Это была благородная помощь. Но за нею стояло и нечто другое. Видимо, в середине апреля Черчилль все же решил, что ему удастся избежать раннего вовлечения британских войск в непосредственный контакт с основной мощью вермахта. Следовало ослабить подготовку к «Болеро» – концентрации американо-британских войск на Британских островах, указывая на текущие бои в Тунисе и будущие на Сицилии, Черчилль по существу отвлекал Москву. 14 апреля 1943 года он приходит к выводу: «Мы должны признать, что крупная высадка через Ла-Манш в текущем году невозможна. Этот фактор должен иметь основополагающее значение, но о нем не следует распространяться… Темп «Болеро» должен быть изменен, но не полностью. Целью должно быть наращивание американских войск а 1944 году». Итак, «второго фронта» в 1943 году не будет.
Сомнения посетили Черчилля сразу же. На следующий день к нему поступили сведения, что немцы начали осуществление проекта, рассчитанного на большие результаты в 1944 году. В пяти отдельных докладах разведки говорилось о разработке немецкими учеными ракет повышенной дальности. И когда «Фау» стали падать на британский берег, это было частью платы Черчилля за сохранение британских сил еще на год. Рассуждая о ходе конфликта, премьер писал сыну 16 апреля 1943 года: «Я не вижу причин, по которым война не могла бы длиться очень долго, и было бы глупо рассчитывать на раннюю победу».
Чувствуя на себе гнев императора из-за затормозившихся наступательных операций, первый военный герой Японии адмирал Ямамото решил добиться успеха в районе Северной Австралии. Он прибыл 3 апреля 1943 года в Рабаул с 300 лучшими пилотами технически превосходных истребителей «Зеро». Это была последняя попытка японцев восстановить свое превосходство в воздухе и оказать действенное прикрытие наступающим десантным войскам. Ямамото сообщил кодированной радиограммой, что намерен лично посетить Северные Соломоновы острова. В районе недавно потерянного Гвадалканала японцы 7 апреля начали вторую по масштабу после Пирл-Харбора атаку против американских кораблей. 188 японских самолетов в течение нескольких дней потопили американский эсминец и новозеландский корвет, два торговых американских судна, нанесли удар по форту Морсби.
В шифровке, прочитанной американцами, был обозначен весь маршрут этого самого известного японского адмирала. Военно-морской министр Ф. Нокс сделал запрос у генерального прокурора ВМС о легальности операции и у церковных кругов о соответствии предлагаемого принципам христианской религии; у командующего ВВС генерала Арнольда – о шансах на успех. Все запрошенные согласились с президентом Рузвельтом, что операция “Месть” должна быть проведена специальной эскадрильей истребителей «Лайтнинг» в глубокой тайне. Было отобрано восемнадцать лучших пилотов: четыре для атаки, четырнадцать для прикрытия. Боясь обнаружения, эскадрилья летела на высоте десять метров над морем и около 10 часов утра 16 апреля 1943 года капитан Каннинг прошептал в молчащий эфир: «Цель на одиннадцати часах. Высоко». Адмирал Ямамото был убит пулеметным огнем, а его огромный «Мицубиси» рухнул в джунгли и сгорел. Описание операции и участия в ней Белого дома остается тайной и сегодня. Вся касающаяся этого эпизода документация строго засекречена.
Японская сторона молчала тридцать четыре дня, и лишь когда линкор «Мусаши» с кремированными останками адмирала прибыл в Иокогаму, токийское радио возвестило о гибели Ямамото. Вскоре после этого Кидо – лорд хранитель печати и близкое доверенное лицо императора – секретно встретился с прежним премьер-министром Коноэ для обсуждения возможностей выхода из войны. Информанты сообщили Коноэ: во время визита в Вашингтон они убедились, что «военные руководители США удивлены ростом могущества Советского Союза и в результате пришли к выводу о невыгодности абсолютного крушения Японии и Германии». Премьер и советник решили использовать до последней возможности антикоммунизм в США, использовать опасения, что японский народ, в пучине военного поражения, лишенный своего богоподобного императора, может обратиться к коммунизму. Для усиления этого политического элемента император Хирохито возвращает в правительство известных противников СССР. То была попытка показать Западу, что Япония в любом случае может быть полезна и что от ее полного поражения выиграет лишь «мировой коммунизм».
Между тем британское наступление на бирманский порт Акьяб было остановлено японцами. Но в Тихом океане, в море Бисмарка американская авиация уничтожила восемь японских транспортов, направляющихся с подкреплениями к Новой Гвинее. В море рухнули 102 японских самолета.
В тихоокеанском регионе японская военная машина еще обладала колоссальными возможностями, японский флаг развевался над необозримыми просторами Азии и Тихого океана. Однако в мае 1943 года наступает новый этап. Английский наблюдатель отметил еще отсутствие в Токио бомбоубежищ – свидетельство уверенности в том, что американские самолеты не достигнут Японских островов. Но стал ощущаться недостаток сырьевых ресурсов. С начала войны к 1943 году промышленное производство в Японии выросло на одну четверть, а в США этот рост составил две трети прежнего объема. Сказалась, помимо прочего, японская самоуверенность: за десять лет, предшествующих Пирл-Харбору, экономический рост Японии был столь бурным, что ее руководство не посчитало нужным создать особые стратегические резервы – оно полагалось на результаты этого роста. И просчиталось. Стратегическая инициатива на Тихом океане начинает переходить из рук японцев к американцам и англичанам.
И все же попытки англичан захватить Бирму зашли в тупик. Следовало менять стратегию. «Наилучший способ победить японцев, – полагал Черчилль, – заключается в бомбардировках Японии с баз в России и Китае». Но это можно будет осуществить только после разгрома Германии, а пока следовало сконцентрироваться на поддержке Китая воздушным путем, обходя злополучную Бирму.
Во всем этом существовала зримая опасность. Обратив центр внимания к Китаю, американцы могут придать общий приоритет Азии перед Европой. Этого не следовало допускать, и премьер-министр заявил, что плывет в Америку, именно плывет, «поскольку врачи запретили мне летать на большой высоте»). Премьер телеграфировал президенту: «Мне кажется необходимым обсудить прежде всего операцию «Хаски», во-вторых, будущее операции «Анаким» в свете опыта бирманской кампании и другие вопросы».
Обнадеживающей нотой, на которой Черчилль расстался с родными берегами, было сообщение из шифровального центра в Блечли, который расшифровал послание японского посла в Берлине своим руководителям в Японии. Посол сообщал, что Гитлер пожаловался на слишком раннее начало войны – «из-за чего мы не в состоянии доминировать на морях».
Между Британией и США все более остро вставала атомная проблема. Руководитель английских атомных исследований – сэр Джон Андерсон сказал Черчиллю, что возникающий поворот в двусторонних отношениях «абсолютно нетерпим». Следует немедленно связаться с Рузвельтом и постараться изменить решение американцев. Черчилль угрюмо молчал, так как понимал, что американское решение не могло быть принято на уровне ниже президентского. Андерсон писал, что нужно переубедить Рузвельта. Нужно, чтобы английские ученые продолжали работать в американских центрах. Тогда после окончания войны они смогут вернуться в Англию и действовать в чисто английских интересах, но уже на том высоком уровне, на котором идет реализация «Манхеттена». Как раз этого-то и не хотел Рузвельт. Для него важно было сохранить монополию в ядерной сфере, и он не хотел, чтобы крупнейшая западноевропейская метрополия быстро получила могучее средство защиты своих интересов.
Черчилль, начиная с января 1943 года, предпринял настоящую атаку на Рузвельта и на его, как он выразился, «персональный Форин Оффис», в лице Гарри Гопкинса. Премьер-министр постарался затронуть самую чувствительную струну: что будет, если первым в атомной гонке окажется СССР? «Что мы желаем иметь между белыми снегами России и белыми скалами Дувра?» – спрашивал Черчилль. Лишь ядерное оружие могло помочь найти ответ. Посетившим Лондон Стимсону и Бушу Черчилль сказал, что он «в жизненно важной степени заинтересован в обладании всей информацией, касающейся использования атомной энергии в будущем… Необходимо исключить победу Германии или России в этой гонке». Заместитель Черчилля по атомной проблематике лорд Червелл объяснил Стимсону и Бушу, что английское правительство рассматривает «всю проблему использования атомной энергии, исходя из анализа послевоенного соотношения сил». Говоря так, англичане противоречили сами себе. Ранее они доказывали необходимость ускоренных научных усилий, чтобы не проиграть немцам. Начиная с весны 1943 года, они уже не говорили о возможности «опоздать» в гонке с немцами. Новый элемент возникает в их аргументации – Россия. Один из руководителей английской программы (Андерсон) теперь уверял, что в период войны никому не удастся создать бомбу, но это и не важно, она нужна для будущего. Черчилль весной 1943 года в своих телеграммах Рузвельту и Гопкинсу начинает напирать на то, что английская помощь может понадобиться американцам в соперничестве с СССР. Вопрос был настолько важен, что Черчилль постарается решить его средствами личной дипломатии.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. АПОГЕЙ ВОЕННОЙ ДИПЛОМАТИИ
Я не для того стал первым министром короля, чтобы председательствовать при ликвидации Британской империи.
После двух главных неудач – под Москвой и Сталинградом – германские вооруженные силы решили попытать удачи на своем Восточном фронте в третий раз. Дважды немцам удавалось восстановить свои силы, на третий раз они были полны решимости приложить все возможные силы, чтобы склонить весы истории в свою пользу. Вермахт пересмотрел свою структуру, ввел новые виды вооружений, согнал в рейх миллионы трудовой силы и провел тщательную плановую подготовку. К лету 1943 года реформы должны были дать ответ на вопрос, может ли Германия рассчитывать на гегемонию в Евразии. Пехота получила «Шмайссеры», огнеметы и небельверферы, танкисты – «тигры» и «пантеры». Н