«Мистеру Керзону чего-то не хватает, – отмечал Черчилль. – Конечно, речь не шла о его информированности, усердии, ораторском мастерстве или привлекательности его манер и наружности. Все это было при нем, но общий итог не выглядел окончательным. Палата общин сочла его легковесным. Он вызывал восхищение и зависть, но он не вызывал ни любви, ни ненависти. Он мог точно изложить вопрос и дать толковый ответ. Он владел малым парламентским мечом стильно и безупречно, он работал и путешествовал, он читал и писал (только в одной книге о Персии тысяча триста страниц) и делал все, что ему было предназначено, но он не мог повлиять на чужую точку зрения или изменить события (здесь и далее выделено мной. – Д. М .). В палате общин его коса наскочила на камень, и в сравнении с великими парламентскими фигурами он никогда, даже в свои лучшие дни, не выглядел как достойный боец или соперник. Обладателю всех талантов, которые кружили голову и привлекали, ему не хватало одного – он никогда не вел за собой. Ему часто приходилось командовать, но в центре он никогда не господствовал» [1078] .
В отличие от Керзона, Черчилль умел вести за собой и оказывать влияние на события и мнения людей. Умел он и вдохновлять, заряжать энергией, что также принято считать качеством эффективного лидера.
Американский дипломат Саммер Уэллес, посетивший Великобританию в марте 1940 года, в ходе своего европейского турне (предпринятого по личному указанию президента США Франклина Д. Рузвельта), встретившись с Черчиллем, был потрясен масштабом воздействия первого лорда Адмиралтейства.
«Мистер Уэллес оказался под большим впечатлением от личности мистера Уинстона Черчилля, – говорится в докладной записке, составленной на основе слов самого Уэллеса чиновником МИД Беркли Кейджом. – К моменту встречи с мистером Черчиллем он сильно устал и боялся, что ему будет трудно сконцентрироваться на разговоре. Однако случилось все с точностью до наоборот. По ходу беседы, которая продлилась три с лишним часа, речи мистера Черчилля стали увлекать его все больше и больше, он даже почувствовал прилив сил. Мистер Уэллес выразил мнение, что мистер Черчилль – одна из самых притягательных личностей, которую он когда-либо встречал» [1079] .
«Когда Уинстон был в Адмиралтействе, все жужжало, гудело, атмосфера словно наэлектризовывалась, – вспоминала секретарь Кэтлин Хилл. – Когда он был в отъезде, все затихало» [1080] .
ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: «Когда Уинстон был в Адмиралтействе, все жужжало, гудело, атмосфера словно наэлектризовывалась».
Секретарь Кэтлин Хилл
При этом Черчилль не просто загружал подчиненных работой – благодаря личному обаянию и энергии, он убеждал их в необходимости выполнения этой работы, раскрывая в них потенциал, используя скрытые возможности.
«Уинстон практически добивал огромными объемами работ, – делился своими впечатлениями один из секретарей Адмиралтейства Клиффорд Джарретт. – В то же время он вдохновлял, вызывая чувство невероятной преданности» [1081] .
Подобная эмоциональная заразительность является одним из главных отличий лидера от менеджера. «Менеджеры больше тяготеют к коллективной деятельности и не принимают отношения близко к сердцу», – отмечает профессор кафедры лидерства Гарвардской школы бизнеса Абрахам Залезник. Нередко от них можно услышать «о почти безболезненном превращении потенциально конфликтной ситуации в семейную идиллию». Это может показаться удивительным, но «на самом деле никакого парадокса тут нет: это сочетание как раз и позволяет менеджеру выполнять свои функции, находить компромиссные решения и добиваться паритета сторон» [1082] .
Лидеры действуют иначе.
«Великие лидеры воодушевляют нас, – объясняют ученые Дэниел Гоулман, Ричард Бояцис и Энни Макки. – Они вдохновляют нас, пробуждая наши лучшие чувства. Когда мы пытаемся объяснить, почему они столь эффективны, то начинаем говорить о стратегии, прозорливости или о великих идеях. Но все это имеет на самом деле куда более древнюю первооснову: гениальное лидерство затрагивает наши эмоции» [1083] .
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: «Великие лидеры воодушевляют нас. Они вдохновляют нас, пробуждая наши лучшие чувства. Гениальное лидерство затрагивает наши эмоции».
Дэниел Гоулман, Ричард Бояцис и Энни Макки
Первое подробное исследование социологии власти и эмоционального влияния провел в конце XIX столетия немецкий социолог Максимилиан Вебер. Им было выделено три типа влияния – рациональное (или, как его еще иногда называют, – законное), традиционное и харизматическое. Харизматический тип чаще всего используют при описании лидерства.
Слово «харизма» заимствовано из греческого языка и означает «Божественная благодать», «милость», «дар». Для обозначения типа влияния, основанного на личных качествах лидера, его обаянии и уникальных способностях, Вебер взял этот термин из работы Рудольфа Сома «Церковное право».
По мнению исследователей, лидеры этого типа «оказывают сильное эмоциональное влияние на людей», они «вдохновляют своей страстью к работе, апеллируя к чувству и разуму подчиненных», они «создают атмосферу изменений и идеализирующую картину будущего», они «вдохновляют последователей своей увлеченностью» [1084] .
Харизматический лидер
Был ли Черчилль харизматической личностью? С одной стороны, он и в самом деле обладал большинством из вышеперечисленных качеств. С другой – харизма определяется не только этими качествами. Не случайно это слово переводится, как «Божественная благодать». Нередко определение харизмы связано со сверхъестественными способностями лидера, с мистической стороной восприятия его личности. В этом плане очень характерен пример Адольфа Гитлера, сила воздействия которого на подчиненных имела порой сверхрациональную природу. «Если Гитлер скажет вам, что вы женщина, вы покинете здание, веря в то, что вы женщина», – описывал влияние фюрера один из его соратников [1085] . Способности своего визави влиять на людей признавал даже Черчилль: «Гитлер, бесспорно, обладал даром зачаровывать людей, а сознание силы и власти может производить непомерно сильное впечатление на посетителя» [1086] .
В отличие от большинства других известных политиков Соединенного Королевства, Черчилль никогда не встречался с вождем Третьего рейха. В 1932 году Гитлер сам отказался принять потомка герцога Мальборо, находившегося в это время в Баварии, в Хехштедте, близ которого англо-австрийская армия под командованием Евгения Савойского и герцога Джона Мальбора в 1704 году разбила франко-баварскую армию [1087] . Нежелание видеть британского политика было вызвано неуместным, как посчитал Гитлер, вопросом: «Как можно быть против человека только потому, что он от рождения принадлежит к той или другой нации? Разве человек властен над своим рождением?» [1088] . В последующие годы против совместных встреч выступал уже Черчилль, благоразумно полагая, что его беседы – обычного депутата парламента – с главой иностранного государства могут быть неправильно восприняты общественностью и электоратом.
Харизма Черчилля имела иную природу, чем у Гитлера. Во-первых, вместо мистицизма британский политик делал ставку на доверие и непринужденное человеческое общение. Не случайно он всегда отдавал предпочтение живым, неформальным беседам, в ходе которых каждый мог почувствовать себя эмоционально раскованно. Участники таких бесед относились друг к другу с максимальной степенью доверия (какая вообще возможна, когда речь идет о человеческих взаимоотношениях в процессе управления), не стесняясь, выражали свои мысли и отстаивали свою точку зрения.
ЛИДЕРСТВО ПО ЧЕРЧИЛЛЮ: Черчилль любил организовывать всевозможные мероприятия, способствовавшие развитию неформальных коммуникаций и укреплявшие социальные связи.
Черчилль считал формат живого общения (неприемлемый в окружении фюрера) одним из наиболее эффективных инструментов управления.
«Преимущество свободного обсуждения вопросов без всяких формальностей и протоколов людьми, тесно связанными общей задачей, очень велико, – говорил британский политик. – Подобные заседания служат важным дополнением к официальным встречам, когда делаются дела, а решения заносятся на бумагу в качестве руководства к действию. И то и другое необходимо для решения труднейших вопросов» [1089] .
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Преимущество свободного обсуждения вопросов без всяких формальностей и протоколов людьми, тесно связанными общей задачей, очень велико».
В процессе управленческой деятельности Черчилль любил организовывать всевозможные мероприятия, способствовавшие развитию неформальных коммуникаций и укреплявшие социальные связи. Так, например, будучи главой Министерства снабжения, он создал специальный «клуб ланча», в состав которого вошли 60 – 70 сотрудников министерства. Подобный клуб «позволял сотрудникам ежедневно встречаться в спокойной и приятной обстановке, разбившись на пары и тройки». В результате «все познакомились друг с другом» [1090] . По мнению политика, подобные встречи значительно облегчали процесс управления.
В Адмиралтействе в годы Второй мировой войны Черчилль стал собирать по вторникам обеды, на которые приходили до четырнадцати человек гостей. Как правило, это были сотрудники других ведомств, а также представители различных родов войск.
Черчилль нередко обращался к неформальным беседам, когда ему необходимо было пообщаться с кем-то из подчиненных, узнать его точку зрения на проблему, а иногда и просто определить, что собой представляет человек и можно ли на него положиться. Последнее было особенно актуально во время приема на работу новых членов команды. Один из них, секретарь Лесли Роуван, следующим образом вспоминал собеседование у премьер-министра.
Прежде чем начать разговор, Черчилль специально развернул стул, на котором сидел Роуван, чтобы лучше видеть его лицо.