Немецкие бомбардировщики активизировали налеты на Британию. Но летчики королевских военно-воздушных сил мужественно и умело давали им отпор. Выступая по радио 14 июля, Черчилль сказал нации: «Мы без дрожи ждем предстоящего наступления. Возможно, оно начнется сегодня ночью. Возможно, на следующей неделе. Возможно, не начнется никогда. Мы должны показать себя в равной степени способными встретить внезапный жестокий удар или – что, возможно, более суровое испытание – находиться в состоянии постоянной боевой готовности. Но каким бы ни оказалось испытание – резким или продолжительным, – мы не будем искать никаких условий, мы не допустим переговоров; мы способны проявить милосердие, но не будем просить его для себя. Не только в Британии, но и в каждой стране есть множество людей, которые готовы честно исполнить свой воинский долг, но чьи имена нигде не будут записаны. Это война Неизвестного Воина; мы все будем бороться, исполняя свой долг, не теряя веры и присутствия духа, и мы избавим наш век от мрачного проклятия Гитлера».
Вечером Черчилль предупредил Исмея, что «отныне каждый должен следить за своим противогазом». Многие противогазы требовали ремонта, а боевые действия могли начаться внезапно. На следующий день, полный решимости не оставлять в покое оккупационные войска Гитлера, он предложил Хью Далтону создать «новый инструмент войны» – управление специальных операций, вскоре ставшее известным под аббревиатурой СОЭ[45], для координации диверсионных операций и саботажа в оккупированных немцами странах. «Отныне, – сказал Черчилль Далтону, – Европа должна заполыхать». Это оказалось трудной, опасной и часто неблагодарной работой. Немцам нередко удавалось успешно противодействовать ей, но тем не менее за три года огромная сеть агентов охватила почти все регионы оккупированной Европы. Они создавали маршруты спасения для экипажей сбитых самолетов и солдат, выполняли спасательные и разведывательные операции в сотрудничестве с местными патриотами, организовывали и вооружали местные саботажные группы. Они готовили местные силы Сопротивления к моменту, когда союзнические войска высадятся на материке – в Италии, или Северной Европе, или в Бирме, Малайе и в Нидерландской Вест-Индии – и потребуется активное участие местных жителей в борьбе за линией фронта.
24 июля в Вашингтоне было подписано соглашение, по которому Соединенные Штаты обязывались произвести для Британии 14 375 самолетов в течение двадцати одного месяца. Переговоры по аналогичным соглашениям шли в области производства винтовок, полевых орудий, противотанковой артиллерии и снарядов к ним. Эти соглашения, державшиеся в строжайшей тайне, дали Черчиллю дополнительную уверенность в долгосрочной перспективе ведения наступательной войны. В этом же месяце в Британию поступили первые 26 из 238 самолетов-разведчиков, построенных в Соединенных Штатах. Но американцы по-прежнему не хотели отправлять эсминцы. Чтобы подтолкнуть их, Черчилль с неохотой согласился на полный обмен техническими секретами, предоставив американцам информацию о радаре и новейших разработках в системах связи «воздух – воздух» и «земля – воздух».
31 июля Черчилль направил Рузвельту персональную просьбу о «пятидесяти или шестидесяти ваших самых старых эсминцах», закончив телеграмму такими словами: «Господин президент, со всем уважением к вам, должен сказать, что в долгой истории человечества настал момент, когда нужно действовать. Нам предстоит расширенное производство в 1941 г., но кризис может наступить задолго до 1941 г. Уверен, вы сделаете все, что в ваших силах, но я чувствую право и обязанность донести до вас всю тяжесть и безотлагательность положения. Уверен, что вы, с вашим глубоким пониманием ситуации на море, не допустите нежелательного исхода сражения из-за недостатка этих эсминцев».
Но Рузвельт все еще колебался, опасаясь, что в случае поражения Британии Германия захватит не только британский флот, но и американские корабли, направленные в Британию, как того хотел Черчилль. Господство Германии в Атлантике будет представлять серьезную угрозу для Америки. Но укрепление флота становилось насущной необходимостью, поскольку потери кораблей увеличивались. 7 августа Черчилль с огорчением узнал, что в Северной Атлантике немецкая подводная лодка потопила «Мохаммед али эль-Кебир», на борту которого находилось 723 британских армейских и флотских специалиста. Только когда ему доложили, что шестьсот человек удалось спасти, он немного успокоился. Но это сделало его просьбу о предоставлении американских эсминцев еще более настоятельной. Он высказал идею о предоставлении Америке возможности пользоваться британскими военно-морскими базами в Вест-Индии в обмен на лизинг эсминцев. В то же время, демонстрируя уверенность и изобретательность, которые всегда поражали тех, кто его знал, он сообщил своим гостям, приехавшим на выходные дни в Чекерс, что в течение года он надеется организовать «внушительные» рейды на территорию захваченной немцами Европы. Он говорил о 10 000 солдат, которым предстояло захватить Шербурский полуостров, вторгнуться в Италию или высадиться в Голландии для нанесения «разрушительного» удара по Рурской области.
Дешифровка сверхсекретных сообщений немецкой «Энигмы» от 10 августа показала, что по крайней мере в ближайший месяц вторжение не планируется. Это дало Черчиллю, начальникам штабов и советникам дополнительный месяц для подготовки к нему и возможность сосредоточить внимание на войне в воздухе. Предыдущие три дня немецкие бомбардировщики не прилетали. «Свинье понадобилось три дня, чтобы зализать раны, прежде чем появиться вновь», – прокомментировал Черчилль. 11 августа состоялся новый налет. 62 бомбардировщика были сбиты. Британцы потеряли 25 машин. Немецкие летчики, оставшиеся в живых, были взяты в плен. Английские летчики, потерявшие машины над родной землей и оставшиеся в живых, могли и продолжали воевать. Некоторые – даже через несколько часов. Но в боевых действиях июля – августа погибли 526 британских летчиков. Этим вечером в Чекерсе Черчилль сказал своим гостям, что отныне жизнь Британии зависит от бесстрашных авиаторов. Он добавил дрогнувшим от волнения голосом: «На какой тонкой нити могут висеть величайшие дела».
14 августа немцы возобновили дневные бомбардировки. Они нанесли большой ущерб заводам и верфям, но над Британией было сбито 78 немецких машин, в то время как британцы потеряли только трех летчиков. Этим вечером Черчилль получил еще одну хорошую новость: Рузвельт согласился на сделку «эсминцы в обмен на базы» – базы на Ньюфаундленде, Бермудах, Багамах, в Вест-Индии, предложенные в аренду Соединенным Штатам на девяносто девять лет. Когда Колвилл заметил, что ответ Рузвельта «имеет привкус русских требований к Финляндии», Черчилль ответил: «Стоимость каждого эсминца измеряется кровью». Но в то же время Черчилль сообщил британскому послу в Вашингтоне, что любое публичное раскрытие условий сделки окажет «катастрофическое воздействие» на моральный дух британского общества. Следовало сохранять иллюзию самодостаточности Британии.
Блиц был в разгаре. 15 августа сотня немецких бомбардировщиков нанесла удары по верфям, заводам и аэродромам северо-запада. В то же время, в рамках того, что позже получило название «битва за Британию», 800 немецких самолетов на юге постарались уничтожить английские истребители на земле и разбомбить аэродромы. На северо-востоке были сбиты 30 немецких бомбардировщиков из 100 – ценой всего двух раненых английских летчиков. На юге были сбиты 46 немецких самолетов. Британцы потеряли 24 истребителя. Погибли всего восемь летчиков. Этим вечером на Даунинг-стрит Черчилль «с жадностью поглощал» поступающие новости о боевых успехах. В результате он отправился в штаб истребительной авиации в Стэнморе, чтобы наблюдать за ходом сражения из мозгового центра. К концу дня немцы потеряли 76 самолетов. Черчилль позвонил Чемберлену, который, тяжелобольной, находился в своей загородной резиденции, чтобы сообщить хорошие новости.
16 августа Черчилль следил за ходом боев из командного центра 11‑й группы истребительной авиации в Аксбридже. В этот день в воздух поднимались почти все британские истребительные эскадрильи. Но 47 самолетов немцы успели уничтожить еще на земле. Уезжая из командного центра, Черчилль обернулся к Исмею со словами: «Не говорите со мной. Я никогда еще не был так тронут». Примерно через пять минут он снова обратился к Исмею и произнес: «Никогда еще в истории человеческих конфликтов столь многие не были так обязаны столь немногим». Он повторил эти слова четырьмя днями позже, когда делал в палате общин обзор боевых действий. Эти слова «запомнятся навсегда, – написала ему дочь Асквита Вайолет и добавила: – Ничего более простого, более величественного и более истинного не произносилось в столь великий момент истории человечества. Вы полностью превзошли своих прежних противников! Даже мой отец бы это признал. Ему бы это очень понравилось!».
В выступлении Черчилля 20 августа было еще несколько фраз, отразивших общественное настроение непокорности и уверенности. Раскрыв сделку «эсминцы в обмен на базы» с Соединенными Штатами, которая означала, что две страны в ближайшие годы «в некоторых вопросах будут действовать заодно для взаимной и общей пользы», Черчилль сказал, что это – процесс, который он уже не может остановить, даже если бы хотел: «Никто не может остановить его. Как Миссисипи, он уже течет сам по себе. Пусть течет. Пусть течет полноводной рекой, неумолимо, неодолимо, благотворно в обширные земли и лучшие дни».
Черчилль подкреплял свои слова делом. Месяцем ранее Рузвельт согласился, при условии соблюдения строжайшей секретности, направить миссию высокого уровня в Лондон для обсуждения возможных областей совместной англо-американской стратегии. Истинная цель миссии была скрыта под названием «Комитет по стандартизации вооружений». 22 августа Черчилль дал обед в честь трех членов миссии, прибывшей в Британию. Его личное влияние само по себе было важным фактором военной мощи Британии. Месяц назад, когда генерал Пакенхэм-Уолш направлялся с миссией в Соединенные Штаты, постоянный заместитель военного министра попросил Черчилля встретиться с ним перед отъездом, чтобы «над ним было сияние горы Синай, когда он прибудет в Вашингтон». Свои личные мысли Черчилль высказывал в узком кругу друзей. В конце августа он сказал им, что Соединенные Штаты «с энтузиазмом аплодируют героическим поступкам, которые совершают другие».