Когда в 1938 г. Гитлер отправился в Рим, чтобы встретиться с Муссолини, он распорядился, чтобы для всех сопровождающих его лиц была сшита особая форма. Поручение было дано Бенно фон Аренту, главному театральному художнику Третьего рейха и Рейхскомиссару по моде, которого Альберт Шпеер за талант, проявленный при создании медалей, прозвал «оловянных дел мастером». Арент был известен более всего как создатель декораций к операм и опереттам, и члены дипломатической делегации в результате оказались облаченными в сюртуки, щедро украшенные золотыми позументами. Только фюрер, как обычно, был одет в простое платье. Он говорил: «Мое окружение должно выглядеть роскошно. Тогда моя простота оказывает поразительный эффект».
Личное пространство
Целиком и полностью выстроенная харизма Гитлера отчасти являлась результатом тщательно выстроенных фотосессий, на которых он представал человеком, любящим простоту и естественность. А для этого необходимо было иметь идеально подобранное место вдали от города и возможность уединения. Лидерам нужно было время от времени демонстрировать физическую недоступность для того, чтобы подчеркнуть свою власть над событиями, и Гитлер прекрасно это понимал. Городок Берхтесгаден в Баварских Альпах был неразрывно связан с именем Адольфа Гитлера, чье поместье Бергхоф располагалось прямо в горах чуть выше местечка Оберзальцберг. Гитлер очень гордился своими давними связями с этим регионом, которые зародились, когда он перед Пивным путчем инкогнито приехал сюда навестить соратника по политической борьбе, активиста нацистского движения Дитриха Эккарта. Бывая здесь, он останавливался в нескольких гостиницах и, в конце концов, купил дом, ставший центром громадного комплекса, включавшего дома для некоторых высокопоставленных нацистов. Мартин Борман, Герман Геринг и Альберт Шпеер построили свои дома на склоне горы, главным образом, для того, чтобы обеспечить личный доступ к фюреру, что было крайне важно. В толще горы до сих пор сохранились построенные для них бетонные бункеры площадью около 3000 метров, хотя большая часть была взорвана американцами в 1945 г. с тем, чтобы не дать превратить это место в объект паломничества неонацистов. (Это было правильное решение; гостиница на вершине Гран-Сассо в регионе Абруццо в Италии, из которой Муссолини был освобожден в ходе смелой операции, осуществленной батальоном парашютистов, включает музей, хранящий ностальгические воспоминания о действиях десантных сил СС.)
«Да, меня многое связывает с Оберзальцбергом, – вспоминал Гитлер в кругу друзей в январе 1942 года. – Столько идей там родилось и было воплощено в жизнь. Я провел там лучшие часы своей жизни. Там задумывались и доводились до конца все мои великие проекты. Сколько прекрасных часов и чудесных друзей было у меня в те дни!» Если бы призрак Гитлера и бродил где-то, то не в безликом, приглаженном районе Вильгельмштрассе в Берлине, где располагался его бункер, а в Баварских Альпах.
Бергхоф не был архитектурным шедевром, как полагал Гитлер. Фюрер почему-то не любил лакированную мебель, предпочитая обычную сосновую. Биограф Норманн Стоун описывал его, как «здание, подходящее для какого-нибудь злодея из романа Яна Флеминга. Поместье было отделано огромными плитами красного мрамора; на стенах висели трофейные картины; на полу лежал гигантский, толстый ковер; в камине пылало гигантское пламя; громадные кресла располагались на большом расстоянии друг от друга, так, что гостям приходилось почти кричать, обмениваясь общими фразами в сгущающихся сумерках под аккомпанемент вылетающих из камина искр»[51]. В честь пятидесятилетия нацистская партия подарила Гитлеру строительное чудо «Орлиное гнездо», каменное сооружение, расположенное на высоте около 1830 м, на вершине горы, откуда он мог любоваться на весь регион, в том числе и на свой любимый Зальцберг.
Однако захватывающая панорама не приносила умиротворения его душе. Парадоксально, но эти прекрасные виды, казалось, наоборот, вдохновляли его на принятие самых крутых решений. Именно здесь, в Оберзальцберге, он замыслил захватить абсолютную власть в Германии, довел до конца свой позорный план по разделу Чехословакии и вторжению в Россию. Йозеф Геббельс, регулярно навещавший Гитлера, постоянно жаловался на страницах дневника на то, сколько времени тот проводит в Оберзальцберге, однако то, что «уединенность гор» подстегивала фюрера к еще более фанатичным действиям, вызывало у него одобрение. В конце марта 1933 г., находясь в Оберзальцберге, Гитлер принял решение о бойкотировании всех еврейских коммерсантов, юристов и врачей по всему Рейху. Потрясающие своей красотой виды явно действовали на Гитлера не так, как на других людей. Вместо того, чтобы смягчать и успокаивать, они, наоборот, ожесточали его сердце и наполняли его мечтами о расовом господстве. По легенде под одной из высочайших вершин горного хребта Берхтесгаден, Унтерсберг, спит вечным сном император Барбаросса, и потому то, что план вторжения в Россию получил название «Операция Барбаросса», не было случайным совпадением.
Летом 1933 г. Оберзальцберг стал местом паломничества для многих немцев. Как писал Йан Кершоу: «Желающих хоть одним глазком взглянуть на рейхсканцлера скопилось столько, что Гиммлер, как командующий политической полиции, вынужден был ввести в регионе Берхтесгаден особые правила дорожного движения и запретить охотникам следить «за каждым движением народного канцлера» использовать для этого бинокли. В конце концов, дело дошло до того, что, когда днем Гитлер выходил на прогулку, вокруг поместья приходилось выставлять оцепление, дабы оградить фюрера от навязчивого любопытства зевак.
Так возникла традиция ежедневного торжественного марша, когда «до двух тысяч человек всех возрастов со всех концов Германии чувство глубокого поклонения заставляло добираться по крутым горным тропам до Оберзальцберга, зачастую часами томиться в ожидании, и затем, по сигналу одного из адъютантов, молчаливой колонной следовать за Гитлером». По мнению одного из наиболее приближенных к нему адъютантов, Фрица Видемана, подобное неумеренное преклонение было сродни обожествлению и вне всяких сомнений еще больше убеждало Гитлера в том, что он обладает почти сверхчеловеческими способностями.
Кроме того, именно там, среди Баварских Альп, создавались образы, использовавшиеся затем в пропагандистских целях. Сохранилось множество фотографий того периода: фюрер в традиционном баварском костюме – ледерхозен – стоит, прислонившись к дереву; фюрер с улыбающимися, восторженными белокурыми детьми; фюрер гладит свою немецкую овчарку Блонди; фюрер изучает архитектурные чертежи городов, которые он намеревался построить; счастливый, беззаботный фюрер пьет чай с Евой Браун; фюрер в образе отца арийского народа; фюрер в плаще принимает в Бергофе таких высокопоставленных гостей, как Дэвид Ллойд Джордж и герцог Виндзорский; государственный деятель – за работой, подбадривающий стариков, гуляющий по заснеженным склонам.
Иметь место вдали от города, где он мог бы размышлять, писать и отдыхать, было немаловажным также и для Черчилля. Поместье Чартвелл, в графстве Кент, было куплено им в сентябре 1922 г. всего за 5000 фунтов. Столь низкая стоимость объяснялась обветшалостью здания и тем, что оно выставлялось на аукцион за 6500 фунтов, но ни одной заявки так и не поступило. Черчилль смог позволить себе это приобретение только благодаря наследству, оставленному дальним родственником, лордом Гербертом Вейн-Темпестом, погибшим при крушении поезда в Уэльсе как раз в то время, когда Черчилль был назначен министром по делам колоний.
Сверх того в течение последующих полутора лет Черчилль потратил почти двадцать тысяч фунтов на восстановление дома, который еще многие годы требовал постоянных денежных вложений, так что Клементина постоянно жаловалась на то, что, в конце концов, он их разорит. И, тем не менее, это было как раз то убежище, какое было нужно человеку, периодически страдавшему от приступов уныния и тоски, – только открывающиеся оттуда великолепные виды на кентский Уилд способны были вновь поднять настроение.
Если Оберзальцберг по духу был самым вагнеровским и тевтонским уголком в Центральной Европе, то графство Кент было самым английским из английских графств. Так же как географическое положение и внешний вид Бергхофа располагали Гитлера к мечтам о завоеваниях, так и кентский Уилд укреплял Черчилля в решимости противостоять им.
Архитектура
Гитлер был одержим архитектурными проектами, призванными подчеркнуть недавно обретенное величие Германии и его самого. Он, сам того не подозревая, полностью разделял проницательное замечание Черчилля о том, что: «Сначала мы формируем здания, а потом они формируют нас». Градостроительные планы Гитлера в отношении Берлина отражали его манию величия. Пока Геббельс организовывал масштабные шествия в честь псевдорелигиозного культа личности фюрера, Шпеер получил от Гитлера приказ возвести новое здание рейхсканцелярии, которое должно было одновременно поражать и подавлять посетителей, всего в нескольких метрах от Потсдамской площади. Сегодня от здания не осталось и следа; на его месте сейчас располагается жилой комплекс и – что символично – детский сад. На планах видно, что новая канцелярия Гитлера в двадцать раз превосходила по размерам старую. Дата строительства новой рейхсканцелярии – 1938 год – чрезвычайно важна, поскольку именно в этот год Гитлер объявил о присоединении к Германии Австрии – в марте, и Судетской области – в октябре, добившись, таким образом, достижения двух важнейших внешнеполитических целей, не прибегая при этом к войне.
Строя грандиозные планы по расширению территории на Восток в целях создания Lebensraum (жизненного пространства) для германского народа, Гитлер стремился произвести на зарубежных гостей как можно большее впечатление. Шпееру, которого он произвел в архитекторы своей новой столицы, «Германии», Гитлер объяснял: «В скором времени мне предстоит провести очень важные конференции. Для них мне понадобятся большие залы, которые произведут впечатление на людей, особенно на наименее значимых из них». Новое здание рейхсканцелярии имело в длину 400 метров. Хотя формально она располагалась по адресу Фоссштрассе, 2–6, вход в нее находился в другом месте. Шпеер умышленно расположил его, на первый взгляд, в совершенно нелогичном месте – в торце здания со стороны Вильгельмштрассе. Это означает, что прибывающие высокопоставленные гости прежде, чем попасть в кабинет фюрера, должны были пройти по располагающейся в центре величественной Мраморной галерее длиной почти триста метров мимо залов, из которых каждый последующий был роскошнее предыдущего. Гитлер с восторгом воспринял идею Шпеера: «Проделав долгий путь от входа до приемной, они получат представление о могуществе и величии Третьего рейха!»