Нацистов, старательно заигрывавших с общественным мнением Запада, разозлила речь Черчилля, особенно та ее часть, в которой он резко осуждал антиеврейские действия фашистов. 19 апреля корреспондент «Бирмингем пост» сообщал из Берлина: «Сегодняшние газеты полны резких предупреждений по отношению к Англии. Один газетный заголовок упрекал Черчилля в “бесстыдстве”».
Одним из тех, кто посетил Черчилля весной 1933 года в его поместье в Чартуэлле, был уроженец Германии Альберт Эйнштейн. В тот момент, когда Гитлер пришел к власти, Эйнштейн находился в Соединенных Штатах. Поскольку он был евреем, ни его всемирная слава, ни тот факт, что он являлся лауреатом Нобелевской премии, не могли помочь ему. В глазах нацистов он являлся отверженным.
Посетив Черчилля в Чартуэлле, Эйнштейн попросил у него помощи в организации переезда еврейских ученых из Германии в Великобританию. Черчилль сразу откликнулся на это предложение. Он полностью поддержал намерение своего друга профессора Фредерика Линдеманна, также находившегося в Чартуэлле во время визита Эйнштейна, отправиться в Германию и предложить германским ученым-евреям места в британских университетах.
Линдеманн так и сделал. Проведя масштабную работу, он сумел обеспечить безопасный отъезд из Германии для многих ученых-евреев, которым с помощью его приглашений удалось найти новую работу в Англии.
Но даже Черчиллю было нелегко убедить других оказать помощь преследуемым немецким евреям. С 1929 года он являлся канцлером Бристольского университета. Эта должность была лишь общественной, однако весьма уважаемой. Но когда он обратился к вице-канцлеру этого университета Томасу Лавдею с просьбой предоставить место в университете двадцатидвухлетнему студенту-медику из Германии, еврею по национальности, то вице-канцлер, пообещав рассмотреть эту просьбу, добавил: «Мы, разумеется, должны ограничивать число этих несчастных людей из Германии, которых мы могли бы принять в нашей стране». Спустя три месяца Лавдей сообщил Черчиллю о результатах рассмотрения этой просьбы. «Пришло большое число заявлений о приеме на медицинский факультет, – писал он, – и мы вынуждены отказать всем заявителям из-за границы и даже из некоторых британских доминионов».
Осенью 1934 года Черчилль с женой отплыл из Англии на борту яхты своего друга лорда Мойна для путешествия в Ливан и Сирию, находившуюся тогда под французским правлением, и далее в Палестину, Трансиорданию и Египет.
Из Бейрута они поехали на машине в Пальмиру и Дамаск, а затем, 9 октября, через контролируемые Францией Голанские высоты переправились в британскую Палестину, в Назарет. На следующий день они проехали через Наблус в Иерусалим остановились в недавно открывшемся отеле «Царь Давид», где к ним присоединился лорд Мойн. Переночевав в отеле, все трое выехали из Иерусалима на машине в Иерихон, а далее проследовали на самолете на восток в Амман и на юг через Трансиорданию в древний город Петру, откуда полетели на запад через пустыни Негев и Синай в Каир.
Краткий визит Черчилля в Палестину совпал с разгаром нападений арабов на еврейские поселения, которые происходили в основном ночью и сопровождались уничтожением садов и полей. В течение десяти лет духовный лидер палестинских арабов Хадж-Амин аль-Хусейни, муфтий Иерусалима, призывал их к насилию против евреев. Его целью было полное прекращение еврейской иммиграции, предотвращение возникновения в Палестине еврейского численного большинства и установление арабского правления на всей британской подмандатной территории.
Британская политика заключалась в сдерживании нападений арабов путем коллективных наказаний в виде штрафов тех арабских деревень, откуда эти нападения происходили. Черчилль поддерживал эту политику. Вернувшись в Великобританию, Черчилль написал верховному комиссару сэру Артуру Уочопу: «Я очень благодарен вам за ваше письмо, в котором вы описали эффект коллективных штрафов. Результаты действительно самые обнадеживающие. Они полностью оправдывают принятый вами способ действий в отношении поразительно жестокого поведения людей, уничтожающих фруктовые деревья в засушливой стране. Спасибо вам также за сведения об уровне Галилейского моря. Я надеюсь, что он поднимется в результате дождей. Мой короткий визит в Палестину был очень приятным, и я был весьма тронут вашим вниманием».
Во второй раз за тринадцать лет Черчилль оказался свидетелем тех огромных усилий, которые евреи предпринимали для развития сельского хозяйства в Палестине, и тех препятствий, которые создавали на их пути арабы.
Всеобщие выборы в Великобритании были назначены на 14 ноября 1935 года. По мере приближения этой даты ширились слухи о том, что Черчилль может вернуться в правительство. 24 октября он выступил с речью об опасностях перевооружения Германии для Великобритании и Европы, в которой заявил, что германское население «с детства готовится к войне». На следующий день британский посол в Берлине сэр Эрик Фиппс переслал в Форин офис статью, написанную лондонским корреспондентом центрального органа нацистской партии, газеты «Фолькишер беобахтер», в которой говорилось: «Стоит только Черчиллю открыть рот, как можно биться об заклад, что оттуда польются нападки на Германию. Он – один из самых беззастенчивых интриганов в Англии. Его дружба с американским еврейским миллиардером Барухом заставляет Черчилля тратить все остатки своих сил и влияния для того, чтобы настроить Англию против Германии. И этого человека, кажется, хотят включить в состав британского правительства».
В это время Черчилль опубликовал статью в «Стренде», ежемесячнике, широко распространявшемся в Великобритании и Соединенных Штатах, где в бескомпромиссных выражениях описал милитаристские и расистские стороны нацистского режима. При этом он пользовался широким кругом источников информации. Он прочел книгу Гитлера «Mein Kampf» («Моя борьба») и проштудировал материалы британских газет о характере нацистского правления. Друзья в Форин офис и в разведке предоставили ему информацию из первых рук о жестокостях нацистского режима. «Триумфальная карьера Гитлера развивается, – писал он в статье в «Стренде», – не только за счет страстной любви к нему в Германии, но и благодаря распостраняемым им потокам ненависти, которые столь интенсивны, что невольно увлекают души тех, кто плывет вслед за ним. Ненависть к Франции есть первый из этих потоков, однако достаточно ознакомиться с книгой Гитлера «Mein Kampf», чтобы понять, что Франция – отнюдь не единственная страна, против которой может обратиться гнев вновь вооружившейся Германии. Другим таким объектом являются евреи, о которых говорится, что они своим предательским и пацифистским поведением внесли вклад в поражение Германии в конце Первой мировой войны, и которые также считаются главными распространителями коммунизма и авторами пораженческих доктрин разного рода. Поэтому евреи Германии, которых насчитывается много сотен тысяч человек, лишены какой-либо власти, лишены всех позиций в общественной и социальной жизни, изгнаны из профессиональной деятельности, им заткнуты рты в прессе и они объявлены нечистой и отвратительной расой».
Двадцатое столетие, писал Черчилль, с удивлением засвидетельствовало «не только распространение этих жестоких доктрин, но и то, как их со зверской энергией поддержали правительства и население целого ряда стран». Главной жертвой этих доктрин оказались именно евреи. «Ни безупречная служба в прошлом, ни официально подтвержденный патриотизм, ни даже раны, полученные на войне, не могли защитить этих людей, единственная вина которых состояла в том, что родители когда-то произвели их на свет. Все виды преследований, как серьезных, так и мелочных, применялись к ним, начиная со всемирно известных ученых, писателей и композиторов и вплоть до несчастных еврейских детей в немецких школах, и до сих пор применяются и прославляются».
Под такие же запреты и ограничения, отмечал Черчилль, подпадали также социалисты и коммунисты, профсоюзные активисты и либеральные интеллигенты. Малейшая критика с их стороны считалась оскорблением государства. Хотя в Германии и продолжали функционировать обычные уголовные суды, при рассмотрении политических обвинений они немедленно уступали место так называемым народным судам, составленным из горячих приверженцев нацизма. Рядом с тренировочными лагерями для новобранцев, из которых комплектовались десятки новых армий, и огромными аэродромами, где формировались десятки новых авиаэскадрилий, появлялись пятнавшие немецкую почву позором концентрационные лагеря. В этих лагерях «тысячи немцев подвергались насилию и принуждались к повиновению непреодолимой властью тоталитарного государства».
Сердцевиной всех дебатов в Англии являлся вопрос – способен ли нацизм умерить степень своего экстремизма? Черчилль задавался вопросом, «будет ли Гитлер во всем сиянии своего мирового триумфа, стоя во главе нации, поднятой им из пыли, по-прежнему ощущать напряжение ненависти и антагонизма своей отчаянной борьбы», или же «он отложит в сторону эту ненависть и антагонизм под успокаивающим влиянием успеха как ставшее ему более не нужным оружие?»
Черчилль отмечал, что посещавшие Гитлера иностранные гости находили его «высококомпетентным, спокойным, уравновешенным и прекрасно информированным функционером с приветливыми манерами». В этой связи мир еще надеялся, что худшее позади и «мы еще увидим, как Гитлер станет мягче, если наступят более счастливые времена». Но в то время как Гитлер произносил на публике «успокаивающие слова», в самой Германии «полным ходом развивалось военное производство и винтовки, пушки, танки, пули, снаряды, бомбы, контейнеры с отравляющими газами, самолеты, подводные лодки и вновь создаваемый флот текли ширящимися потоками из ворот немецких заводов, которые уже начали работать для будущей войны».
Нацистов статья Черчилля привела в ярость. 29 октября сэр Эрик Фиппс передал из Берлина в Форин офис, что Министерство иностранных дел Германии поручило германскому послу в Лондоне «выразить резкий протест против личных нападок на главу германского государства, высказанных в статье мистера Уинстона Черчилля в журнале «Стренд». Тон этой статьи вызвал здесь негодование. Этот журнал будет запрещен к распространению в Германии, а в прессе будет опубликовано лишь краткое уведомление о том, что английским властям был выражен протест по поводу появления этой статьи».