Как Черчилль и предполагал, у правительства не было намерения поддержать доклад Саймона. Оно продвигало идею самоуправления как в провинциях, так и в центре. Чтобы сделать статус доминиона более приемлемым для критикующих политику консерваторов, правительство заявило, что в индуистском правительстве будут приняты специальные меры безопасности как для индийских мусульман, так и для независимых княжеств. 10 марта на заседании кабинета Хор пояснил, что благодаря этому у вице-короля останется значительная власть, в том числе полный контроль над Министерством иностранных дел и Министерством обороны. Поэтому, сказал он, нет риска, что у Индийского национального конгресса окажется большинство голосов. В нижней палате всеиндийской федерации 30 процентов мест будет принадлежать мусульманам и 30 процентов – независимым княжествам.
В процессе дискуссии в правительстве лорд Хейлшем заявил: «В результате правительственных предложений Индией все больше и больше будут править индусы, пусть очень умные, но не имеющие опыта административной работы и часто коррумпированные, поскольку их религия предписывает им заботиться о своих родственниках. Правосудие будет продано, беднота угнетена, в государственной службе наступит развал». Хор сказал, что разделяет многие опасения военного министра, однако кабинет все же принял план создания всеиндийской федерации.
Ожидая объявления состава объединенного специального комитета, Черчилль посетил собрание парламентариев, которые в данный момент выступали против государственной политики по отношению к Индии. Целью собрания, как он рассказывал лорду Солсбери, было создание «группы в палате общин». В группу вошли пятьдесят парламентариев-консерваторов, которые назвали себя «комитетом обороны Индии».
17 марта правительство выпустило так называемую «Белую книгу Индии». В предлагаемой конституции каждая индийская провинция получала статус автономии. Центральная власть, прежде находившаяся под жестким контролем вице-короля, должна быть заменена федеральным правительством с существенным участием индийцев. Все это предстояло обсудить на объединенном специальном комитете. 30 марта, выступая в палате общин, Черчилль призвал правительство не использовать комитет как средство формирования предвзятого мнения в дискуссии по конституции. В дискуссии должна принимать участие вся палата. В этом его поддержали 42 парламентария. У правительства оказалось 475 сторонников.
На следующий день Черчилля пригласили войти в состав объединенного специального комитета. В нем предполагалось участие двадцати пяти сторонников политики правительства и девяти противников. 1 апреля, размышляя, стоит ли принимать приглашение, он написал Хору: «С горечью и возмущением я следил за процессом, в ходе которого вы и Болдуин на протяжении двух с половиной лет использовали власть Консервативной партии и правительства Индии, чтобы парализовать или подавить сопротивление консерваторов в Англии и лоялистов в Индии ради реализации вашего плана. Верность членов Консервативной партии своим лидерам в сочетании с изменением мнения либералов и социалистов создает барьер, который вполне может оказаться непреодолимым. Вы, похоже, стоите на своем. Но тогда вам придется отвечать за последствия, как дома, так и в Индии».
После долгих размышлений Черчилль решил не входить в состав объединенного специального комитета. 5 апреля он написал Хору, объясняя свою позицию: «Я обратил внимание, что по крайней мере три четверти членов комитета составляют достойные люди, которые уже заявили, что при данном стечении обстоятельств снимают с Британии ответственность за центральное правительство Индии. Я решительно против этого. Убежден, что, если план «Белой книги» будет выполнен, он через несколько лет приведет либо к эвакуации, либо к неизбежности повторного завоевания Индии. Я не хочу разделять столь тяжелое и грустное бремя. Соответственно, не вижу никакого смысла входить в состав комитета лишь для того, чтобы уступить большинству выдающихся людей, которых вы избрали. Будет лучше, если те, кто верят в курс «Белой книги», станут прорабатывать его в объединенном комитете свободно, без критики тех, с кем у них непреодолимые разногласия».
Некоторые друзья Черчилля были удивлены его решением. «Позвольте сказать, что я глубоко сожалею о вашем отказе войти в состав объединенного специального комитета, – написал лорд Бернэм 7 апреля. – Мне будет не хватать именно вашего лидерства и руководства». Черчилль ответил: «Сожалею, что не могу помочь вам, но уверен, что мое место вне комитета. То, как он был выбран, – просто скандал».
10 апреля Хор представил парламенту список тех, кто согласился работать в объединенном специальном комитете. Один парламентарий-консерватор внес предложение исключить из него шесть членов правительства. Предложение не прошло: за него проголосовали 118 депутатов, против – 208. Однако эти 118 голосов стали максимальным количеством депутатов, выступивших в парламенте против правительственного курса. Черчилль сделал заявление, опубликованное в Evening News: «Если бы в палате состоялось свободное голосование, большинство парламентариев-консерваторов, вполне возможно, забаллотировали бы предложение правительства. Но правительство стремится получить поддержку и не допустить беспристрастного обсуждения. Оно хочет не советоваться, а объявлять. Оно желает руководить». Черчилль решил начать публичный «крестовый поход» против государственной политики в Индии. «Мы готовы к тяжелой долгой борьбе, – писал он 14 апреля, – но я не отчаиваюсь». Хор был обеспокоен как кампанией Черчилля, так и работой специального комитета. Говоря о Черчилле, он отметил: «Его главный союзник – невежество девяноста девяти процентов публики. В результате он получит огромную поддержку в консервативных кругах и вызовет огромный всплеск подозрений и недовольства в местных избирательных округах».
Опасения Хора насчет волнения в избирательных округах начали оправдываться 28 апреля, когда на ежегодном собрании ассоциации консерваторов в округе Хоршем и Уэртинг против индийской «Белой книги» проголосовали 161 человек, а в поддержку высказались лишь 17. На этой же неделе председателем объединенного специального комитета был назначен лорд Линлитгоу, друг Черчилля с Первой мировой войны. Надеясь убедить Черчилля отказаться от противостояния федеральной схеме устройства Индийского государства, он сказал: «Нечто подобное «Белой книге» должно быть реализовано. Индийская проблема в нашей стране не интересует широкие массы избирателей».
Линлитгоу предложил Черчиллю сосредоточить свою критику на тарифной политике правительства. Черчилль ответил: «Мне жаль, что вы заняли такую позицию относительно Индии. В этом смысле довольно любопытны замечания, сделанные три или четыре года назад о серьезном ухудшении положения в сельскохозяйственном департаменте после реформ Монтегю. А ведь они сыграли роль в формировании моих нынешних взглядов. Большое спасибо за предложение сменить тактику и атаковать правительство по поводу торговых соглашений, а Индию оставить в стороне. Не думаю, чтобы я остался в политике, и уж точно не принимал бы в ней активного участия, если бы не Индия. Поэтому мне совершенно безразлично, как противостояние «Белой книге» скажется лично на мне».
Линлитгоу не оставлял надежды убедить Черчилля в том, что он заблуждается. «Индийский сельскохозяйственный сектор, – писал он 4 мая, – с 1924 г. подвергся 100-процентной «индианизации». Этот процесс практически завершен, и никто не предполагает, что он может быть обратим. Если вы и те, кто с вами, в состоянии воссоздать Индию 1900 г., и – что гораздо более сложно – встроить ее успешно в мир 1934 г., то я буду первым, кто признает ошибочность своих суждений и восхитится вашей мудростью».
В письме Линлитгоу упрекнул Черчилля в старомодности. «Думаю, в этом у нас с вами принципиальное расхождение, – ответил Черчилль. – Вы полагаете, что будущее – простое продолжение прошлого, в то время как я нахожу в истории множество неожиданных поворотов и отступлений. Мягкий либерализм начала двадцатого века, всплеск нереалистичных надежд и иллюзий, которые последовали за прекращением Великой войны, уже подавлены жесткой реакцией и установлением диктаторских режимов – явных или завуалированных – почти в каждой стране. Более того, утрата наших внешних связей, сокращение международной торговли приводит растущее население Британии на грань крайнего упадка. Мы входим в период, когда в густонаселенных индустриальных державах все с большей интенсивностью начинается борьба за самосохранение. На мой взгляд, в Британии начинается новый период борьбы за жизнь, и главным вопросом станет не только сохранение Индии, но гораздо более серьезные притязания на коммерческие права. Пока мы уверены, что не предъявляем никаких требований к Индии, которые не совпадали бы с ее собственными интересами, мы имеем право использовать наше несомненное превосходство во имя нашего общего благосостояния. Ваши планы на двадцать лет отстали от времени».
«Время» действительно летело быстро. 7 апреля Гитлер официально установил нацистский режим во всех германских землях, положив конец их вековой автономии. Через шесть дней был издан закон, запрещающий евреям работать в государственных, муниципальных и местных учреждениях. В ходе дебатов, проходивших в палате общин в этот день, Черчилль снова предупреждал об опасности милитаризованной Германии: «После Великой войны мы говорили, что гарантией безопасности для нас станет демократическая Германия с парламентскими институтами. Все это уже сметено. Вы имеете диктатуру, самую беспощадную диктатуру».
Он обратил внимание на некоторые пугающие особенности немецкой диктатуры: милитаризм, апелляция к воинственному духу германцев, возвращение дуэлей в университетах и преследование евреев. Он продолжал: «Не могу не порадоваться тому, что немцы не получили тяжелые пушки, тысячи боевых самолетов и танков, за что они так боролись, требуя равного статуса с другими странами». Через десять дней Черчилль выступал на ежегодном собрании в Королевском обществе Святого Георгия. В речи, которая передавалась по радио, он сказал: «Ничто не спасет Англию, если она сама себя не спасет. Если мы утратим веру в себя, если мы утр