Папа аккуратно положил трубку телефона, но его пальцы тряслись и «клик» прозвучал необычно громко.
— Может быть, если бы твоя мать пожелала жить в двадцать первом веке и обзавелась определителем номера, то она бы не поддавалась на розыгрыши типа этого.
— Поверить не могу, до чего я устал, — сказал он, опуская руку, чтобы взглянуть на часы. — Я пытался тебе позвонить, но то ли у тебя кончились минуты, то ли села батарейка. — Его глаза встретились с моими; во взгляде плескалось раздражение. — Снова. — Добавил он.
Я не могла лгать ему в лицо, так что укрылась в холодильнике, притворившись, что ищу стакан яблочного сока. Я уговариваю около галлона каждую неделю.
— Э-э, да, должно быть батарейка, — сказал я, засунув голову в холодильник и вдыхая холодный воздух. — Я это… вроде как одолжила его Барнабасу.
— Мэдисон!
Его возглас щелкнул словно хлыст, и я высунулась из холодильника, не поднимая глаз.
— Уже завтра он снова будет у меня, — пообещала я.
— Пользуйся моим пока не вернешь свой, ладно? — сказал он, протягивая мне телефон. — Где вы с Джошем ели?
После моего розового слима было чудно держать в руках тяжелый черный телефон. Время на нем отличалось больше чем на два часа, но когда я посмотрела на него, цифры волшебным образом стали правильными.
— Э… В «The Low D», - ответила я, отчаянно стараясь припомнить нашу историю прикрытия. — Накита и Барнабас были там с нами. Мы устроили встречу после пробежки Джоша.
— Ты поела, верно?
— Сыта, как всегда, — улыбнувшись, я поставила стакан на стойку и налила себе немного сока.
Не говоря ничего, отец просто озабоченно рассматривал меня.
— Но могу перекусить еще чего-нибудь до того, как отправляться спать, — добавила я и, похоже, большая часть его беспокойства рассеялась. — Я могу завтра сходить к Наките? Мы сделали кучу фоток на встрече, и я хочу помочь ей их рассортировать.
— Конечно, но на этот раз сделай домашние дела до того, как уйдешь, — сказал он. — Меня может не быть здесь к тому времени, как ты проснешься. Завтра у меня финальное заседание в суде. Ненавижу эти десятидневные слушанья. В половине случаев они или начинаются во время выходных или заканчиваются на выходных. Не забудь помыть посуду. Отсортируй мусор, который можно переработать. И подмети дорожки к дому до того как уйдешь. На этот раз обе — переднюю и заднюю.
Это был обычный список, и я взбалтывала сок, надеясь, что он закончит до того, как мне придется пить.
— Да, папа, — почти простонала я.
Снова зевнув, он посмотрел на часы над плитой.
— Поверить не могу, что я так устал. Наверное, сегодня выпил маловато кофе.
— Я тоже собираюсь в постель, — сказала я, оставила мой сок на кухонной стойке и подарила отцу объятье на ночь. Его руки обняли меня, подарив чувство безопасности, и он чмокнул меня в макушку.
— Я серьезно насчет звонка твоей маме завтра, — мягко сказал он, не отпуская меня. — Она волнуется о тебе.
— Сделаю, — пообещала я.
Он отпустил меня и я отступила. Повернувшись, чтобы уйти он замешкался.
— От тебя пахнет дымом.
Я не знала, намекал ли он на пожар или на сигаретный угар полицейской станции, и я, запнувшись, ответила:
— Меня подвез до дома один из друзей Джоша. Машина провоняла.
Это папа принял, слабо улыбнувшись, и почесал макушку, спутав волосы.
— Когда снимала, с выдержкой не напортачила? — спросил он, имея в виду фотоснимки.
— Уж будь уверен, — радостно заверила я.
— Хочу посмотреть на снимки, когда ты закончишь, — сказал он, повернувшись, и прошаркал в холл. — И, я знаю, что впереди выходные, но не засиживайся допоздна, — добавил он с лестницы.
Я облегченно выдохнула и моя вера в Грейс возросла во сто раз. Черт, она была хороша в том, чтобы удерживать меня от неприятностей с отцом. Она и Джош — оба.
— Окей, — откликнулась я, а затем стояла, слушая, пока не захлопнулась дверь его спальни. Возможно, я смогу обернуться здесь быстрее, чем думала.
Дом был тих и я выплеснула свой яблочный сок, сполоснула стакан и заколебалась, открыв посудомоечную машину. Вздохнув, я вытащила поддон и начала разгружать его. Я могла бы остановить время и вот она я, опустошающая посудомойку. И было бы непохой идеей еще подмести дорожки до того, как я уйду.
Мягкое движение за окном кухни пронзило меня приступом страха и я вздернула голову, решив, что это Рон. Но это был Джош, стоящий между домом и зелеными насаждениями изгороди; виднелись его нос и глаза. Завидя мое облегчение он пропал из виду, а я уже была на пути к парадной двери, тихо ругая его за то, что он меня напугал.
— Джош, — прошептала я, открыв дверь, — я думала, мама запретила тебе выходить из дому.
— Ты не единственная, кто может тайком улизнуть из дома. Что случилось? У тебя проблемы? Моя мама пыталась дозвониться твоему папе, но звонок никак не проходил, словно телефон был отключен.
Я выдохнула, поблагодарив Грейс. Она обожала устраивать неполадки, чтобы держать меня подальше от неприятностей. Я потянула его внутрь, осмотрев улицу за его спиной — пустую и темную. Похоже, он приехал на велосипеде, потому что его машина никого не побеспокоила.
— Проходи, — тихо сказала я. — Мой папа наверху.
— Еще бы, — сказал Джош, глянув на часы. — Ты собираешься вернуться в Бакстер сегодня ночью, да?
Я кивнула, не вполне уверенная, что еще я надеялась сделать там, но зная, что все еще не закончено.
— Собираюсь кое за чем. Джош, ты не поверишь, что там случилось.
Он проследовал за мной и принялся расставлять тарелки, которые я ему протягивала. Джош знал мою кухню почти так же хорошо, как я сама, и он убирал их аккуратно, стараясь сильно не шуметь.
— Тебе запретили выходить? — спросил он серьезным тоном.
Я посмотрела на него из-за стопок посуды, озадаченно моргая, прежде чем до меня дошло.
— Ох. Нет, — сказала я. Домашний арест был меньшей из моих забот. — Грейс перевела часы назад. Папа думает, что сейчас еще нет и полуночи. Никаких запретов.
— Здорово, — сказал он, скользнув взглядом по часам над плитой, когда я их перезапустила. — Так чего тогда такая мрачная? — Его лицо выражало обеспокоенность. — Ох, нет. Мэдисон они же не… не мертвы, правда ведь?
Я коснулась цифровых часов и цифры перепрыгнули на правильное время. Я отдернула руку назад, когда это произошло, и уставилась на нее. Это было странно.
— Нет, — сказала я. — В доме начался пожар. Тамми и Джонни окей, но она сказала копам, что это я подожгла. Я провела большую часть ночи типа как в полицейском участке, глядя, как Грейс сажает батарейку моего телефона, чтобы они не смогли позвонить моему папе.
Джош недоверчиво хмыкнул и я повернулась, дернув плечами.
— Барнабас и Накита вытащили меня оттуда, и я научилась останавливать время и к тому же изменила ауру Тамми.
— Это здорово! — воскликнул Джош, но радостное выражение на его лице погасло, когда я не улыбнулась в ответ. — Разве нет?
— Серафимы послали темного жнеца скосить Тамми, — ответила я, чувствуя горечь от того, что все повторяется вновь. — Они отказались от меня. Ну и, конечно, Рон послал светлого жнеца остановить его. Это было нечто. Этой ночью он остановлен. В смысле, Рон. — Я бросила взгляд в направлении входной двери, как будто бы могла видеть ее сквозь стены. — Пытался выяснить, что я делаю.
Джош возился с чистым стаканом глядя широко распахнутыми глазами:
— И что он собирается делать?
— Я не знаю, — сказала я, открывая посудомойку, стоящую между нами. — Он хотя бы подтвердил, что не думает, будто я пытаюсь убить ее. — Нет, он просто думает, что я тупая. — Я остановила темного жнеца, которого послали серафимы. Его зовут Демус. Рыжий такой, — сказала я и мой взгляд затуманился.
— Что, он тебе нравится? — голос Джоша дал петуха и я переключила внимание на него.
— Он ангел, — объяснила я, пряча ту быструю улыбку, которая промелькнула на моих губах, когда я поняла, что он ревнует. — Тебя ведь это не беспокоит, ага?
— Что — ангел? Не, — ответил он, но его тон указывал на прямо противоположное.
— Джош…, - произнесла я, беспокоясь, что он может почувствовать себя не в своей тарелке и уйти. — Ангелы ничего так, но они вроде, как сильно напрягают, понимаешь?
— «Ага, но они умеют летать!
— Ой, брось уже, — перегнувшись через посудомоечную машину, чтобы взять столовое серебро, я ткнула его в плечо. — Мне нравишься ты, ясно? А не ангельский серийный убийца.
— Когда ты так это преподносишь… — протянул он, улыбаясь и я отвернулась, внезапно почувствовав себя нелегко.
Ангельский серийный убийца и я его босс. Когда Джош выяснит, как на самом деле обстоят дела, то может уйти, и тогда я окажусь еще большим фриком чем раньше. Щенячьи прелести, вот отстой-то.
Зажав столовое серебро в руке, я открыла ящик кончиком мизинца. Сегодняшняя ночь оказалась сплошной катастрофой. Я не могла затыкать дыры достаточно быстро, но вода почти добралась до моего подбородка. Раздосадованная, я отказалась от мысли рассортировать ложки от вилок, просто запихнула их внутрь и закрыла ящик. Скрестив руки на груди я прислонилась к кухонной стойке и уставилась на стену.
— Ты заставишь это сработать. Я знаю, ты сможешь, — мягко сказал Джош.
Посудомойка была пуста и, чувствуя нимб, я уселась за стол, положив голову на руки. Я не могла больше делать все это. Ложь, шныряние. Я пыталась изменить нечто такое, что никто раньше даже и не хотел менять — никто не видел в происходящем ничего неправильного. За исключением Барнабаса. Барнабас верил, что я смогу это сделать.
Голова опущена, я выдыхаю, чувствую, как дыхание покидает меня и мои легкие сжимаются. Я не могла больше дышать и это меня беспокоило. Я хотела быть нормальной, блин. Разве парень захочет встречаться с супергероиней которую никогда и спасать не надо? У парней есть гордость. А еще серафимы не верят в меня. Тамми меня ненавидит. Накита расстроена. Мои глаза увлажнились, и я не очень-то удивилась, когда потекла и упала слеза. Я не могу дышать, но все еще могу плакать? Почему же все настолько нечестно?