.
Моя мама, всегда чувствительная к мальчикам, крутящимся вокруг ее единственной дочери, подняла брови на эту разношерстную троицу. Барнабас, конечно, был усладой для глаз, но именно Джош не сводил с меня полного надежд взгляда, даже когда он набивал картошкой свой рот. У меня заурчало в желудке. Казалось, он хотел наверстать упущенное время.
— Эй, ребята, не возражаете, если я поговорю с моими друзьями минутку? — спросила я, мечтая побыстрее добраться до фри, прежде чем Джош всю ее съест.
— Да, иди, — ответила мама, подозрительно глядя на Барнабаса. — Пригласи их присоединиться к нам за обедом, — добавила она, ее взгляд поднялся и задержался на моем амулете.
— Я спрошу, — попятилась я, заливаясь краской, и рука моего отца соскользнула с моего плеча. Он непринужденно поправил часы.
— Зарезервировано на двенадцать тридцать, — добавила мама. — Я думаю фургон, который я арендовала, вместит всех нас. Я хотела бы пообщаться с твоими новыми друзьями. — Она посмотрела на свои часы и пробормотала, — Одиннадцать семнадцать. — Вздохнув, она добавила: — Особенно с твоими парнями.
О Боже. Дайте мне яда. — Ты же познакомилась с Джошем, — сказал я осторожно, зная, что она говорит о Барнабасе.
— А кто этот молодой человек, который разговаривает с Ники? — спросила она.
— Она Накита, — поправила я ее, чувствуя прилив тревоги, когда Накита, казалось, сдулась от чего-то, что сказал Барнабас, ее гнев улетучился, оставляя только грусть. Что-то там происходило. Джош тоже выглядел понуро.
— И Барнабас не мой парень, — сказала я, и моя челюсть отвисла, когда Накита быстро обняла Барнабаса. — Он больше… — Я осеклась, моргая, когда Накита повернулась и пошла прочь, опустив голову и выглядя несчастной. — Он помог мне с несколькими вопросами, — сказала я отстраненно, напрягаясь всем телом. Что происходит?
Моя мать прочистила горло, и я обернулась, не обращая внимания на ее недоверчивый взгляд. — По-моему, он еще тот Казанова.
— Да-а-а-а, — безучастно протянула я, просто желая пойти и узнать, что случилось. — Хм, не возражаете, если я, э-э…
— Иди! — сказал мой отец, доставая свою обычную шариковую ручку Биг из кармана и перебивая ставку моей матери на мою унылую тусклую фотографию. Я услышала как моя мать фыркнула, когда я уже отвернулась и шла от них в направлении фуд-корта. Я не могла сдержать улыбку. Я знала, что не было ни одного шанса, чтоб они когда-нибудь снова были вместе, но здесь и сейчас между ними был мир, которого раньше не было, и мне было приятно, что сейчас они оба возле меня. Сосредоточились, как сказал бы мой отец.
Погрузившись с головой в свои мысли, я выбросила пустой стаканчик, и почувствовала блаженство, присоединяясь к Барнабасу и Джошу. Глядя, как я окунаю фри в кетчуп, Джош одарил меня понимающей улыбкой.
— Мэдисон, у твоей мамы взгляд… придирчивый, — сказал он, и я фыркнула.
— Я могу представить, почему ты не ладишь с ней, — добавил Джош, и я плюхнулась в свое кресло.
— С ней все в порядке, — ответила я, выпрямляя спину, чтобы мама не хмурилась. — Она просто хочет быть уверенной, что я в безопасности.
Барнабас отвел взгляд от магазина, в который вошла Накита. — Я не смогу пойти на обед, — сказал он сердито.
Мои брови взметнулись вверх. — Ты все слышал?
Джош налил больше кетчупа. — Ага. Он слышал весь ваш разговор. Сидеть с ним — это как сидеть с агентом ФБР. Я, однако, хотел бы пойти на ланч. — Он забросил в рот фри, едва избегая попадения кетчупа на себя. — Я уже договорился со своей мамой, — добавил он с полным ртом.
Я проследила за темным пристальным взглядом Барнабаса вглубь зала. Он думал о Наките. — Я, э-э, говорила с Полом сегодня утром, — сказала я, и Барнабас перевел свое внимание на меня. Что-то, что могло быть тревогой, пронеслось через него, и я подняла руку в успокоительном жесте.
— У нас все хорошо, — успокоила его я. — Рон вытащил свой меч из пола внутреннего дворика и ничего не помнит о том, что Пол помогал нам прошлой ночью.
— Отлично, хорошо. — Тон Барнабаса был спокойным, но язык его тела не соответствовал этому. — Я тоже общался с Полом, — добавил он, уставившись на стол.
— Правда? — Я надеялась, что Накита в порядке. Это было не похоже на нее, чтоб она… вот так уходила. Она была на седьмом небе от счастья, с тех пор, как выяснила, что я осталась хранителем и что можно изменить ход вещей.
Тягостная тишина повисла за нашим столом. Джош смотрел на Барнабаса, а жнец старательно пытался игнорировать его, глядя на свой амулет. Обычный плоский камень светился, и я увидела в нем намек на огненно-желтый. Желтый, как при переходе к красному.
— Что происходит? — спросила я, вспомнив в начале сердитое, а потом печальное настроение Накиты.
— Просто скажи ей, Барни, — подтолкнул его Джош, заработав злой мимолетный взгляд от жнеца.
— Скажи мне, что? — теряла я терпение.
Однако, Барнабас сидел со сжатыми в тонкую линию губами, плотно сцепив руки на столе. Я могла видеть мою мать за его спиной, наблюдающую за нами.
Джош отхлебнул от своего напитка. — Барнабас хочет вернуться к Рону, — сказал он, искоса глядя на Барнабаса.
Мои губы приоткрылись, и я подалась вперед. — Прости, что?
Мой громкий возглас тут же привлек внимание моей мамы, но папа поймал ее за локоть и потянул прочь, предоставив нам конфиденциальность, которую я заслуживаю, но она до сих пор почему-то не понимала этого.
— К Рону? — сказала я тише, но не менее яростно.
Выражение лица Барнабаса перешло от злого к несчастному. Его темные глаза смотрели на меня умоляюще, он потянулся к моим рукам, и я отдернула их. Неудивительно, что Накита разозлилась.
— Это не так, — выдавил он виновато, — и я не хочу возвращаться к Рону. Я хочу вернуться к Полу.
Пол?
Увидев, что мой гнев утихает, Барнабас наклонился. — Мэдисон, я поговорил с Полом сегодня утром после того, как серафим настроил твой амулет. Он говорит, что Рон не помнит не только то, что он помогал нам, но еще и то, что я его тоже оставил когда-то. Рон думает, что я все еще светлый жнец. Зачем, ты думаешь, серафим сделал это?
— Ты хочешь вернуться? — пискнула я, ненавидя, что мой голос был настолько высок. — Ты не веришь, что мы можем все изменить? После того, как я убедила серафимов дать нам попробовать?
— Нет! — Он покачал головой, взглянув на Джоша.
— Я верю. Но как же Пол? Он хочет помочь, и он не может сделать это самостоятельно. Ему нужен кто-то, чтобы помогать ему, как Джош у тебя.
Джош ухмыльнулся, запихивая фри в рот. — Я твой секретный агент, — промурчал он, явно наслаждаясь самим собой.
Я съежилась, облокотившись локтями об стол.
— Еще у тебя есть Накита, чтобы помочь тебе, — тихо сказал Барнабас, его голова почти касалась меня. — У Пола же нет никого. Я знаю Рона всю свою жизнь, и он будет использовать свои знания, чтобы обойти его. Пол собирается посылать тебе светлых жнецов, и кому-то придется лгать Рону об этом. — Он мягко усмехнулся, откинувшись назад с лукавым взглядом. — Если есть какая-то вещь, которую я могу безукоризненно делать, так это ложь. Я врал себе на протяжении веков. Я буду с тобой, если понадоблюсь, но пока я останусь с Полом и понаблюдаю за светлыми жнецами, которые могут искать новые ответы на старые вопросы, а затем прикрывать тех, кто придет к тебе за этими ответами.
Мое сердце ныло. — Хорошо, — прошептала я, чувствуя, как начинает расти комок в горле. Он уходил, но он уходил с определенной целью. Барнабас собирался быть светлым и темным одновременно. Он мог это сделать. Просить его остаться было бы эгоистичным. — Я буду скучать по тебе, — всхлипнула я, сдерживаясь, чтоб не заплакать.
— Эй! — сказал он, его легкое прикосновение к моей руке, казалось, согрело меня. — Мы все еще можем общаться, верно?
Я кивнула, несчастная, не смотря на то, что сейчас у меня было все, чего я хотела. Барнабас был со мной с момента, как я проснулась мертвая в морге, и его «до свиданья» было… сродни прощанию.
Барнабас встал, и я тревожно моргнула. — Я не умираю, — сказал он, наклонившись, чтобы обнять меня. — Но я буду скучать по тому, что ты все время выглядишь так, будто ты только что ранним утром слезла с постели.
Я закрыла глаза и почувствовала в нем божественное и его запах перьев и подсолнухов. Мои мысли обратились к Саре, некогда живущей своей жизнью с ним. На что это было бы похоже, я задавалась вопросом, чтобы быть рядом с этим божественным ангелом всю свою жизнь? Это было бы слишком для меня, и поэтому я позволяю ему уйти.
Он поднялся, и я улыбнулась ему. — Она любила тебя до последнего вздоха, не так ли? — вдруг спросила я.
Барнабас замер, соображая, что я говорю о Саре. — И после, — серьезно сказал он. — Иногда… я завидую вашим завершениям. Они ведь не всегда плохие. В большинстве случаев это только начало. — Он наклонил голову, глядя мимо меня. — Мне нужно идти.
Джош вытер руку и протянул кулак. — Удачи тебе на той стороне, братан, — сказал он, и оба стукнулись костяшками.
Комок в горле, казалось, поселился навсегда, и я сделала глубокий вдох. Если бы моя мама увидела меня в таком состоянии, она подумала бы, что я влюбилась в Барнабаса.
— А вообще, — сказал Барнабас, поворачиваясь, чтобы уйти, но задержавшись на миг взглядом не чем-то за моей спиной — я думаю, ты будешь слишком занята, чтобы скучать по мне.
Я обернулась. Накита стояла опять уверенная в себе с нахальным взглядом рядом с Демусом. Темный жнец, казалось, был смущен, но свет в его глазах, требовал ответов, которые он мог найти только со мной.
Я улыбнулась, глядя как Барнабас развернулся, и подол его плаща крутнулся, вторя его движение.
Джош хмыкнул, скомкав свою тарелку и салфетку в шарик. — Я думаю, что Накита привела тебе своего первого перебежчика, — сказал он, и я просто покачала головой, видя воинственное замешательство рыжеволосого ангела, стоящего рядом с Накитой.