Свое красноречие Черчилль сумел обнаружить и в сухой материи финансов. Даже не расположенный к восторгам премьер Болдуин наслаждался изысканностью стиля министра финансов. В письме королю он пишет: “Вся палата была захвачена речью. Черчилль был в своей лучшей форме, то есть источал красноречие и силу, недоступные ни для кого из сидящих в зале палаты общин”. В другом случае, представляя сухие цифры бюджета, “он сумел (слова Болдуина) освежить сухую атмосферу элементами умного легкомыслия и юмора”. Даже дебатируя статьи о пенсиях вдовам и матерям, он “вознесся на эмоциональные высоты риторики, на которых ему нет равных”. Политические противники были менее восторженны. Бывший министр финансов лейбористского правительства Филип Сноуден назвал черчиллевский бюджет “худшим из когда-либо представленных палате бюджетов богатых людей”.
Главными предложениями в бюджете Черчилля были два: возвращение к золотому стандарту и сокращение расходных (прежде всего, военных) статей бюджета. В возвращение к золотому стандарту чувствовалась ностальгия – валюта Британии была связана с золотом большую часть девятнадцатого века. Комитет по экспорту уже в 1918 году, сразу после победы, рекомендовал возвратиться к золотому эквиваленту. Беда была в том, что послевоенная Англия была уже мало похожа на предвоенную. Основой мировой экономики стала не британская экономика не совокупный рынок доминионов, а мощь Соединенных Штатов, феноменальная в двадцатые годы (почти сорок процентов мировой экономики).
К сожалению (и муке) Черчилля он мог видеть многое более стчетливо. Его министерский пост был, возможно, лучшим наблюдательным пунктом, с которого Черчилль в середине 20-х годов мог наблюдать, как ослабевает мощь бывшей фабрики мира, мощь его Британии. Огромные валютные запасы исчезли в горниле войны, гигантские отрасли промышленности (угольная, кораблестроительная, металлургическая, хлопчатобумажная), жившие прежде за счет экспорта, ныне не могли найти рынков сбыта – Британия теряла многие традиционные заморские рынки. Обрабатывающая промышленность износилась за годы нещадной эксплуатации военного времени. Число безработных отражало теряемую конкурентоспособность. В металлургии бездействовала четверть рабочих, треть в кораблестроении, пятая часть ткачей. Возвращение к золотому стандарту означало дефляцию фунта стерлингов и повышение цен на британские товары за рубежом. Уменьшение экспорта увеличивало безработицу. Но Черчилль шел на введение золотого стандарта, обещавшего более дешевое продовольствие для наименее обеспеченных слоев населения. В бюджете предусматривалось увеличение пенсий и уменьшение налогов – меры, рассчитанные на стимуляцию производства.
Вторая черта бюджета Черчилля – сокращение расходов по военному ведомству. Лишь военно-воздушные силы он оставил нетронутыми – это было его детище, и он полагал, что авиации в будущем принадлежит исключительная роль. Черчилль говорил, что теперь, когда германский флот лежит на дне залива Фирт-оф-Форт, Британия может чувствовать себя уверенной на морях. Соперничающим иностранным военным флотом мог быть бы лишь американский флот – пока сугубо дружественный (вероятие серьезных осложнений в англо-американских делах, даже если учитывать проблему долгов, было невелико). Вторым по значению потенциальным конкурентом являлась Япония, чей флот пока еще значительно уступал британскому. При этом Черчилль придерживался той точки зрения, что время линейных кораблей прошло. Их торпедировали в Порт Артуре в 1904 г. и затем в течение мировой войны. Именно в это время американский военно-воздушный эксперт Уильям Митчелл указал на новые методы борьбы с кораблями при помощи ракет и торпед, запускаемых с бомбардировщиков. Черчилль с определенным удовлетворением воспринимал аргументы в пользу своей приверженности авиации.
В относительно мирные 20-е годы Британия все же тратила на оборону 3% своего валового национального продукта по сравнению с 2% в последние годы правления королевы Виктории. При всей внешней геополитической «благодати», на заседаниях комитета имперской обороны уже слышались предостережения. Так, лорд Бальфур подчеркивал, что никто не может дать гарантии того, что война не возникнет в течение ближайших десяти лет. Черчилль же прежде всего хотел вернуть Лондону роль финансового центра мира. В то время еще не все осознавали до конца, что Англия фактически необратимо растратила свое сверхбогатство между Сараево и Версалем, что необратимо уменьшившаяся экспортная торговля страны не может возвратить Лондону статус финансового центра мира. Черчилль хотел, чтобы нация восстановила свою трудовую этику, чтобы она пошла на жертвы ради обретения экономического лидерства. Министр финансов видел свою задачу в том, чтобы укрепить веру англичан в себя, стимулировать традиционную английскую предприимчивость. Выступая (в начале 1926 г.) в торговой палате Белфаста, Черчилль изложил свое кредо: «Британия не опустилась и ее потенциал не исчерпан, основания нашей торговли и индустриального величия еще крепки, жизненная сила наших людей не подточена, наши рабочие не ленивы, наши предприниматели достаточно энергичны, наша империя не распадается на части». Он заверил свою аудиторию, что приложит все усилия, чтобы продемонстрировать традиционные достоинства страны.
Болдуин, консервативная партия и значительная часть общественности благосклонно восприняли первый бюджет Черчилля. Довольно было и Сити, никто не верил в сверхжестокость истории, все так или иначе ожидали возвращения добрых старых времен. Но золотой стандарт сказался (и довольно быстро) на самой традиционной британской сфере экономики – угледобыче. Экспортная цена угля увеличилась и чтобы побить конкурентов английские шахтеры должны были сократить производственные издержки, оптимизировать производственный процесс, частью чего было сокращение рабочей силы. Это дестабилизировало обстановку в стране, увеличивало безработицу, спровоцировало серьезный социальный кризис.
Импульсивный Черчилль охарактеризовал призывы шахтеров к «прямым действиям», к выдвижению политических условий как посягательство на основы парламентской демократии. Когда речь шла о конституционных основах, Черчилль держался твердо. Болдуин оказал ему медвежью услугу – поручил начать публикацию правительственной газеты («Британская газета»). Хотя вышло всего лишь восемь номеров, они нанесли сильный удар по престижу Черчилля как реформатора социальной сферы. Именно тогда, читая статьи Черчилля, лорд Бивербрук заметил, что «Черчилль сделан из того теста, из которого лепят тиранов». Все прогрессивные силы страны отвернулись от неудержимого в своем в своем красноречии министра, конституировавшего социальное зло и даже не претендовавшего на объективность. Черчилль писал страшные слова. Скажем, он выступал за эскортирование грузовиков с продовольствием солдатами, вооруженными заряженными винтовками с примкнутыми штыками. Сэр Джонс Андерсон посоветовал Черчиллю перестать публиковать чепуху. Счастьем для Черчилля было прекращение выхода «Британской газеты». Но ущерб своей репутации он ощущал еще многие десятилетия.
Черчилль старался возродить национальную промышленность традиционными методами – уменьшая налоги и предоставляя государственные субсидии. Но это подрывало реформу местного самоуправления, проводимую Невиллем Чемберленом. Как министр финансов Черчилль оказался привязанным к монетарной системе управления экономики, традиционной для Англии со времен Питта Младшего, Пиля, Гладстона и Асквита. Но в мире 20-х годов прежняя система не давала прежних результатов.
Споры вызывало и финансирование военных программ. От Черчилля требовали средств на строительство пяти новых крейсеров, а министр считал это обременительным для финансового здоровья страны и поссорился с Адмиралтейством. Его старый друг, ставший первым морским лордом, адмирал Битти заявил, что Черчилль «помешался на экономике». В конечном счете Черчилль проиграл «битву крейсеров». Основываясь на правиле предвидения военной опасности на десять лет вперед (введенном Ллойд Джорджем в 1919 году), Черчилль во второй половине 20-х годов еще не видел никакой потенциальной угрозы на горизонте (правило десятилетней перспективы было отменено в 1932 году). Колебания британского правительства хорошо демонстрируют процесс строительства военно-морской базы в Сингапуре. Ее строительство было приостановлено лейбористами в 1924 году, возобновлено в 1925 году, снова остановлено лейбористами в 1929 году и возобновлено в 1933 году.
Большой задачей, вставшей перед Черчиллем, как министром финансов, было урегулирование вопроса о военных долгах. Европейские союзники были должны Соединенным Штатам более 10 млрд. долл. Из этой суммы английский долг составлял 4 млрд. долл. С другой стороны, восточные союзники были должны англичанам (в частности, Россия – 7 млрд. долл.). В 1920 г. английское правительство предложило всеобщее прощение военных долгов. 1 августа 1922 г. правительство Ллойд Джорджа объявило, что Великобритания больше не будет требовать взимания долгов со своих должников. В декабре 1922 г. британская делегация посетила Вашингтон, где она согласилась выплатить все военные долги Соединенным Штатам, если проценты по этим долгам будут уменьшены с 5 до 3,5%. Это означало, что Англия соглашается выплатить 35 миллионов фунтов стерлингов в течение 62 лет. Решение Лондона пойти на этот шаг означало, что англичане метались и не знали, где найти союзника. В общем и целом они хотели найти такового в лице Соединенных Штатов.
Черчиллю приходилось многократно объяснять прежнему должнику Англии (а ныне ее кредитору) – Соединенным Штатам, что его правительству, исходя из экономических реалий (и несмотря на данное обещание), будет трудно платить до тех пор, пока другие страны не начнут выплаты своих долгов англичанам. К примеру, 20 января 1925 года он писал жене Клементине о злосчастных процентах: «У меня были ожесточенные схватки с янки, и я их заставил отступать дюйм за дюймом. Мы дошли до вполне приемлемой цифры». Но президент Кулидж не желал выслушивать сложных аргументов, он попросту спросил: «Они ведь взяли у нас в долг деньги, не так ли?» Споры о долгах создавали большое напряжение в англо-американских отношениях. Черчилль называл американцев «высокомерными, исконно враждебными в отношении нас и стремящимися к доминированию в мировой политике».