– Должно быть, сторожка осталась после строительства, – предположила Инна. – А снести ее не удосужились.
Подруги подошли к домику и попытались найти звонок. Его не было. Тогда подруги просто постучали. Через некоторое время дверь открылась, и на пороге возникло длинное существо в черных джинсах и таком же черном свитере.
– В-вам к-кого? – заикаясь, спросило существо.
– Вы Никита? – обрадовалась Инна, узнав его голос.
– Н-ну д-да, – кивнул парень, и вдруг глаза его заблестели.
Он углядел в руках Юли бутылку с пепси.
– Вы фотограф? – уточнила у него Инна, вытаскивая из сумки журнал с фотографией Юлиной террористки. – Вы делали эту фотографию?
Никита молча кивнул, не сводя алчного взгляда с бутылки в руках Юли.
– Хотите? – великодушно предложила Юля.
– Ага! – с жаром ответил Никита. – Вчера отмечали… так в горле словно наждаком надрали. И голова раскалывается. И в желудке…
Не договорив, что именно отмечали и что стряслось с его желудком, парень выхватил бутылку из рук Юли и несколькими мощными глотками опорожнил ее. Удовлетворенно крякнув, он вытер рот и посмотрел на подруг дружелюбным взглядом.
– Кто эта девушка? – спросила у него Инна, ткнув пальцем в перекрасившуюся брюнетку. – Ты ее знаешь?
Никита взял из рук Инны журнал, внимательно изучая изображение.
– Его вот дочь, – наконец изрек он, ткнув пальцем в толстого дядьку, у которого на лице, казалось, отразился весь его банковский счет с многочисленными нулями.
– А он кто? – спросила Инна.
Фотокорреспондент посмотрел на нее с таким видом, словно она сморозила невесть какую глупость. Следом в его глазах мелькнула жалость, и он сказал:
– Заходите!
Подруги с некоторым трепетом прошли за ним в дом. И миновав длинный темный коридор, в котором пахло сложной смесью плесени, пыли, старых тряпок и сгоревшей картошки, оказались на кухне. Доски пола на каждом шагу жалобно стонали и потрескивали. Со стен свисали гирлянды паутины, неведомо как образовавшиеся в этом относительно новом здании. Отказавшись от липких даже на вид от непросыхающей масляной краски табуреток, которые им предложил их странный новый знакомый, подруги с изумлением принялись озираться по сторонам.
Кухня была перегорожена на две части ситцевой занавеской, первоначальный цвет которой с трудом угадывался под толстым слоем осевшего на ней жира и грязи. В первой половине располагался стол и шкафчики с посудой. А во второй была газовая плита, допотопный холодильник, издававший жуткие стоны и дрожавший так, что тряслись стены и с неокрашенного потолка сыпалась потрескавшаяся штукатурка, и раковина, из которой торчала гора немытой посуды с присохшими к ней намертво остатками пищи.
– Ч-чаю? – предложил Никита, с готовностью извлекая откуда-то из замызганной тумбочки закопченный чайник.
От чая подруги с содроганием отказались. Кажется, их отказ от чаепития расположил хозяина в их пользу.
– З-зачем в-вам он нужен? – спросил он у подруг, ткнув пальцем в толстого папочку красотки.
– Нам нужен не он, а его дочурка, – терпеливо объяснила ему Инна. – Вот эта девушка.
И она тоже ткнула пальцем в фотографию.
– А она зачем? – продолжал допытываться Никита.
– Она украла у моей подруги одну ценную вещь, – ответила Инна.
– Кольцо ее мамы, – добавила для правдоподобности Мариша. – Очень ценное.
– С брильянтами и рубинами, – закончила Юля. – Мать ее убьет, если она не вернет кольцо.
– Не п-похоже, – заикнулся Никита.
– Что? – хором возмутились подруги. – Ты что, не веришь, что у мамы нашей подруги может быть кольцо с алмазами и рубинами?
– Вовсе нет, – поморщился Никита, вдруг временно перестав заикаться. – Просто эта девушка, – и он снова ткнул в журнальный лист, – она дочь очень богатого человека. Единственная дочь. И отец для Лотты ничего не жалеет. Так что красть кольца у нее нет никакой необходимости. Все, что она пожелает, отец ей купит.
– Значит, Лотта? – задумчиво повторила Инна. – А кто ее отец?
– Думаю, что вы можете это узнать и без моей помощи, – вздохнув, произнес Никита. – Никакая это не тайна. Я д-даже у-удивляюсь, что вы не знаете т-такого известного ч-человека.
– И кто же он? – продолжала допытываться Инна.
– Банкир, – на этот раз с оттенком зависти вздохнул Никита. – Нетленов Иван Степанович. Владелец банка «Меркурий».
Как ни странно, но фамилию, имя и отчество банкира фотокорреспондент выговорил не заикаясь.
– Ого! – воскликнула Инна. – Я про него слышала. А эти господа, которые стоят рядом с ним, они его коллеги?
– Вот это управляющий банком, – подтвердил ее слова Никита. – А это заместитель Нетленова – Кучиков.
– Понятно, – сказала Мариша. – Так, а что там с Лоттой? Она в самом деле дочь Нетленова?
– Точней не бывает, – с неожиданной энергией закивал Никита.
– Именно дочь? Не племянница и не любовница? – уточнила на всякий случай Юля.
– Она его дочь, – твердо сказал Никита. – А вот его жена. Мать Лотты.
И он ткнул пальцем в дородную матрону, так основательно упакованную в утягивающее белье, что все ее прелести буквально вываливались из слишком тесного для ее телес платья. Лицо у дамы было свекольно-красного цвета. Видимо, вожделенная стройность давалась ей с огромным трудом.
– А Лотта?
– Крайне избалованная и противная девица, – сказал Никита. – Бывает, что и у «новых русских» встречаются хорошие или по крайней мере воспитанные дети. Но про Лотту такого не скажешь. Просто отвратительный характер. Вечные истерики, капризы. А маменька с папенькой ее просто обожают и в обиду никому не дают.
При этих словах лицо Никиты перекосилось, словно ему насильно скормили пол-лимона.
– Вот так, одним все, а другим ничего, – с горечью добавил он, выразительно оглядев облупившиеся стены своей кухни, а потом, взглянув на фотографию, неожиданно добавил: – А я ведь с этой Лоттой встречался.
– Что? – не поверили ему подруги. – Ты?
– Угу, – хмуро кивнул Никита. – Недолго только, правда. Думаю, что это был просто каприз избалованной папенькиной и маменькиной дочки.
– Да? – с сомнением оглядела его с ног до головы Инна.
– Лотту вечно тянет на экзотику, – верно истолковав ее взгляд, произнес Никита. – То она с музыкантами из подземного перехода тусуется, то какие-то наркоманы из своего подвала к ней в дом заглядывают, то с байкерами как полоумная по городу носится. Вечно у нее так. Лотта говорит, что ей со знакомыми ее папочки и их отпрысками скучно. Все они для нее на одно лицо. Учились где-то за границей, тепленькие места им родители обеспечили, развлечения у них тоже запрограммированные.
– И что?
– И однажды ее потянуло на меня, – хмыкнул Никита. – Мы с ней провели неделю вместе, а потом она исчезла. Я ей позвонил, а она мне заявила, что ей про меня все ясно, она мою жизнь изучила до мелочей, и я ей больше не интересен.
– Как странно, – пожала плечами Инна.
– Разные люди по-разному развлекаются, – пожал плечами Никита. – Я не удивлюсь, если после наркоманов и байкеров Лотта свяжется со шпионами или террористами.
– Как?!
– А что тут такого? – пожал плечами Никита. – Лотту всегда на что-то остренькое тянет. Всякие порнозвезды, альфонсы, параноики и шизофреники – это ее стихия. Чем необычней, странней человек, тем он больше цепляет. Уверен, если ей удастся познакомиться с каким-нибудь преступником, насильником, убийцей, она вообще будет в полном восторге.
– А она вообще-то нормальная?
– Вполне, – хмыкнул Никита. – Она просто твердо уверена, что из любой передряги любящий папашка свою Лотточку обязательно вытащит. Вот и веселится на свой лад, ничего не опасаясь. Она и со мной, я думаю, встречалась только для того, чтобы я брал ее с собой на работу.
– Но зачем?
– Мне ведь всякое фотографировать приходится, – ответил Никита. – И самоубийц, и артистов, и художников. Вот Лотта за кого-то и уцепилась.
– А давно это было, когда вы с ней встречались? – жадно спросила у него Мариша.
– Фотографии для этой статьи я делал недели три назад. Значит, две недели назад мы с Лоттой расстались.
– А ради кого она тебя бросила? – безжалостно спросила Мариша. – Ты не догадываешься?
– Был один тип, – не очень охотно признался Никита. – Если хотите, могу рассказать.
И, закинув ногу на ногу, он закурил последнюю сигарету из пачки «ЛМ» и начал рассказ.
– Однажды мне велели отщелкать одного известного киноактера. Честно говоря, когда мы ехали к нему с Лоттой, я уже мысленно с ней попрощался.
Никита был уверен, что устоять перед известным киноактером, у которого были тучи поклонниц, Лотта не сможет. Но Лотта, проявив потрясающее равнодушие к знаменитости, «запала» на его приятеля, случайно, как он сказал, заглянувшего в гости к своему старому другу.
– И что это был за человек? – спросила Мариша.
– Я его не знаю, – пожал плечами Никита. – Но Лотта прилипла к нему намертво. Но, зная ее вкусы, думаю, что он был в лучшем случае уголовником из тех, что почитают романтику блатного мира. Ну, там, песни про Мурку, татуировки, «стрелки» в дорогущих ресторанах и прочее из этого же репертуара. Как раз все для Лотты.
– А ты откуда знаешь, чем он ее склеил? – поинтересовалась у парня Юля.
– Да слышал я краем уха несколько фраз, которые он ей напевал, – хмыкнул Никита. – Так что от актера Лотта ушла не со мной, а уже с тем типом. Ну а когда я ей через день позвонил, она мне и заявила, что со мной у нее все кончено, она наконец встретила человека, которого искала всю свою жизнь и с которым пойдет до конца.
– До какого конца? – не поняла Мариша.
– Не знаю, – пожал плечами Никита. – Она сказала, что пойдет с ним до самого конца. И все. Пояснять ничего не пожелала. И я ей больше не звонил.
– А как выглядел тот тип, с которым ушла от актера Лотта? – спросила Юля.
– Невысокий, но накачанный. Однако при этом какой-то суетливый в движениях, – немного подумав, ответил Никита. – Я еще подумал, колется он, что ли? Как-то он странно себя вел. Хотя сейчас и без наркоманов развелось столько странных личностей.