди.
Я перебил сам себя. Это слишком просто. Это не просто жадные и глупые Предводители, которым словно Небо отняло разум и они загнали меня в нужное место. Это Предводители из фракции Тёмных Лощин. Той самой фракции, которая пыталась заставить Виликор войти в их семью, а затем убили отца Виликор.
Я что, собираю долги не только за себя, но и за Виликор?
Отставив невкусный и горький чай, я лихорадочно закопался в трофеи. Я, конечно, ещё тот знаток артефактов, но одно дело не суметь понять, какой из двух амулетов лучше, а совсем другое — не сообразить, что передо мной предметы, предназначенные для начертателей.
Просто в прошлые разы, когда я проглядывал содержимое кисетов, я не искал подобного, а сосредоточился только на ядрах, техниках, амулетах и всём том, что может пригодиться здесь и сейчас, и при этом ещё и не выдаст меня.
Кисет молодого, Ортия, того, что был мастером Массивов, ничего мне не дал. Зато в кисете Равута я отыскал огромный стеллаж, полностью занятый этими самыми предметами: десятки перьев, кистей, стеклянных палочек, чаш, сосудов с чернилами и составами и прочим, прочим и прочим.
Словно этого оказалось мало, я отыскал на полке футляр, который мне был очень и очень знаком.
Миг, и я вынырнул из кисета, сжимая этот футляр. Медленно открыл его, вытянул из него стальное перо. Один в один как то, которым Винар Тразадо наносил знаки на мой Верный и Пронзатель. Я дважды видел его в деле, но не могу ли я ошибаться? Это просто футляр, это просто стальное перо.
Чьё ты?
Случилось что-то странное. Я словно на мгновение провалился в это самое перо. Почти так же, как уходил духовным взглядом в кисет или тело больного. Почти так же, но неуловимо по-другому.
Провалился для того, чтобы увидеть внутри пера шесть образов. Пять смутных, туманных, неразличимых. И один яркий.
Образ Винара Тразадо.
Я отложил перо, ухватился за чашку чая, отпил из неё, пытаясь уложить в голове произошедшее и не обращая внимания на горечь, а затем принялся хвататься за другие вещи, в конце концов, завалив весь стол.
Амулет Фимрама. Четыре ясно различимых образа. Я сам, мужчина в расцвете сил, юноша и старик, совершенно непохожий на Фимрама. Если бы я не знал, что он сжёг свою жизнь в схватке, то не понял бы того, что увидел, но я знал. Я, Фимрам, его сын и мастер, который создал амулет, вот кого я увидел. Все мы владели амулетом именно в такой последовательности. Остальные смутные образы — это те, кто касался амулета, но не владел им долго и уж точно не привязывал его к себе.
Наконец, я добрался и до картины. Два самых ясных образа — это Тола и один из старших учеников. Хозяин и создатель. Ещё один смутный — я сам с лицом Римило.
Значит, нет никаких сомнений, что среди моих трофеев вещи отца Виликор. Я верну их ей и… И что? Это поможет ей преодолеть преграду? Но я не замечал, чтобы та трагедия создала у неё преграду. Впрочем, много ли я замечаю в чужой голове? Может это и не преграда вовсе, а лишь память об отце? Наследство, которое принадлежит ей по праву? Кто знает.
А если всё же принять, что Небо словно подталкивает и помогает мне закрыть все мои долги в этом Поясе, то кого ещё я могу встретить в дороге? Ведь мало встретить, нужно ещё быть готовым узнать. Если бы я не вспомнил об Аледо, то просто расстался бы с ней у ворот города. И всё.
Названный брат, Зотар? Нет. Я выполнил уговор с его дедом — перевёл во Второй пояс, затем освободил от долгового контракта, помог с Возвышением, техниками и всем, чем только мог. Иначе мы бы и не стали называть друг друга братьями. Если я встречу его снова, то снова помогу, как и он мне, но между нами нет долгов.
Рейка? То же самое. Она узнала каким большим может быть мир. Пусть наслаждается. Лекарь, который умеет неплохо постоять за себя, сумеет поглядеть на весь Пояс, а может быть и забраться в следующий.
Одна за другой в моей памяти мелькали встречи Второго пояса. И одну за другой я откидывал их в сторону. Всё это не то. Мимолётные, незначительные, ни к чему не обязывающие. Точно такие же, как и встреча с Аледо, верно?
Может быть, это не более чем случайность?
В конце концов, я гораздо сильней обязан тому же Кирту. Сколько раз я обещал ему помочь с поиском его сестры? И сумел ли хоть раз помочь? И вот, я вернусь в Орден, в Академию, и как я помогу ему?
Да, я стал сильней, вон, даже научился видеть что-то вроде отпечатков владельцев на предметах, но как это поможет с поисками девушки, которую выкупил какой-то купец годы назад и совсем в другой стороне Пояса?
Что я, если подумать, с этим могу поделать? Разве что заставить его отказаться от службы мне, всучить побольше духовных камней и отправить его жить ради себя и поисков сестры. Это будет лучшим выходом. И Гавал пусть идёт с ним.
— Господин, — голос служанки вырвал меня из раздумий. — Как вам, господин?
Я оглядел вымытую Аледо, которую нарядили в халат дочери одной из служанок. Кивнул:
— Ну, вроде по росту.
— К-хм, — служанка явно ожидала от меня чего-то другого, но лишь поклонилась. — Хорошо, господин.
И утащила Аледо обратно за дверь.
А я вгляделся в опустевшую чашку и решил, что убегать от самого себя не лучшая идея.
Если и есть тот, кому я должен, то это тот, кто тоже называл меня братом, только в этот раз младшим.
Самум Тамим.
Тот, который знал, что идущий по имени Даргел-Леград сражался на Поле Битвы и носил с собой меч его отца. Тот Самум, что требовал остаться под стенами Приюта и ответить на его вопросы. Тот Самум, который даже спустя месяцы продолжал искать меня и щедро платил за любой слух о Леграде, Даргеле или похожем на них человеке. Тот Самум, который по слухам, что принесли мне, ненавидел меня за то, что я оставил гнить тело его отца в подземелье, а не спрятал в кисете в ожидании достойных похорон.