Так что Черчилль возглавлял консерваторов еще десять лет, дважды шел на выборы как глава своей партии, а в 1951 году вновь стал премьер-министром. Но это для него было уже скорее утешительным призом, реваншем за проигранные выборы в 1945 году. Он и сам понимал, что его звездный час уже в прошлом. Да и не только его. Он привел Великобританию к победе в величайшей войне в истории. Можно ли совершить что-то более выдающееся?
Англичане тоже в конце концов решили, что нельзя, и в 2002 году признали Черчилля величайшим британцем в истории.
Он об этом, разумеется, уже не узнал, но ему и при жизни нельзя было пожаловаться на недооцененность. Он продолжал писать книги и произносить речи. А поскольку и в том, и в другом он был мастер, которому мало равных, то литературная деятельность принесла ему в 1953 году Нобелевскую премию (причем его соперником был сам Хемингуэй), а речь, произнесенная 5 марта 1946 года в Вестминстерском колледже в Фултоне (штат Миссури, США), вошла в историю как точка отсчета «холодной войны».
Эту речь ему до сих пор припоминают, вплоть до того, что называют основным виновником создания «железного занавеса». Хотя в реальности союзники к тому времени уже были почти врагами (так, в 1945 году больше половины американцев в опросах называли СССР дружественной страной, а в 1946-м – всего за год пропаганды – подавляющее большинство уже считало Советский Союз врагом), а Черчилль, как я уже писала, был просто прозорливее и откровеннее всех – он первый решился сформулировать то, что все и так понимали. Ну и к тому же именно он, с его литературным и ораторским талантом, сумел придумать такой гениальный термин, не устаревший и по сию пору.
Кстати, того самого гениального пассажа про «железный занавес» в черновике речи не было – вполне возможно, что Черчилль придумал его экспромтом. Произнесенная им речь вообще несколько отличалась от той, которую он предоставил заранее для прессы, поэтому ее даже не все напечатали. Полную речь со всеми оборотами восстанавливали по частям, кто что успел записать. И только потом, когда удалось обработать аудиозапись выступления и очистить ее от посторонних шумов, «Фултонскую речь» наконец восстановили в том виде, в каком ее произнес Черчилль.
«Никто не знает, каковы планы Советской России и созданной ею международной коммунистической организации на ближайшее будущее и насколько далеко Советы готовы зайти в своем стремлении к экспансии и обращении других в свою „веру“…
Вдоль всего европейского континента – от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике – опустился железный занавес. За этим занавесом оказались великие столицы древних государств Центральной и Восточной Европы: Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Бухарест и София – все эти прославленные города очутились на территории „советского лагеря“ и теперь не только испытывают на себе – в той или иной форме – влияние Советов, но и во многих случаях подвергаются давлению со стороны Москвы. Лишь Афины – столица Греции, страны, овеянной бессмертной славой, – по-прежнему вольны сами выбирать свое будущее в ходе демократического голосования, проводимого под наблюдением британцев, американцев и французов… Коммунистические партии, прежде не имевшие значительного влияния в восточноевропейских государствах, теперь вдруг оказались на вершине власти, получив полномочия, никак не соответствующие численности их членов, и теперь изо всех сил стараются подчинить тотальному контролю самые разные сферы общественной жизни. Почти повсеместно установился режим диктатуры, и ни в одной стране, за исключением разве что Чехословакии, у демократии пока нет никаких шансов».
Из «Фултонской речи» Черчилля, произнесенной 5 марта 1946 года в Вестминстерском колледже в Фултоне, штат Миссури, США
В финансовом плане у Черчилля все наконец-то было отлично. Первый том книги «Вторая мировая война», которую он писал вместе с целым коллективом помощников из числа участников войны, ученых, политиков и других людей, непосредственно участвовавших в событиях, стал настоящей бомбой. Его сразу перевели на несколько языков, и только на английском вмиг разлетелся почти миллион экземпляров. В Англии Черчиллю заплатили за книгу полмиллиона фунтов, в США купили права на публикацию более чем за миллион долларов. Надо понимать, что в нынешних деньгах это были бы десятки миллионов.
Когда он в 1951 году стал премьер-министром (кстати, впервые как лидер победившей на выборах партии – ведь в 1940 году он получил этот пост просто как преемник подавшего в отставку Чемберлена), и соратники по партии, и друзья вновь стали ему намекать, что ну все, потешил свое тщеславие, помог консерваторам вернуться к власти – пора бы и уйти в отставку, а пост премьера передать кому-то из молодых лидеров. Но Черчилль, несмотря на то что ему было уже 76 лет, не собирался сдаваться. Для него политика была не синекурой, а служением Родине, и он намеревался работать во благо Англии, пока сможет. К тому же в это время уже тяжело болел король Георг, и нетрудно было догадаться, что премьеру вскоре придется знакомить с государственным управлением молодую Елизавету. Нет, Черчилль, конечно, не мог уступить кому-то эту честь. Поэтому всем пришлось смириться и замолчать. Как очень точно сказал журналист Хью Мэссингем: «У Уинстона на руках все козыри. Сместить его невозможно. Ни у министров, ни у кого бы то ни было не хватит ни сил, ни смелости заставить его уйти прежде, чем он сам этого пожелает».
В июне 1953 года, вскоре после коронации Елизаветы II[17], с Черчиллем прямо на Даунинг-стрит случился удар. Стало ясно, что с политической карьерой пора заканчивать, – здоровье уже не в первый раз его подводило. Но на сей раз он мог уйти, уверенный в собственной популярности: он опять премьер-министр, молодая королева даровала ему рыцарское звание, а на свое 80-летие он получил более тридцати тысяч открыток с поздравлениями.
В конце концов в апреле 1955 года восьмидесятилетний Черчилль все-таки сложил с себя обязанности премьера и уступил пост лидера партии Энтони Идену. Однако свое место в парламенте он сохранял до 1964 года, правда, в последние годы почти не посещал заседаний. Он много путешествовал, в основном на юг Франции, где продолжал рисовать пейзажи, или на яхте по Средиземному морю. Посещал Марокко, Канарские острова.
Но и о политике не забывал – внимательно следил за всем, что происходило, поддержал Идена в Суэцком кризисе, а когда тот все-таки потерял премьерское кресло, Черчилль стал одним из четырех человек, которых вызывали в Букингемский дворец, чтобы рекомендовать нового премьера. Разумеется, он, как и остальные, посоветовал Макмиллана – он хорошо знал, кто чего стоит в его партии и за кем там готовы пойти. Примерно через месяц Макмиллан ужинал у него и написал о том дне: «Он постарел, но по-прежнему очень хорошо информирован и следит за всем, что происходит».
Да, Черчилль был уже стар, он быстро уставал, его всегда сопровождали две медсестры, но все же он дописывал книгу, рисовал, вновь путешествовал, в том числе и по делам – например, во Францию, где ему вручили орден Освобождения. Совершая круиз на своей яхте, он пару раз съездил в США – в гости к Эйзенхауэру. В 1963 году пережил большую трагедию – покончила с собой страдавшая от депрессии его старшая дочь Диана. Умирали и его друзья – один за другим, и почти все они были моложе него (кто был старше, в основном уже давно умерли). А Черчилль продолжал держаться, хотя Клементине и удалось уговорить его больше не избираться в парламент…
«Моя дорогая,
это чтобы передать тебе мою глубочайшую любовь и поцелуи, повторенные сотни раз. Я весьма скучный и жалкий писака, но мое перо, пока я пишу это, передает тебе мою душу.
Неизменно и всегда твой У.»
Записка Черчилля Клементине в день ее 78-летия – 1 апреля 1963 года
Умер Уинстон Черчилль 24 января 1965 года. Ему было 90 лет.
По решению королевы ему организовали так называемые «государственные похороны». Так в Великобритании хоронили только королей и нескольких великих людей, в том числе Исаака Ньютона, адмирала Нельсона и герцога Веллингтона. Кстати, забавный момент: готовить эту церемонию похорон, имевшую официальное название «Операция „Надеюсь, что нет“» (Operation Hope Not), начали еще в 1953 году, после того как у Черчилля случился инсульт, но потом план пришлось несколько раз пересматривать, потому что, как метко заметил лорд Маунтбэттен, Черчилль «продолжал жить, а лица, назначенные нести гроб, продолжали умирать».
Не надо искать какой-то подоплеки в названии церемонии, это британская традиция – например, похороны королевы Елизаветы назывались «Операция „Лондонский мост“», а принцессу Диану, которая была слишком молода, чтобы для нее была подготовлена церемония, хоронили по сценарию «Операции Тэй-Бридж», подготовленной для королевы-матери.
Чтобы понять, что это не преувеличение и государственные похороны – на самом деле операция, достаточно знать, что документ с планом этой церемонии состоял из 200 страниц, а в похоронах было задействовано 575 офицеров и 6508 солдат, каждому были даны личные инструкции. К плану прилагались еще два документа – 47-страничный буклет с инструкциями для лондонской полиции (расписание парада, управление движением, питанием и расположением столовых, пунктов первой помощи, описание формы, маршрута, по которому должны были пройти королева и королевские семьи, а также похоронная процессия) и 59-страничный «Оперативный приказ № 801» с инструкциями касательно систем дорожного движения и патрулей безопасности. Там указывалось время включения светофоров, открытия и закрытия мостов через Темзу, время работы полиции четко до 13:25 того дня, когда поезд с гробом должен был отбыть с вокзала Ватерлоо. За всем этим должны были следить около тысячи офицеров полиции.
Кстати, сначала тело Черчилля должно было отбыть с вокзала Паддингтон, но потом он потребовал себе вокзал Ватерлоо взамен на согласие, чтобы среди почетных гостей был нелюбимый им Шарль де Голль, пригласить которого требовали политические интересы. Суть замены вокзала – в названии, ведь при Ватерлоо произошла самая к