Первой иностранной державой, которая приняла решение вмешаться в гражданскую войну в России, была Япония, которая 30 декабря 1917 г. послала свои войска во Владивосток. Следом за ними выступили англичане. Два батальона английских пехотинцев оккупировали Мурманск. Через 6 недель с помощью французов англичане заняли Архангельск. Затем сюда последовали американцы. Английские солдаты захватили железную дорогу, ведущую в Батуми и Баку, а английские военные суда блокировали порты Советской России на Черном и Балтийском морях. Официальное объяснение этих действий: во-первых, нужно восстановить восточный фронт, во-вторых, союзник, который предал в решающий момент (заключив сепаратный мир), должен понести наказание. Английское правительство указало, что в России находятся огромные запасы амуниции, посланные союзниками, эти запасы не должны попасть к немцам на решающей стадии мировой войны. Нет сомнения, что при этом Япония (она фактически и не скрывала своих планов) готова была аннексировать значительную часть русской территории. Американцев страшило быстрое укрепление соперника – Японии на континенте.
Черчилль принял активное участие в планировании и осуществлении действий в России в середине 1918 года, когда белочехи захватили значительную часть транссибирской магистрали, когда Колчак подошел с востока почти к Казани и когда Деникин начал движение к северу от Дона, а генерал Юденич – на Петроград. Именно по предложению Черчилля британский кабинет принял решение укрепить британские военные контингенты в Мурманске и Архангельске, признать режим Колчака в Омске, послать значительные военные припасы Деникину и повстанцам в Балтийских государствах, оккупировать железные дороги в Закавказье и укрепить английский экспедиционный корпус в Сибири. Черчилль в эти дни говорил: «Россия низведена большевиками до животного состояния, до варварства. Большевики поддерживают себя кровавыми убийствами… Цивилизация полностью уничтожена на гигантских территориях, а большевики ведут себя подобно кровожадным бабуинам среди руин городов и трупов своих жертв».
Внутри британского кабинета выявляются две линии – умеренных и крайних. Первую линию представлял премьер-министр Ллойд Джордж. Стенограммы заседания военного кабинета 18 октября и 14 ноября 1918 года говорят о том, что премьер вовсе не горел желанием расширить интервенцию. Министерство иностранных дел (в лице Бальфура) также не поддержало идеи крупной интервенции. Представители противоположной линии – руководители военного министерства Мильнер и сэр Генри Уилсон возражали против ухода из Мурманска. Лорд Керзон заявил, что англичане должны выполнять свои обещания белым.
Черчилль исходил из собственной аксиомы: «Мы можем оставить Россию, но Россия не оставит нас. Если мы начнем отступать, она будет следовать за нами. Русский медведь протянул свои кровавые лапы через снега к мирной конференции». Даже коллеги-министры нашли его позицию экстремистской. Премьер-министр Ллойд Джордж сказал 31 декабря 1918 года: «Уинстон желает вести войну против большевиков, но именно этот курс и мог бы вызвать революцию!» Ллойд Джордж не отвергал напрочь идею переговоров с коммунистическим правительством в Москве. Узнав об этом, Черчилль бросился на Даунинг-стрит и, согласно дневнику близкой знакомой премьера, сказал Ллойду Джорджу, что «признание большевиков означало бы легализацию всех существующих на земле пороков». Но и такая аргументация не убедила премьера-министра, он думал о новом европейском раскладе сил и не желал стать жертвой иррациональных предубеждений.
Именно в это время газета «Дейли экспресс» писала (перефразируя выражение Бисмарка о померанском гренадере и Ближнем Востоке): «Замерзшие равнины Восточной Европы не стоят костей одного британского гренадера». Ллойд Джордж опасался новой войны не потому, что внезапно стал пацифистом, а потому, что пришел к выводу, что это социально опасно и не соответствует британским интересам. К новому 1919 г. белых поддерживали не менее чем 180 тыс. войск интервентов из Англии, Франции, Италии, Греции, Сербии, Японии, Соединенных Штатов и Чехословакии, но Лондон уже смотрел в другую сторону: кто будет сдерживать посягательства на гегемонию в Европе французов и немцев. Важно отметить то обстоятельство, что капитуляция Германии лишила интервентов легального объяснения их присутствия – восстанавливать восточный фронт уже не требовалось. Но Черчилль обосновал свое неприятие власти в Москве уже новыми обстоятельствами – необходимостью блокировать мировую революцию и необходимостью сохранить на русских просторах цивилизацию. Черчилль заявил, что у Англии есть лишь два выбора: она может или позволить русским «убивать друг друга без помех» или вмешаться «посредством крупных сил, имеющих все необходимое механическое оснащение». Он склонялся ко второму выбору и предлагал довести численность войск на территории России до 30 дивизий.
Начальник британского генерального штаба Уилсон записал в дневнике: «Уинстон полностью против большевиков, и он в этом вопросе выступает против Ллойда Джорджа». Черчилль потребовал посылки союзной армии, чтобы «восстановить прежде существовавшее положение и создать демократическое правительство». Он указывал, что «большевики представляют собой лишь небольшую часть населения, они будут удалены и потеряют значение в случае, если всеобщие выборы будут проведены под присмотром союзников». Выступая за активное противодействие большевистской революции, Черчилль стал все больше полагаться не на руководителей правящих либералов (признанным лидером которой был Ллойд Джордж), а на правую часть этой коалиции, на агрессивных консерваторов. Наиболее яркая фигура среди консерваторов – Бальфур сказал в эти дни Черчиллю: «Я восхищаюсь, насколько эмоционально вы подходите к определению истины». А премьер Ллойд Джордж смотрел на своего военного министра без особого одобрения – великий политик знал, что война сделала свое дело и английский народ ни при каких обстоятельствах не предпримет крестовый поход против новой российской власти. Англичане еще оплакивали 750 тысяч своих могил в Первой мировой войне.
Черчилль вступает в период, когда – между 44 и 48 своими годами – когда он молод и энергичен при уже большом жизненном и политическом опыте, он молод для министра, имеющего такой большой политический опыт. Он с охотой летает на самолете, хотя аварии одна за другой случаются с ним в эти годы. Он опекает создаваемые Королевские военно-воздушные силы как особый род войск.
Во время выборов, последовавших за окончанием второй мировой войны, едва ли не общим мнением было: «Немцы должны заплатить за все». Таково было настроение, с которым коалиция либералов и консерваторов в конце 1918 года пошла на выборы и победила. Черчилль был переизбран. Королевская комиссия пришла к заключению, что «прежде всего, благодаря восприимчивости, мужеству и энергии уважаемого Уинстона Черчилля, общая идея использования такого механизма ведения войны как танк была реализована в практической плоскости». Он показал свою исключительную работоспособность, он проявил немало мужества и неистощимую энергию. И пролетарский город Данди, где Черчилль шел в одном списке с профсоюзами, послал его в палату общин. Теперь он мог претендовать на самые высокие посты в правительстве. Лично он хотел бы вернуться в адмиралтейство. Премьер-министр Ллойд Джордж предложил ему военное министерство. Многие военные были против назначения Черчилля военным министром, считая его авантюристом, но Ллойд Джордж со своей стороны испытывал инстинктивное недоверие и неприязнь к профессиональным военным. В годы войны у него было немало столкновений с высшими британскими офицерами. Он не доверял их стратегии и много раз противопоставлял им собственные идеи. Премьер хотел видеть главою военного ведомства человека сходного темперамента.
В качестве военного министра Черчилль распоряжался армией в 3,5 млн. человек. Предполагалось, что примерно третья часть ее будет необходима для оккупации Германии и Ближнего Востока. Две трети должны были быть возвращены домой, армия требовала скорейшей мобилизации. Уже в первый день пребывания на своем посту Черчилль получил телеграмму от фельдмаршала Хейга о быстром ухудшении морального состояния войск. Волнения имели место во Франции, Фландрии, Месопотамии, Палестине, Греции и Италии. Хейг предупреждал, что, если не будет проведена быстрая демобилизация, «немцы, видя крушение нашей армии, получат возможность продиктовать новые условия мира». Самого же Черчилля больше всего беспокоило воздействие революции в России, влияние большевиков, которые вели активную пропаганду среди солдат как потерпевших поражение, так и победивших армий. Сэр Генри Уильсон – начальник генерального штаба отметил в дневнике, что новый военный министр приказал вернуть домой только те «войска, на которые можно положиться».
У Черчилля была довольно большая свобода действий, поскольку Ллойд Джордж находился в Версале и все его время поглощали переговоры с президентом Вильсоном и премьером Клемансо. Он испытывал двойственное чувство. С одной стороны, он не мог задержать демобилизации, а с другой – полагал, что Англия, как великая держава, нуждается в постоянной большой армии. С его точки зрения, послевоенная Европа могла довольно быстро возродить угрозу для Англии. Более всего его страшил социальный взрыв, такой, как, скажем выступление 70 тысяч немецких солдат под знаменем Красного солдатского союза, которые захватили казармы в Бохуме, разогнали полицейских в шести городах Рура и провозгласили республику. Правительство Британии (как и правительство Соединенных Штатов и Италии) с одобрением отозвалось о карательных операциях рейхсвера против восставших. Только французы были ожесточены вхождением немецких войск в Рурскую область, которой надлежало быть нейтральной. Черчилль, обсуждая эти события с Андре Лефевром, французским военным министром, говорил без экивоков: «Главной угрозой западной цивилизации является не германский милитаризм, а русский большевизм». Прогуливаясь с коллегами по Булонскому лесу и обсуждая проблемы Запада, Черчилль стэком указал на Восток: «Россия!… Россия – вот где определяется погода!» Его самое краткое определение ситуации: «Россия, эта очень большая страна, эта очень древняя страна, находится в руках невежественных людей, владеющих смертоносным оружием».