Когда Черчилля спрашивали, как он собирается противостоять вторжению, он отвечал, что лично побеспокоится о том, чтобы «как можно больше немцев утонуло по пути, а затем мы будем бить по голове доплывших» [731] . Но что же будет, если немцы все-таки высадятся на берег? «Бойня с обеих сторон будет беспощадной и продолжительной, – отвечал премьер. – Они постараются навести на нас ужас, нам же придется стоять до последнего. Я выступлю с девизом: „Вы всегда сможете взять одного немца с собой“. Это будет время, когда и жить, и умереть – одинаково хорошо» [732] .
ЛИДЕРСТВО ПО ЧЕРЧИЛЛЮ: Когда Черчилля спрашивали, как он собирается противостоять вторжению, он отвечал, что лично побеспокоится о том, чтобы «как можно больше немцев утонуло по пути, а затем мы будем бить по голове доплывших».
К другим резким мерам можно отнести заявление Черчилля о том, что, в отличие от Парижа, Лондон не будет открытым городом.
«Мы будем сражаться за каждый дюйм, – заявил он, – мы будем биться на каждой улице. Лондон поглотит в себя огромную армию противника» [733] .
Еще одним экстраординарным шагом стало предложение британского премьера отправить, в случае вторжения, в бой всех граждан, включая женщин [734] [735] [736] .
Пытаясь передать частичку своего настроя на победу, он требует от военачальников полной от дачи.
«Сражаться до последней капли крови, – настаивал он в одной из телеграмм в 1942 году. – Командиры и старшие офицеры должны идти в бой и, если придется, гибнуть вместе с войсками. Никакой пощады к проявлению слабости, какую бы форму она ни принимала. Учитывая, с каким остервенением сражаются русские и американцы, на кону стоит репутация нашей страны и нашей нации» [737] .
Будучи сам готов вступить в битву с врагом, Черчилль, одновременно с активной политической деятельностью и поездками по городам страны, находит время посетить стрельбища.
«Премьер стрелял очень метко, даже не вынимая сигары изо рта, – вспоминал один из свидетелей. – Несмотря на свой возраст и отсутствие практики, он держался очень хорошо».
Во время одной из пристрелок Черчилль сказал, что «самое лучшее средство убить гуннов – это использовать тупые пули». Находившийся в этот момент рядом с ним Рандольф стал возражать, обратив внимание отца, что тупые пули запрещены законом.
– Если немцы поймают меня, они не будут церемониться, – заявил Черчилль. – Не вижу причин, почему я должен испытывать перед ними жалость.
По словам Колвилла, «Уинстон, похоже, постоянно обыгрывал в своем воображении ситуацию, когда ему придется лично отбиваться от немецких войск» [738] .
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: «Уинстон, похоже, постоянно обыгрывал в своем воображении ситуацию, когда ему придется лично отбиваться от немецких войск».
Секретарь Джон Колвилл
После окончания войны британцы узнают, что на самом деле означали слова «не будут церемониться». Сподручные Гитлера планировали отправить в конц лагеря всех мужчин в возрасте от 17 до 45 лет. Также был составлен список, кого следовало депортировать в первую очередь. Список возглавлял Черчилль, которого планировалось передать отделу иностранной разведки. Также в списке значились Герберт Уэллс, Бертран Рассел, Олдос Хаксли, Джон Пристли, Чарльз Сноу и многие другие представители интеллектуальной элиты [739] .
Через какие бы испытания ни пришлось пройти Черчиллю, какие бы вопросы и проблемы он ни решал, в какие бы области ни направлял свою безграничную энергию, он до самого конца оставался лидером-борцом.
«Я привел его прямо на линию фронта, где всего в нескольких стах метров от нас можно было видеть движения танков, артиллерийские орудия в действии. Повсюду слышались разрывы снарядов. Уинстон был абсолютно счастлив. Происходившее вокруг его восхищало. В глубине души он всегда оставался прожженным воякой» – такой образ 70-летнего Черчилля оставил потомкам фельдмаршал Гарольд Александер [740] .
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: «В глубине души Черчилль всегда оставался прожженным воякой».
Фельдмаршал Гарольд Александер
Однажды в беседе с президентом Франклином Д. Рузвельтом Черчилль скажет:
«Когда я слышу, что кто-то говорит о своем детстве как о самом счастливом периоде жизни, я всегда думаю: „Ну и скучную же жизнь ты прожил, мой друг“» [741] .
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Когда я слышу, что кто-то говорит о своем детстве как о самом счастливом периоде жизни, я всегда думаю: „Ну и скучную же жизнь ты прожил, мой друг“».
Посвятив всю свою жизнь борьбе, наполнив ее событиями различного масштаба, британский политик имел полное право судить подобным образом.
Глава 9. Увлеченность работой и борьба со стрессами
Лидер-трудоголик
В одной из своих последних работ по управлению Питер Друкер размышлял над эффективным лидерством и задавал себе вопрос: «Что же означает „быть настоящим лидером“, если это не харизма и не определенное сочетание черт характера?» По его мнению, «умение быть лидером – это прежде всего работа. Большинство лидеров – трудоголики» [742] .
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: «Что же означает „быть настоящим лидером“, если это не харизма и не определенное сочетание черт характера? Умение быть лидером – это прежде всего работа. Большинство лидеров – трудоголики».
Питер Друкер
Потрясающее трудолюбие, «ненасытная потребность в работе», как выразился Джон Мартин [743] , станет одной из отличительных черт Черчилля-руководителя.
«Без значительных усилий невозможен даже незначительный успех», – будет делиться британский политик своим опытом [744] .
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Без значительных усилий невозможен даже незначительный успех».
По мнению профессора Колумбийского университета Саймона Шама, «ошеломляющее и неутомимое желание к тяжелому труду» можно смело отнести к важнейшим составляющим лидерского почерка Уинстона Черчилля [745] .
К аналогичным выводам приходили и другие исследователи. Отечественный ученый Анатолий Иванович Уткин отмечал:
«Существуют тысячи фотографий Черчилля, на которых он выглядит в самых разных своих состояниях, но ни на одной нельзя увидеть его скучающим или смотрящим бессмысленно» [746] .
ЛИДЕРСТВО ПО ЧЕРЧИЛЛЮ: Мыслить, действовать, стремиться и достигать – вот что составляло основу мировоззрения Черчилля.
Мыслить, действовать, стремиться и достигать – вот что составляло основу его мировоззрения. Своему сыну он признавался:
«Я ненавижу идти ночью спать с ощущением, что я не сделал за день ничего полезного. Такое же противное чувство, как будто лечь спать, не почистив зубы» [747] .
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Я ненавижу идти ночью спать с ощущением, что я не сделал за день ничего полезного. Такое же противное чувство, как будто лечь спать, не почистив зубы».
Как правило, подобные устремления являются врожденными и редко напрямую связаны с занятием руководящих должностей. И Черчилль в этом случае не был исключением. Еще до того, как начать политическую карьеру, он любил работать. По его мнению, «ни один человек не имеет право на лень» [748] и «ни один день не может быть потерян» [749] . В то время как его однополчане в Бангалоре коротали свободное время за непринужденными беседами, игрой в поло и в светских мероприятиях местного значения, лейтенант Черчилль штудировал сочинения выдающихся философов, ученых и историков. Участвуя в военных кампаниях, он находил время для написания многочисленных репортажей в лондонские газеты, а позже стал автором четырех книг о военных событиях, свидетелем которых ему посчастливилось быть.
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Ни один человек не имеет право на лень».
Не изменил Черчилль своим привычкам и после избрания в парламент, а также назначения на первую руководящую должность в Министерстве по делам колоний. По словам его коллег, «он весь отдавался работе. В то время, когда Уинстон не был занят политическими вопросами, он читал и писал».
Черчилль работал даже в гостях. Останавливаясь у кого-нибудь на несколько дней, он неизменно привозил с собой небольшой металлический ящик, наполненный книгами и всевозможными записями [750] .
«Работа была его жизнью, – считала леди Бонэм Картер. – Досуг и отдых были для Уинстона наказанием» [751] .
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: «Работа была его жизнью. Досуг и отдых были для Уинстона наказанием».
Леди Бонэм Картер
«Я могу по пальцам пересчитать дни, когда маялся от безделья», – утверждал великий политик [752] .
Далеко не у всех подобная страсть к перманентной работе вызывала одобрение. Постоянный заместитель министра по делам колоний сэр Фрэнсис Хопвуд все не мог понять: и как это Черчилль во время путешествия по Африке, в изнуряющей жаре, смог заставить проработать бедного Эдварда Марша над каким-то меморандумом целых четырнадцать часов? Причем сам он работал вместе с ним! [753] В другой раз Хопвуд возмущался, получив в субботу от неугомонного коллеги восемь длинных писем [754] .
Однако Черчилль не обращал на эти жалобы никакого внимания. Он привык совмещать приятное с полезным, часто работая на каникулах и в уик-энды. Однажды, отдыхая в Швейцарии, он направил королю письмо в четыре тысячи слов, изложив свой взгляд на развитие политической ситуации в Трансваале. Письмо было написано от руки и заняло тридцать пять листов формата ин-октаво. Получив от личного секретаря Эдуарда VII вежливый ответ, в котором отмечалось, что некоторые положения вызвали у Его Величества вопросы, Черчилль тут же направил второе такое же подробное письмо, разъясняющее указанные моменты [755] .