Черчилль запросил всех командующих, согласятся ли их солдаты «быть рекрутированными для заграничных операций, прежде всего в России». Этот, помеченный грифом «секретно и срочно» циркуляр запрашивал также о возможности использовать войска против забастовщиков и прочих нарушителей общественного порядка. (Копия запроса неведомыми путями попала в газету «Дейли геральд» и надолго испортила социальную репутацию Черчилля). Ответ отовсюду пришел единообразный: войска пойдут куда угодно, но не в Россию. Этот ответ предопределял дальнейшее: упор будет сделан не на посылке воинских контингентов, а на помощи белым деньгами и оружием.
Но и посылка войск не исключалась полностью. Черчилль говорил Ллойду Джорджу, что лучшим местом их применения был бы Омск. Он предложил бы Соединенным штатам не препятствовать сближению Колчака с японцами. Если русские (белые) договорятся о посылке японцами нескольких боевых дивизий, он (Черчилль) не видит, как могут быть ущемлены английские интересы. Он предложил «послать несколько тысяч английских добровольцев и позволить японцам осуществить главное».
В дальнейшем политика Черчилля формировалась во многом под влиянием впечатлений генерала Пула, прибывшего в конце января 1919 года из Южной России. «Генерал Деникин, – по его мнению, – не является ни великим военачальником, ни хорошим администратором, но он большой патриот и пользуется уважением окружающих. Большевики никогда не были очень хорошей боевой силой. Все, что требовалось в кампании против них – так это элемент неожиданности… Если мы обеспечим (белых) оружием, как мы обещали, этого будет достаточно».
Черчилль более всего опасался, что, гонимые Антантой и Штатами, Россия и Германия найдут способ сближения между собой. Через пять или шесть лет «Германия будет, по меньшей мере, вдвое больше и мощнее Франции в наземных силах… Будущее таит эту угрозу… Если в России к власти не придет дружественное нам правительство, то Россия автоматически станет жертвой Германии… Русская ситуация должна рассматриваться как часть общей борьбы с Германией и, если мы не сможем заручиться поддержкой русских, то возникнет возможность создания грандиозной коалиции от Иокогамы до Кельна, противостоящей Франции, Британии и Америке. Я рассматриваю создание дружественного правительства в России и сильную Польшу как два важнейших стратегических элемента». Оптимальным вариантом было бы столкновение Германии и России, а главной задачей момента он считал поощрение немцев к вторжению в Россию. С примерным цинизмом он писал одной из своих знакомых: «Пусть гунны убивают большевиков». Черчилль слал гаубицы Колчаку и Деникину и призывал волонтеров присоединиться к английскому легиону, служившему арьергардом в ходе эвакуации интервентами Мурманска и Архангельска. Эта агитация привела к тому, что более 8 тыс. англичан записались в легион.
Вечером 14 февраля 1919 г. Черчилль встретился в Париже с президентом Вильсоном. Президент стоял на той точке зрения, что союзные войска должны покинуть Россию. Черчилль указал, что результатом будет уничтожение всех антибольшевистских армий в России и «бесконечный праздник насилия».
Видя растущее нежелание «большой четверки» вмешиваться в неразрешимые русские проблемы, Черчилль сделал свои выводы. На заседании Комитета десяти 15 февраля он потребовал более гуманного обращения с Германией и частичного ее восстановления как важного элемента европейского порядка. Он теперь рассуждал (указывая на отдаленную историческую перспективу) следующим образом: «Германия в грядущие годы приступит к производству вооружений и выполнит свои планы, но она открыто выступит только тогда, когда мы и наши нынешние союзники начнем взаимные ссоры, что к сожалению может случиться в будущем… Возникает серьезная опасность того, что, если мир не будет быстро укреплен, Россия и Германия найдут общий язык. Обе они погрузились в пучину унижений, причину которых представители обеих стран усматривают в ошибочности выступления друг против друга. Если они объединятся, это будет иметь самые серьезные последствия». Черчилль предложил создать Союзный совет по русским делам, владеющий полномочиями вводить политические, военные и экономические санкции. По свидетельству секретаря совета Мориса Хэнки, речь Черчилля имела «электрический эффект».
Ллойд Джордж придерживался другой логики. До сих пор расходы англичан не дали нужных результатов. Он подсчитал, что стоимость английского военного вмешательства в русские дела равнялась 150 миллионам фунтов стерлингов в год. 11 марта 1919 года английскому командованию на севере России было предписано начать эвакуацию. Черчилль предпринял отчаянную попытку затормозить этот процесс на заседании военного кабинета 17 марта: «Большевизм не бездействует. Он наступает и если его поток не будет остановлен, он затопит всю Сибирь и дойдет до японцев, он прижмет Деникина к горам, а приграничные прибалтийские государства будут завоеваны. Нет сомнения, что в ситуации, когда все наши ресурсы рассредоточены, и Индия подвергается угрозе, западные державы должны побеспокоиться о себе и удесятерить свои усилия». Меморандум военного министерства от 15 апреля сообщил об увеличении численности Славо-британского легиона, о наступлении из Архангельска на Котлас с целью сомкнуть ряды с северным флангом фронта Колчака. 26 мая Британский корпус волонтеров сменил в Архангельские американские и французские войска. Полки Колчака подошли на расстояние семисот километров от Москвы и западные союзники признали его русским правительством де факто. Однако в июне удача изменила Колчаку, его войска начали отступать, и операция, нацеленная на Котлас, так и не была осуществлена.
В июле 1919 года, после того, как в войсках генерала Айронсайда, базировавшихся на Архангельск, вспыхнул мятеж и три офицера были убиты, Черчилль все же отказался от наступления на Котлас. Но Черчилль напомнил кабинету, что основные силы большевиков борются с Колчаком и Деникиным, и если оба они будут разбиты, «у большевиков окажется примерно 600 тысяч человек, которые можно будет использовать для распространения их доктрин на малые государства, такие как балтийские провинции, Чехословакия и Румыния, с интересами которых мы себя идентифицируем».
15 августа 1919 года Черчилль добился последнего займа для Деникина, но Ллойд Джордж уже отдал приказ покинуть Архангельск и Мурманск к октябрю.
Всем непредубежденным наблюдателям к осени 1919 года стало ясно, что белые армии теряют позиции. Был ли смысл им помогать? Один за другим британские политики переходили на более умеренные позиции. Министр иностранных дел Керзон пришел к выводу, что политика белых в России завершилась «полным фиаско». Другой влиятельный член кабинета – министр финансов Чемберлен – заявил, что белые «полностью потеряли доверие». Ключевая фигура – Ллойд Джордж – все более склонялся к позициям скептиков: если даже силы интервентов будут удвоены, то и тогда трудно рассчитывать на удовлетворительные итоги. Он писал Черчиллю: «Если Россия желает сбросить правление большевиков, помощь, которую мы предоставляли ей, дает для этого полную возможность. Мы выполнили полностью наши обязательства, данные Деникину и Колчаку. Но английское общество не потерпит траты еще больших средств на глупые военные предприятия. Давайте повернем фокус нашего внимания на наши собственные дела и оставим Россию в покое».
Влиятельные слои в Англии выступили против авантюризма. Газета «Дейли экспресс» писала: «Страна абсолютно не желает идти войной против России. Покончим же с манией мистера Черчилля. Вернем наших людей назад». Большое противодействие оказала лейбористская партия, которая в эти месяцы принимала в свои ряды тысячи разочарованных либералов. Распад либеральной партии и усиление лейбористской партии имели большое значение для будущего Британии. В июне 1919 года конференция лейбористов приняла резолюцию, осуждающую «войну в интересах финансового капитала» и призвала к прекращению британской оппозиции коммунизму. Докеры в Лондоне отказывались грузить суда для белой армии, а Рамсей Макдональд – лидер лейбористской партии писал в «Социалистическом обозрении»: «Черчилль включился в свою сумасшедшую авантюру так, словно он является императором Британских островов».
Однако остановить военного министра было не так-то просто. Теперь он полагал, что для предотвращения распространения большевизма в Европе Лондону следует стимулировать союз Германии и Польши. В палате общин Черчилль указывал на недооценку исходящей от России угрозы британской империи. «Большевизм грозит британскому господству в Индии». В этом месте случилось самое страшное, что может случиться с оратором. Его слова были встречены смехом.
В середине 1919 г. Ллойд Джордж убедился в том, что посылка войск на русский фронт не дает белым армиям решающего перевеса. К такому же выводу пришли американцы и французы, начав отвод из России экспедиционных сил. Плывя уже против течения, Черчилль продолжал военные поставки Деникину, он даже предложил построить для него железную дорогу. Чтобы как-то рационализировать всю эту политику, Черчилль предложил потребовать от Деникина принятия программы земельной реформы, восстановления «учредительной ассамблеи, основанной на демократических выборах, которая определит будущую форму русского правительства», признания независимости Польши, Финляндии и Балтийских государств. Деникин же, полагая, что недалек от полной победы (его войска взяли Одессу, Ростов-на-Дону, Киев, Харьков и продвигались к Москве), игнорировал условия Черчилля. В это же время Юденич, поддерживаемый британским флотом, приближался к пригородам Петрограда. Именно тогда последовало заявление Черчилля о том, что войска 14 наций объединились в крестовом походе против большевизма.
Однако осенью 1919 года стало ясно, что Деникин обречен. 20 ноября кабинет министров решил не возобновлять морской блокады на Балтике, не помогать эвакуации белых в Крым. По приказу Ллойд Джорджа британский экспедиционный корпус был эвакуирован. Человек, который каждый день переставлял флажки на карте России, показывая перемещение белых армий, теперь вынужде