Между тем, Германия продолжала свой путь к насильственному европейскому решению. 25 ноября 1936 г. послы всех представленных в Берлине стран были вызваны в германское министерство иностранных дел, где перед ними огласили детали антикоминтерновского пакта, подписываемого Германией, Италией и японским правительством. Создавался союз трех агрессоров.
В начале 1937 г. Черчилль в течение двух часов беседовал с Риббентропом, германским послом в Британии. Посол старался «обаять» непримиримого английского политика, по-своему интерпретируя цели Германии. Главенствующим мотивом было то, что Германия более всего нуждается в дружбе Англии. Риббентроп мог бы занять пост министра иностранных дел Германии, но специально попросил Гитлера послать его в Лондон для налаживания англо-германских связей. Германия, обещал Риббентроп, будет стремиться сохранить британскую империю. Возвращение германских колоний пока не актуально. Германия хотела бы получить от Британии свободу рук на Востоке Европы, где она надеется расширить жизненное пространство для своего растущего населения. В будущем Польша войдет в состав Рейха. Для его существования необходимы также Белоруссия и Украина – только оттуда могут быть получены сельскохозяйственные продукты для германской нации. Единственное, чего просит Берлин от Лондона – это не вмешиваться в германскую политику на Востоке Европы.
Черчилль вспоминал, что на стене висела большая карта и посол часто подходил к ней, чтобы проиллюстрировать свои мысли. Черчилль признал, что у Британии далеко не лучшие отношения с Советской Россией, что «мы ненавидим коммунизм так же как и Гитлер». Но у посла не должно быть сомнений в том, что Великобритания никогда не предоставит Германии возможность единоличного доминирования в Центральной и Восточной Европе. Черчилль и Риббентроп стояли перед картой Европы, когда английский политик говорил все это. Риббентроп внезапно обернулся и сказал: «В таком случае война неизбежна. Гитлер полон решимости. Ничто не остановит его и ничто не остановит нас». После этого резюме собеседники вернулись к своим креслам. Черчилль был рядовым членом парламента, узы официальной лояльности не сковывали его, и он мог говорить на данную тему достаточно свободно. «Не следует недооценивать Англию. Это своеобразная страна и не все иностранцы понимают ее душу. Не судите по политике нынешнего правительства. Когда великая задача будет поставлена перед этим народом, все возможное будет сделано правительством и британской нацией». Черчилль помолчал и затем повторил: «Не следует недооценивать Англию. Если вы вовлечете нас в еще одну мировую войну, мы приведем весь мир против вас, как это было в последний раз». Посол Риббентроп резко поднялся и сказал: «Англия на этот раз не сможет повести за собой весь мир против Германии».
В своей лондонской квартире Черчилль записал по памяти содержание беседы и вскоре она стала достоянием премьер-министра и министерства иностранных дел.
В мае 1937 года Стэнли Болдуин уступил пост премьер-министра Невиллю Чемберлену. Хор славословия громко звучал в адрес уходящего премьера, но Черчилль выразился кратко: «Наконец, нас покинула эта старая репа». Новые люди стали определять внешнюю политику страны, самыми влиятельными были четверо – сам премьер Чемберлен, Саймон, Гор и Галифакс. Во внешней политике они стремились к улучшению отношений с Италией и Германией. Чемберлен по существу пообещал признание итальянского завоевания Абиссинии, как предварительного условия разрешения двусторонних противоречий с Муссолини. Он был готов обсудить с Германией вопрос о передаче Гитлеру некоторых прежних германских колоний. Немцы увидели шанс договориться с Британией и мирным способом достичь доминирования в Европе. Следовало лишь нейтрализовать непримиримых политиков среди англичан. Посол Риббентроп дважды приглашал Черчилля посетить с визитом Германию и встретиться с канцлером Гитлером. Черчилль отказался, полагая, что, как частный гражданин, он не сможет говорить на равных с канцлером, а это означает, что их встречи могут быть неверно интерпретированы.
Теперь Черчилль еще внимательнее изучал карту Европы в чартвельской «комнате карт». Увеличивалось число тех, кто, рискуя карьерой, готов был снабжать его секретной информацией. Среди информаторов Черчилля были три члена кабинета Чемберлена. Из военного министерства ему писал сэр Эдмунд Айронсайд, из штаба ВВС – маршал военно-воздушных сил и несколько офицеров, из адмиралтейства – несколько адмиралов, из министерства иностранных дел – ведущие чиновники. К нему поступали донесения послов практически изо всех крупных столиц. Три французских премьера – Блюм, Фланден и Даладье присылали ему аналитические обзоры. Вместе с Даладье они выяснили, что за 1937 год немцы увеличили численность своих вооруженных сил в семь раз. Даже ставший руководителем британской разведки Десмонд Мортон был удивлен объемом и точностью информации Черчилля. Очевидец вспоминает, как даже утром в постели, приступая к первому за день коктейлю, Черчилль сравнивал данные из Берлина с сообщениями любовницы одного из помощников Муссолини.
Между тем Гитлер 5 ноября 1937 года в более чем четырехчасовой речи объявил своим генералам и дипломатам, что Германия на этот раз предпримет решающую попытку изменить соотношение сил в Европе. Он стареет и не может ждать. Боевые действия должны начаться пока он еще энергичен и способен осуществлять непосредственное руководство. Вооруженным силам было приказано приготовиться к ведению боевых действий уже в 1938 году. Гитлер сказал о своем намерении продлить войну в Испании помимо прочего еще и потому, что это может вовлечь Италию в вооруженный конфликт с Англией и Францией, что откроет Германии путь к решению чешского и австрийского вопросов. Аннексия Австрии и Чехословакии резко улучшит стратегическое положение Германии, позволит ассимилировать еще двенадцать миллионов немцев, даст возможность сформировать двенадцать новых дивизий.
В последний раз в своей политической карьере Гитлер позволил присутствующим задать вопросы. Оппозиция вырисовалась довольно быстро. Триумвират дипломатов и военных – Нейрат, Бломберг и Фрич заявили, что предсказание о возможности войны между Британией и Италией является абсурдным – Италия слишком уязвима и не готова к войне. У Чехословакии военный союз с Францией. Французы заключили пакт с СССР. Всего два месяца назад французский министр иностранных дел пообещал выполнить свои союзнические обязательства и, в этом случае, по заверению британского Форин-оффиса, Англия последует за Францией. Гитлер не забыл ни слова. В течение трех месяцев Нейрат уступил место министра иностранных дел Риббентропу, Бломберг был уволен на том основании, что его жена прежде занималась проституцией. Фон Фрича обвинили в гомосексуализме. Аристократ потребовал военного трибунала. Не имея доказательств, Гитлер попросту уволил Фрича. 4 февраля 1938 года Гитлер принял на себя командование германскими вооруженными силами.
Уже к марту 1938 года он командовал 4 миллионами обученных и вооруженных солдат и офицеров (и это при том, что Версаль позволял иметь лишь 100 тысяч). Наступила решающая фаза реализации европейского решения. Из Лондона Риббентропу докладывали: «Англия не сделает ничего ради Австрии», даже если Германия прибегнет к силе. Важно лишь, чтобы «решение» было быстрым. На подступах к Мюнхену англичане не нашли путей налаживания контактов с Советским Союзом. Черчилль, оставаясь противником коммунизма, тем не менее, считал глупым и смертельно опасным курс Чемберлена (отвергавшего ценность обращения к СССР), который вел к устранению двух величайших стран мира – Советского Союза и Соединенных Штатов, готовых в текущей ситуации помочь Англии и Франции. По словам Черчилля, «мы теряли последний, уже небольшой шанс спасти мир».
Начиная новый тур примирения, Чемберлен послал виконта Галифакса на встречу с Гитлером в Берхтесгаден. Принятие приглашения немцев было откровенным ударом по союзнической солидарности с французами – их демонстративно не пригласили. Но у Галифакса не заладилось с самого начала. Прибыв в горное поместье Гитлера, он оставался в машине – английские виконты не открывают двери сами. В эту минуту Галифакс увидел человека в черных брюках. Недовольный виконт потребовал от подошедшего поторопиться. Свою ошибку Галифакс понял только по реакции шофера, который, повернувшись, хрипло прошептал: «Фюрер!» Окончательно круша приличия, Галифакс объяснил Гитлеру, в чем дело. Меньше всего Адольф Гитлер хотел, чтобы его принимали за слугу. И хотя английский лорд вслух смеялся над своей оплошностью, начало было малообещающим.
Грань между шуткой и реальностью вообще была смыта в ходе этой встречи. Гитлер посоветовал англичанам решить свои индийские проблемы расстрелом Ганди. Галифакс и слушавший его отчет Чемберлен были в восторге от чувства юмора Гитлера. Представить себе, что фюрер был серьезен, они попросту не могли.
Как найти каналы сближения с Германией? Невилль Чемберлен пришел к выводу, что средством может быть выделение германии нескольких колоний – наступила стадия «колониального примирения». Чемберлен, как бы отвечая громогласные (в 1934-1938 годах) жалобы Гитлера на то, что у Германии похитили ее колониальные владения, решил «превратить Германию в одну из африканских колониальных держав, которой во владение будут даны некоторые территории». Эта политика была одобрена Галифаксом и послом в Берлине Гендерсоном. Министр иностранных дел Иден не выразил особого энтузиазма и почувствовал, что ошибся, он ощутил возникший в отношении к нему премьера холод. Его блестяще начатая карьера оказалась под угрозой.
Наибольшее сопротивление этой идее оказали французы – ведь бывшие немецкие колонии были получены англичанами как подмандатные территории Лиги наций и могут быть переданы Лиге, но не Германии. Странным было бы видеть передачу колоний, население которых открыто рассматривалось немцами как принадлежащее к заведомо нижней расе. Англичане не вняли этим аргументам. Лорд Галифакс оповестил Риббентропа, что Англия «готова пойти на уступки в колониальном вопросе». Взамен Лондон уже не просил «равных уступок», британское правительство просило о жестах «в направлении обеспечения мира в Европе». Чемберлен – это и ныне звучит фантастично – предложил Гитлеру не более не менее как поделить французские колонии, Бельгийское Конго, португальскую Анголу. Заинтригованный Гитлер спросил, а что если европейские метрополии не согласятся? Париж, Брюссель и Лиссабон не были даже уведомлены о британских предложениях. Возможно к счастью для Чемберлена Гитлер опять поступил непредсказуемо – он отверг широкий английский жест. 3 марта 1938 года пораженный Гендерсон услышал от фюрера, что тот не нуждается в колония