9 июля 1943 года западные союзники начали высадку в Сицилии (операция «Хаски»). Пришло время задуматься итальянскому генералитету как о судьбе страны, так и о собственном будущем. Основу этого генералитета составляли северяне, фавориты Пьемонтской династии, которые готовы были поддерживать фашизм лишь до тех пор, пока тот укреплял военную машину страны и поддерживал правящую династию. Но с гибелью значительной части военной элиты, поражениями на всех фронтах, унизительной зависимостью от немцев, угрозой оказаться в стане побежденных, военная верхушка Италии начала пересматривать свое отношение к фашизму.
«Хаски» особенно поддерживали англичане. С успехом этой операции они могли рассчитывать на установление своего полного господства в Средиземноморье, на подрыв позиций Муссолини, на поход по итальянскому «сапогу» в Центральную Европу, в Южную Францию и на Балканы.
Гитлер, перебравшийся в «Вольфшанце», был весь во власти событий вокруг Курска, когда американский генерал Паттон и англичанин Монтгомери высадились к востоку от Капе Пассеро, начиная тем самым битву за Сицилию. 8 дивизий высадились с моря, 2 – с воздуха. У противостоящего им генерала Гуццони было 12 дивизий, но подлинную силу среди них представляли две германские дивизии (танковая «Герман Геринг» и 15-я дивизия «танковой пехоты» – «панцергренадир»). Это была эффективная сила, хотя и немногочисленная. Паттон двинулся по западной части острова, а Монтгомери – по восточной, отрезавшей немцам путь к итальянскому континентальному «сапогу». Здесь Монтгомери наткнулся на жесткое сопротивление дивизии СС «Герман Геринг». Он не смог подойти к Этне, к дорогам на Мессину и вынужден был отступить на запад. Гитлер послал в Сицилию дополнительно две германские дивизии и специального офицера, задачей которого было «надзирать» над итальянским главнокомандующим Гуццони.
Только 2 августа Монтгомери и Паттон сумели сомкнуть ряды и начали осуществлять консолидированное давление на северную часть острова. Морские десантные операции поставили итальянцев и немцев в весьма тяжелое положение. Уже 3 августа 1943 года Гуццони начал переправлять свои части на материк, а 11 августа к нему присоединились и немцы. 17 августа союзники вошли в Мессину. Таким образом, спустя тридцать восемь дней после высадки англо-американцев Сицилия была в руках западных союзников.
Не успели отгреметь бои на Сицилии, а Черчилль думал уже о том, чтобы «пробраться по итальянскому сапогу как можно выше», благо базы в Сицилии этому помогали. Он диктует: «Пусть планировщики немедленно подготовят оптимальную схему для высадки на западном побережье Италии с целью захвата порта Неаполь и начала продвижения к Риму, обрывая связи и оставляя позади силы «оси в Западной Сицилии… Скажите планировщикам, пусть они бросят свои шляпы через забор, им не нужно бояться массовых потерь. Это работа крайней важности». Премьер закончил меморандум цитатой из «Юлия Цезаря» Шекспира:
“В делах людей живет приливная волна,
Которая несет всех в будущее быстро,
Остановившись, бьет отбой она
И скорбно обнажает берег жизни.
Мы в бурном море, парус полон сил
И мы должны спешить, пока судьба нам дует в спину
А если остановимся, нас ждет крушенье.”
19 июля 1943 года, среди боев в Средиземноморье, Черчилль определяет то, что он назвал «верной стратегией» на 1944 год. Он выделил две ее части. Первая – максимум продвижения (после Сицилии) в Италии, желательно до реки По, «с получением возможности двинуться либо на запад – в южную Францию, либо на северо-восток, в направлении Вены». Вторая часть стратегии – высадка в Норвегии. «Оверлорд» же использовать как побочную операцию – «я не верю, что 27 англо-американских дивизий достаточны для реализации «Оверлорда» в свете исключительной боевой эффективности германской армии». В тот же день он поручает Комитету начальников штабов изучить возможности превращения гренландских айсбергов в плавучие аэродромы, массивные и непотопляемые.
Поражения, наносимые итальянцам в Сицилии (здесь был относительно небольшой контингент немцев) вызвали гнев Берлина. Гитлер срочно выехал в Италию и в Филтре встретился с Муссолини, чтобы сказать ему все, что он думает о трусости и вероломстве итальянцев. Потерявший интерес к окружающему, Муссолини рассеянно слушал старшего союзника. Тот пообещал прислать подкрепления и высокопарно упомянул «голос истории», который зовет их обоих. Эти обещания не подействовали на большой фашистский совет, который 24 июля 1943 года после шестичасовых обличений сместил Муссолини.
Вечером 25 июля Черчилль смотрел в Чекерсе фильм «Под звездами Парижа». В прилегающей к залу «Длинной галерее» дежурила Мариан Холмс. Еле ощутимый сигнал дал знать, что следует спуститься вниз, в оффис. В данном случае представитель Би-би-си просил передать премьер-министру, что Муссолини ушел в отставку. «Я бросилась наверх в Длинную галерею и прошептала новость секретарю Джону Мартину, который передал ее премьер-министру. Фильм остановили, Включили свет и премьер-министр огласил добрую весть. Всеобщие аплодисменты. По телефону внизу я прочитала премьер-министру заявление об отставке Муссолини».
Выступая в палате общин 27 июля, Черчилль сказал, что выбор находится в руках народа Италии. Если он того желает, то может подписать мир и оживить «свои прежние демократические и парламентские институты». Если же итальянцы позволят, чтобы «немцы пошли своей дорогой в Италии», союзникам не останется выбора, кроме как продолжать войну против Италии «со всех сторон, с севера и юга, с моря и воздуха». При этом главным противником Британии остается Германия. Даже один из постоянных критиков премьера Генри Ченнон оценил эту речь как «наиболее достойную государственного деятеля, ибо он избежал дешевых умствований по поводу свергнутого дуче и не захотел предаваться излишнему ликованию. Он был сдержанным и тонким и подготовил палату общин к еще более великим событиям в будущем».
Немцы прослушивали трансатлантический кабель, и они записали разговор Черчилля с Рузвельтом, в котором премьер говорил, что может ждать предложений о перемирии от итальянцев «только один или два дня», и Рузвельт согласился с ним. Черчилль информировал Рузвельта 31 июля: «Моя позиция заключается в том, что, как только Муссолини и фашисты уйдут, я буду иметь дело с любой итальянской властью, готовой принести пользу. Я не имею ничего против признания савойской династии или маршала Бадольо при том условии, что они могут способствовать участию итальянцев в достижении наших военных целей. На пути к достижению этих целей хаос, большевизация и гражданская война. Мы не можем позволить усложнения задач наших войск. Вполне возможно, что после заключения перемирия и король и Бадольо уйдут в небытие и будут избраны новый принц короны и новый премьер-министр. Я бы не спешил с провозглашением права на самоопределение в настоящее время, выходя за рамки того, что записано в Атлантической хартии. Я согласен с вами в том, что мы должны быть очень осторожны и не бросить все имеющееся в общий плавильный тигель». Так он решил для себя проблему «безоговорочной капитуляции», о которой Рузвельт объявил в январе 1942 г. В конкретной ситуации Черчилль не только не требовал никакой безоговорочной капитуляции, но готов был иметь дело с любым (кроме Муссолини), политиком в руководстве Италии.
Гитлер был в Запорожье, когда им “овладело странное чувство беспокойства” и он возвратился в Растенбург. Как и Черчилль, он решил пристраститься к дневному сну. Его разбудили в свете самой неприятной новости – Италия капитулировала. Сообщение о капитуляции Италии подтвердилось и передачей Би-би-си. И итальянский король и маршал Бадольо дали обещание продолжать войну на стороне Германии, но немцы им уже не верили. Роммель пишет в дневнике 26 июля: «Несмотря на заявление короля и Бадольо, мы ожидаем лишь выхода Италии из войны». Муссолини в машине скорой помощи был послан на остров Понца «чтобы оградить его от общественной враждебности». Йодль сказал Гитлеру в этот день: «Все фашистское движение лопнуло как мыльный пузырь». Гитлер немедленно приступил к планированию операции «Дубовое дерево», предполагавшую оккупацию Рима и восстановление власти Муссолини. Фельдмаршал Кессельринг получил кодированный сигнал “Ось”, что означало приказ разоружить итальянскую армию.
Узнав о высадке западных союзников в Солерно, Гитлер приказал приступить к реализации еще более детализированного плана «Аларих», предполагавшего оккупацию всей Италии германскими войсками. Восемь дивизий немцев сумели стабилизировать ситуацию. Итальянцы сдались почти без сопротивления, немцы сохранили за собой две трети Италии, весь ее индустриальный север, заводы которого готовили для немцев оружие. Кессельринг и Роммель сумели быстро оккупировать страну и создать южнее Рима мощную заградительную линию. Роммель переводил войска через Альпы, чтобы контролировать большие города Северной Италии. Кессельринг во главе 10-й германской армии постарался блокировать союзническую высадку в Салерно. Немцы двигались быстро и с мрачной решимостью.
Управляемой бомбой немцы потопили итальянский линейный корабль «Рим» – часть флота, отправившегося (согласно условиям капитуляции) на английскую базу на Мальте. Итальянские территории на Балканах теперь контролировались германскими союзниками хорватами. Немцы перехватили и итальянскую зону оккупации в Греции, равно как и Додеканезские острова. Немцы спешно разоружали итальянцев, прежде контролировавших многое в Греции – портовые сооружения, военные базы. Итальянцев депортировали в Германию. К концу ноября 1943 года германская армия и авиация практически контролировала все Эгейское море.
10 сентября немцы оккупировали Рим. Одновременно германские войска покинули Корсику. А в горах Гран Сассо д’Италиа капитан Скорцени обманул 250 итальянских солдат, охранявших Муссолини – 13 сентября германский десант захватил арестованного Бенито Муссолини. Удивленный поверженный тиран был восстановлен во власти. В дневнике Геббельс записал: “Дуче не сделал из катастрофы, постигшей Италию, тех моральных выводов, которых ожидал от него фюрер… Он не отомстил предавшим его изменникам… Он – не революционер, как фюрер или Сталин. Он настолько привязан к итальянскому народу, что ему явно не хватает революционной широты в мировом масштабе”.