Не так уж и часто, вернее, никогда ещё, мне не нужны были такие слабые и очень специфичные вещи.
Тем не менее у меня был запас отваров и слабых, едва ли считающихся алхимическими эликсиров, с помощью которых я обработал раны, вымыв из них песок. Что было очень к месту — они не имели ярко выраженных лечебных свойств, не усиливали боль, а напротив, оказывали обезболивающее действие. Мелочь, на самом деле, но мелочь, которая очень и очень оказалась к месту.
Хорошо, что я вспомнил про эту полку.
И про полку с халатами, которые Рейка лично выбирала для меня.
С трудом натянул один из них на свои грубые повязки, но справился.
Выбрал не синий, а скорее чёрный халат. Наверняка этот цвет как-то назывался, я даже почти слышал голос Рейки на рынке, когда она его выбирала. Но это воспоминание так и осталось лишь тенью. Мне же, с моей вечной проблемой с определением оттенков, проще назвать его чёрным, да и всё.
Я ещё раз смерил себя взглядом в зеркале и хмыкнул.
Да уж. Без маски не обойтись, иначе примут за недобитого сектанта. Даже замер на несколько вдохов, проверяя, точно ли взял халат, купленный Рейкой, а не доставшийся мне от Фатии. Нет, всё точно, это халат Империи, а не Альянса.
Снял, наконец, формацию и замер, едва не открыв рот. Формация не только меня закрывала от любопытных и смущающих глаз, но и закрывала от меня Арену.
А посмотреть было на что.
Что я там недавно решил про формации Пути? Что их нет? Дарса мне в соседи, их нет.
Я стоял едва ли не в центре огромной, горящей голубым формации, полной линий и символов.
Я тут же проверил жетон и что я там увидел?
Беседка Пяти Садов.
Получалось, что город Меча, а вернее, Арена выстроена прямо на Массиве Пути Древних? А от беседки и пяти садов не осталось даже намёка?
Но теперь я хотя бы буду знать, что Массивы Пути могут, как ждать путников, и при этом быть видимы всем, у кого есть жетон и ранг шэна, так и быть невидимыми. Вопрос лишь в том, невидимы ли они до тех пор, пока их не пробудит знающий или невидимы для того, кто всего лишь шэн? Или для тех, кто уже не является шэном, но которого собираются в него засунуть. В конце концов, как безумный дух сумел сделать так, что мои «преступления» сработали только тогда, когда ко мне приблизился полноценный Страж?
Жаль, что снова не то место, и не то время, чтобы задавать такие вопросы. Время вообще не подходящее для любых вопросов.
Ко мне подскочил послушник, с поклоном вручил кисет, о котором я снова успел позабыть.
Страж, имени которого я, кстати, так и не узнал, спросил:
— Готов? Всё помнишь?
— Готов. Помню. Скрываться.
— Жить. Просто жить, не рассказывая, что ты был Стражем, что ты мастер Указов. Там, куда я тебя посылаю, Стражи появляются раз в сто лет и прошлый был как раз пятьдесят лет назад. Времени у тебя будет достаточно.
— Достаточно для чего?
— Для жизни. Всё, — оборвал моё недовольство Страж. — Иди.
Справа в воздухе протаяло что-то вроде овального окна, за которым я видел другую каменную площадь и совсем другие флаги.
Я кивнул, вскинул голову. Сначала направо, к ложе комтуров, затем налево, к ложе магистра, отправляя мыслеречь к Ловеру, Шандри и магистру.
— Спасибо за всё, что вы сделали для меня и простите, что сломал вам сегодня планы.
Успел сделать только один шаг, как на всю Арену прозвучал голос магистра
— Стой, Римило!
Вдох и магистр спустился из ложи, оказался рядом со мной. Положив руку мне на плечо, всё так же громогласно, стараясь, чтобы его услышали все, кто собрался здесь, объявил:
— Сегодня, на наших глазах, ученики Академии Ордена Небесного Меча совершили невозможное. И вёл их к этому невозможному ты, Римило. Дизир может считать что угодно, наслаждаться призом турнира, который они вырвали у нас вчетвером, но каждый зритель турнира знает правду — Орден, на самом деле, победил. Дизир получили свой приз только благодаря чужим рукам. Обычно турнир молодого поколения — это победа команды, но сегодня…
Магистр замолчал, медленно поднял руки со сжатыми кулаками и заорал, едва не оглушив меня:
— Чемпион! Чемпион Ордена! Чемпион!
Следом я услышал вопль Ловера, а спустя десяток вдохов чемпионом меня объявила вся Арена. Ну, может, и не вся, всё же здесь, в зрителях, были не только жители Ордена, но и идущие других фракций и земель, но орали точно многие тысячи.
Это, дарс меня побери, было приятно. Второй раз в жизни меня называют чемпионом. Первый раз я заслужил этим титулом переезд из Нулевого, теперь же… Ну, теперь я тоже налог, правда, не Арройо, а Ордена Небесного Меча, но и переезд снова намечается. Теперь я покину тюремные Пояса окончательно.
Я, правда, думал, что на этом всё и закончится, но ошибался.
Магистр дождался, когда крики стихнут, угаснут сами собой, а затем снова заговорил:
— Наш Орден всегда славился тем, что достойно награждает за дела. Сегодняшний день не должен стать исключением. Римило была уготована служба на благо Ордена, но из-за интриг Дизир его лишили этого пути. Скажу вам, что Римило из тех, кто больше всего ценит такую добродетель, как справедливость. Скажите, справедливо ли то, что мы отдаём такой талант налогом?
Трибуны и без помощи Ловера загудели слитным:
— Не-е-ет! Не-е-ет! Не-е-е-ет!
Магистр кивнул:
— Но мы ничего не можем сделать. Орден праведная фракция и не пойдёт против законов, против Стражей и против своих обещаний. На наших глазах управитель Римило уходит, не получив награды за свои сражения на турнире. Это несправедливо, и я, своей властью, объявляю, что назначаю Римило комтуром. Приветствуйте самого молодого комтура Ордена!
Трибуны орали что-то неразборчивое, что для меня звучало как:
— А-у-ва-а-у-ах!
Но радовались, да. Люди вскочили, прыгали, вскидывали руки.
Едва они чуть затихли, магистр добавил ещё:
— Приветствуйте моего преемника, наследника Ордена Небесного Меча!
Он ловко, выхватив откуда-то из рукава, накинул мне на шею небольшой, круглый жетон.
Я только и успел, что дёрнуться и ухватить его цепочку, когда он уже оказался на моей шее. Старик, конечно, старик, но ловкости и скорости Предводителя в свои годы не утратил. Радовало, что ничего не случилось. Я с большим недоверием отношусь теперь к подобным цепочкам, но эта оказалась самой простой.
Вернее, не очень простой, а необычного круглого плетения толщиной в половину мизинца. На жетоне серебряной эмалью на чёрном фоне изображён цзянь. Один в один, как на флаге Ордена.
Магистр уже тише, только для меня добавил:
— Прости. Это, конечно, не более чем пустой символ, а не награда. Прихоть старика, который не может тебе дать ничего ценного для тех мест, куда ты отправляешься. Но раз основной Орден уничтожен, то мне будет приятно знать, что жетон магистра с тобой в Империи. Словно… — голос старика прервался. Справившись с собой, он глухо сказал совсем другое. — Для Ордена наступают тяжёлые времена, а я не уверен, что план Шандри приведёт к успеху. Не хочу, чтобы жетон достался в итоге Дизир.
— Магистр, — я ухватил его за руку. — Вы оставьте эти мысли. Я не самый талантливый, не самый упорный и не самый лучших из молодого поколения. Я лишь удачливый и дерзкий безголовый искатель. Я оставляю вам Виликор, которая уже была комтуром другого Ордена, которая знает и умеет в разы больше, чем я. Уверен, что она намного лучше, чем я, покажет себя в деле управления Орденом.
Магистр кивнул:
— Я услышал тебя.
Страж недовольно напомнил:
— Время. Или я должен держать Путь открытым до ночи?
Магистр стиснул зубы, я же лишь хмыкнул, не став ничего говорить. Кивнул магистру, кивнул Стражу и шагнул, натягивая маску, в овал Пути. И лишь шагнув туда, вспомнил, что по оговоркам Стража этот Путь на «общих основаниях» вёл куда угодно, но явно не в Третий пояс.
Нужно было хотя бы спросить, в какой дыре мне предстоит жить эти его пятьдесят лет.
Эпилог
Бородач Джалат, вцепившись в камень, ограждавший их трибуну, изумлённо наблюдал за тем, что происходило внизу, в центре Арены. Хотя правильней будет сказать, что изумление слабо передавало те эмоции, которые он испытывал. Впрочем, верно и достаточно сильно передать их без площадной брани всё равно бы не вышло.
Сначала орденец невысокой силы, каким ему представлялся Атрий, превратился в личного ученика комтура Ловера, которого многие вольные идущие уважали.
Джалат потом обливался, вспоминая, что эти два придурка, Кирт и Гавал, тут в присутствии ученика Ловера говорили. Особенно, конечно, старался Гавал.
Нет, он, Джалат, разумеется, показал себя достойно, осадил Гавала. Но…
Что-то Джалату стало казаться, что всё это было не более чем игра со стороны Гавала. Особенно если вспомнить ухмылки всей этой троицы. Атрия, Кирта и Гавала.
Стоило ему успокоиться по этому поводу, как Атрий превратился в Римило, затем и вовсе в какого-то Леграда. Безумного, между прочим, парня, который говорил такие вещи, что за меньшее могли стереть в порошок.
Все, правда, считали, что он говорил старшему по Возвышению как обезумевший младший, но теперь, когда Римило всем показал, что он сам Предводитель, Джалат уже не был уверен, что старейшины Гарой могли бы так уж легко стереть его в порошок.
А ещё, Джалат уже совсем не был уверен в том, кто такие его, вроде бы, хорошие знакомые и собутыльники Кирт и Гавал. Они называли Римило-Мясника господином.
Всё ещё находящийся в состоянии полного изумления Джалат повернулся к Кирту и не нашёл ничего умней, чем спросить прямо:
— Да вы кто такие? Тайный отряд комтура Лове… Крх…
Звуки застряли в горле у Джалата, потому что некрасивая женщина, о которой он уже как-то забыл, почему-то стояла рядом с ним и сжимала не руку Кирта, а его плечи. И горло.
В ужасе он услышал над ухом спокойный и негромкий вопрос: