Гитлер окончательно прекратил все колебания только на совещании с военными 1 июля 1943 года, когда он сделал то, что французы называют tour d’horisont – обзор окружающего мира: Германия должны быть в безопасности с севера, юга и запада; для этого нужно «оставаться там, где мы стоим» – в Норвегии, Греции и на Сицилии, решая при этом судьбу войны на Востоке. Гитлер в этот день обращается к окружающим его военным чинам: пришло время показать подлинное германское превосходство на поле боя – только эта дорога ведет к окончательной победе. Первой ступенью пути вермахта к победе будет наступление на Курск и начнется оно 5 июля. Примечательно то, что обе стороны были в данном случае твердо уверены, что грядущая битва будет решающей. И уже ясно было, что она будет величайшей битвой в мировой истории по численности задействованных сил и средств. В случае поражения советской стороны она лишалась размещенных здесь 40 процентов своих лучших дивизий и 75 процентов танковых сил. Это было бы несчастьем национальных пропорций, почти непоправимым. Для Гитлера же поражение в ходе операции «Цитадель» означало практическое закрытие шансов на выигрыш на Восточном фронте. Германия уже едва ли смогла бы собрать еще такие грандиозные силы.
В конце июня руководители британской военной авиации обсуждали предложение, которое Черчилль сделал еще в 1937 году: разбрасывать с самолетов листочки фольги, которые искажали картину на германских радарах. Маршал авиации Портал сказал своим подчиненным, что применение этого метода «может спасти до трети летчиков бомбардировочной авиации».
Но и немецкая военная наука не стояла на месте. В «Вольфшанце» Гитлер утром 7 июля 1943 года пришел в просмотровый зал. Здесь, на удивление не испытывая смущения перед фюрером, молодой инженер Вернер фон Браун, которому недавно исполнился тридцать один год, выступил с кратким объяснением к предстоящему цветному документальному фильму. Погас свет и почти недоуменным зрителям открылось поразительное зрелище – с бетонного основания в космос взлетела тринадцатитонная ракета. Возникло ощущение, что Германия, trotz alledem, вопреки всему, достигла степени непобедимости. Экстатически выглядящий после просмотра Гитлер выражал своим видом нечто вроде «просите, чего желаете». Министр военного производства Шпеер попросил присвоить фон Вернеру звание профессора. Гитлер приказал немедленно прислать бумаги. «Я подпишу этот документ лично». Возвратившись после горячих рукопожатий в свой бункер, Гитлер заявил: «Ракета А-4 – это то средство, которое обусловит исход войны… Это решающее оружие текущей войны и мы можем произвести его с относительно небольшими затратами. Шпеер, вы должны максимально быстро реализовать этот проект. Рабочая сила и необходимые материалы должны поставляться немедленно… Поставьте А-4 в одну категорию приоритетности с производством танков. Но его должны реализовывать одни немцы. Боже помоги нам, если об этом узнает противник».
Но еще 29 июня вечером родственник Черчилля Данкен Сэндис представил премьеру, Идену, Бруку и лорду Червелу фотографии, свидетельствующие о том, что немцы быстро продвигаются вперед в деле создания ракетного оружия. Согласно записям Брука, «присутствующие пришли к заключению, что существует реальная угроза и что следует повергнуть экспериментальную базу в Пенемюнде немедленной бомбардировке». После ликвидации угрозы германских подводных лодок это была самая серьезная угроза для Британии.
Один из кошмаров, который преследовал Черчилля – возможность советско-американского сближения без участия Лондона. Так в конце июня 1943 г. Черчилль узнал от А.Гарримана, что Рузвельт предложил не трехстороннюю, а двустороннюю встречу между американским и советским руководством на Аляске. Черчилль в ярости написал в Вашингтон письмо, из которого явствовало, что более всего он опасается быть отодвинутым в сторону американо-советским дуэтом. Прямое обвинение было сделать сложно, и премьер-министр свел свой основной тезис к опасностям германской пропаганды. Следует учитывать силу вражеской пропаганды, которая будет использовать то обстоятельство, что Советская Россия и Соединенные Штаты в данной конъюнктуре намерены встретиться друг с другом, не пригласив руководство Британского содружества наций и империи. Это было бы серьезным для нас обстоятельством».
5 июля 1943 г. Германия начала свое третье летнее наступление против Советского Союза в районе Орловско-Курской дуги. В нем участвовало более 200 германских и союзных им дивизий. Цвет германской армии, семнадцать ее танковых дивизий были брошены в бой. Гитлер хотел загнать в ловушку элитарные части Советской Армии и в результате операции “Цитадель” с юго-востока захватить Москву. По сравнению с масштабами этой операции чрезвычайная осторожность союзников на Западе была особенно видна и ощутима. Одиннадцатого июля 1943 г. Сталин послал Черчиллю и Рузвельту письма, в которых с яростью осуждал позицию западных союзников, обещавших открытие 2-го фронта в 1942 г., затем в 1943 г., а теперь откладывающих его до весны 1944 г.: «Это решение создает большие сложности для Советского Союза, который ведет войну почти 2 года под величайшим давлением против главных сил Германии и ее союзников». Сталин подчеркнул, что решение отложить высадку во Франции было принято без участия Советского Союза.
18 часов длилась невиданная танковая битва у Прохоровки. Военное счастье переходило с одной стороны на другую много раз. А небо тоже бушевало и молнии освещали уже вечернее небо – битва стала затихать заполночь. Семьсот танков застыли в самом необычном виде, с башнями и без оных. В русской степи стояли остовы трехсот немецких танков и среди них были семьдесят «Тигров». Между ними искареженными лежали 88 орудий, 300 грузовиков и сотни, тысячи солдат. Тяжелыми были потери и советской стороны, более половины пятой гвардейской танковой армии. Она отбила попытки обхода и слева и справа, танкисты бестрепетно шли лоб в лоб, они гибли нещадно, но противник – немцы уже никогда, отныне и до конца войны, не пробовали испытывать советские танки на мужество в непосредственном танковом столкновеии. Всевластие вермахта на полях сражений окончилось, на этот раз уже «и зимой и летом».
Согласно советским данным, во всей огромной битве противник потерял 2952 танка, 844 орудия, 1392 самолетов. Советские войска были буквально поражены количеством захваченных трофеев: пять тысяч автомобилей, 1392 самолетов, 844 орудия. Восемь дней длился этот титанический бой и он указал на победителя. Немецкая танковая мощь – решающее оружие Германии в 1941 – 1943 годах – была обескровлена. Немцы, потерявшие половину своих танков, были остановлены. Началось советское контрнаступление. 4 августа немцы оставили Орел, а 23 августа советские войска вошли в Харьков. Первое летнее наступление Советской армии привело к ее выходу к Смоленску (25 сентября), к среднему течению Днепра. Донбасс был освобожден, крымский контингент немцев оказался “подвешенным”.
Удовлетворенный развитием англо-американских отношений после своего визита в Вашингтон Черчилль писал Рузвельту: «Вы можете дружески намекнуть Сталину об опасности оскорблять две западные державы, военная мощь которых растет с каждым месяцем, и которые могут сыграть значительную роль в будущем России». Черчилль все более пристально смотрел на Балканы. На него производило впечатление то обстоятельство, что партизаны Югославии, Греции и Албании вовлекли в боевые действия до 35 дивизий немцев, итальянцев и хорватов. Британия, по мнению Черчилля, должна была завязать особые отношения с повстанческими силами на Балканах. Летом 1943 г. сюда на парашютах спускаются британские эмиссары, следуют грузы помощи. Черчилль добивался перевода в Восточное Средиземноморье польских частей из Ирана. Он обсуждает разнообразные планы помощи партизанам западных Балкан.
Получив 19 июля 1943 г. известие о том, что германское наступление в районе Курска и Орла захлебнулось, Черчилль быстро оценил масштаб происшедшего. Война проходила водораздел. За последние четыре месяца 1943 года немцы сумели потопить лишь 67 англо-американских судов, потеряв при этом 64 подводные лодки – подводная битва в Атлантике подходила к своему концу. Страх перед “закрытием Атлантики”, характерный для 1942 года, практически исчез. И хотя Гитлер еще 31 мая 1943 года запретил гроссадмиралу Деницу даже упоминать возможность прекращения подводной войны в Атлантике (“Атлантика – это мой первый рубеж обороны на Западе”), сила немцев на морских рубежах ослабла. Поток военного снаряжения потек через Атлантику почти беспрепятственно.
Черчилль рассуждал о последующих операциях союзников. Он считал первостепенным по важности продвижение на Север по Апеннинскому полуострову и выход на Балканы через Грецию. С целью закамуфлировать высадку в Сицилии британская разведка создала свой план. Его должен был доложить премьер-министру лейтенант Чолмондли. «Я пришел в половине десятого и увидел его в постели курящим сигару и диктующим своим секретарям. Я вручил ему листок бумаги с описанием того, что мы намереваемся сделать». Разведка хотела, чтобы испанская береговая охрана нашла тело утонувшего офицера, при котором были бы планы британской высадки в Греции. «Он прочитал страницу и сказал, конечно, есть вероятие того, что испанцы найдут тело, но обнаружат, что это не офицер с потерпевшего крушение самолета, а садовник из Уэллса, который умер от гербицидов». Пришлось доказывать премьеру, что определение отравления гербицидами чрезвычайно сложно для диагностики. Черчилль интересовался, каково направление ветра и какова приливная волна. Только после этого он одобрил операцию. При помощи «Бонифация» (расшифровки германских радиосообщений) англичане узнали, что немцы клюнули на приманку. 14 мая верховное германское командование приказало укрепить греческое побережье, окружить его морским минным полем, создать береговые батареи. В Грецию был послан фельдмаршал Роммель. Черчилль телеграфировали: «Они заглотнули приманку».