В высшей степени лестным для Черчилля был отзыв наследника престола. “ Не могу удержаться, чтобы не написать несколько строк поздравления по поводу успеха вашей книги! Я прочитал ее с величайшим возможным интересом и считаю описания и язык превосходными. Все читают эту книгу и я слышу сплошные похвалы… У вас впереди еще много времени, и вам нужно после службы в армии добавить к своему имени титул “член парламента”.
Перед Черчиллем сал вопрос, следует ли продолжать военную службу. Армия, в которой служил Уинстон Черчилль, производила впечатление в основном своей блистательной униформой. На континенте – в Европе создавались вооруженные формирования нового типа, готовые к колоссальным по интенсивности и масштабности сражениям. Англичане же благодушествовали в сени славы Ватерлоо. Когда Бисмарка спросили, что он будет делать, если британская армия высадится в Пруссии, мэтр европейской политики ответил : “Я пошлю полицейского и он ее арестует”. В то время как в европейских армиях уже давно существовали деления на корпус, дивизии и бригады, в Англии армия по старинке строилась вокруг элитарных полков – гусар и драгун, завоевавших свою славу много лет назад. В армии Британской империи насчитывался 31 кавалерийский полк, гордившийся давностью своего происхождения – почти все они были основаны в 16-17 веках. Их командиры предпочитали не заглядывать в скучные книги немецких военных теоретиков. Джентльмен не должен быть слишком серьезен.
Когда Крупп начал ковать современное оружие, англичане заботились лишь о костюмах своих гусар. Лондонская “Таймс”, напрочь отвергая скучную военную схоластику, с восторгом писала а полке гусар : “Их невероятные натянутые на ноги брюки не поддаются никакому описанию”. На континенте в 1896 году изобрели бездымный порох, но англичане категорически настаивали на применении прежнего пороха – стойкие приверженцы традиций предпочитали не придавать особого значения изобретениям. Они продолжали пользоваться пушками, которые заряжались с носовой части. В континентальной Европе такие орудия стояли уже в музеях. Покровитель английских кавалеристов герцог Кембриджский так изложил свое кредо: “Я не против нововведений, но только в том случае, когда нет альтернативы”. Но промышленность все больше оттесняла обскурантов. В ежегоднике за 1897 год говорится о “развитии механической тяги для дорожных повозок. Использование таких повозок, называемых “машинами-моторами” ограничено согласно закону, запрещающему передвигаться со скоростью более шести километров в час”. Выставленный на выставке изобретений, автомобиль вызвал уничижительные замечания газетчиков: “Новое изобретение вызывает всеобщее презрение. Ведь, помимо прочего, закон требует , чтобы по дороге перед механически передвигающейся повозкой шел человек с красным флагом”. И это писали в стране Герберта Уэллса, короля фантастов. Уже в 1898 году принц Уэльский выехал на автомобиле. Сохранилась фотография, на которой принц гордо восседает на заднем сидении. Рядом Дженни Черчилль. После поездки наследник престола изрек: “Машина-мотор станет необходимостью для каждого английского джентльмена”.
Немалое число современников еще помнило, что сэр Рендольф Черчилль реформировал консервативную партию, подготовив ее к новым временам. Уинстон в 1897 году определил себя как “либерал во всем, кроме самого имени. Если бы либералы не выступали за самоуправление для Ирландии, я вступил бы в парламент как либерал. Ну, а сейчас моим знаменем будет “консервативная демократия”. При этом он выступал за консолидацию империи, придавая ей, если это окажется нужным, форму конфедерации. Откровенный империализм казался ему опасным. Так, война с Россией могла принести Британии больше вреда, чем вековому сопернику.
Воинская слава все меньше привлекала молодого лейтенанта Черчилля. Он пишет, что не может больше упиваться праздным бездельем в Индии. “Здесь можно вести исключительно животное существование”. 8 мая 1897 года на борту судна “Ганг” он покинул Бомбей. По пути он посетил Помпеи, а затем Рим и Париж.
Черчилль вернулся в Англию с твердой верой, что его первые книги позволят ему выйти в отставку и подготовить себе политическое будущее. В Англии Черчилль погружается в светскую жизнь. Половина жизни британской аристократии проходила на уик-эндах в загородных поместьях. Уик-энды обычно захватывали четыре дня и четыре ночи и были непреложным обычаем. Именно здесь, на английских уик-эндах сильные мира сего решали проблемы своего почти кастового общества.
Возможно на одном из этих уик-эндов у блестящего журналиста из “Дейли мейл” родилась идея дать портрет “самого молодого мужчины в Европе”: “По годам он еще мальчик , по темпераменту он того же возраста; но по намерениям, по заранее сверстанным планам , по цели, адаптации к средствам их достижения он уже мужчина … Тому что он есть, он обязан происхождению. От отца он унаследовал ловкость в делах, впечатляющий стиль подхода к проблемам. С материнской стороны он добавил проницательность, видение главного, частичный цинизм, личные амбиции, природную предрасположенность к саморекламе и, к счастью, чувство юмора.... качества, которые могут сделать его, если он пожелает, великим популярным вождем, знаменитым журналистом, основателем огромного агентства рекламы… Он амбициозен, но рассудителен; и все же он не холоден. У него странное, глубокое чувство самоуглубленной рассудительности… он не готовит себя к карьере демагога. Он рожден демагогом и знает это. Двадцатый век может стать его достоянием. Кем он станет, кто может сказать?”
Еще более важным для Уинстона было суждение принца Уэльского: “Прийдите ко мне; расскажите о последней кампании и о ваших планах на будущее. У меня такое чувство, что парламентская и литературная жизнь подходят вам больше монотонности военной службы”.
Черчилль послушался совета – уволился из армии. “Я могу жить более скромно и зарабатывать больше как писатель”. Первые цивильные месяцы он помогал матери издавать журнал “Англосаксонское обозрение”. Но мы видим, что иные интересы начинают овладевать его сознанием. Во время очередного карнавала (о котором известно, что молодой Черчилль был с деревянным мечом) второй лейтенант конных гусар договорился с деятелем из консервативной партии о возможности своего выдвижения в парламент. Этот деятель – Дж. Стюард пишет в организацию консервативной партии округа Бат: “Что вы думаете о том, чтобы позволить сыну Рэндольфа Черчилля – мистеру Уинстону Черчиллю выступить на вашем собрании 26 числа? Это умный молодой человек и его присутствие несомненно могло бы вызвать интерес”.
Черчилль произнес свою первую политическую речь в парке небольшого городка Бат в середине лета 1897 года. Об этой речи известно, что она прерывалась аплодисментами 41 раз. Черчилль ощутил вкус общественного признания.
Его трудно было назвать прирожденным оратором. Даже в произношении у него был значительный гандикап – он не мог произносить звука “с”, что самым неблагозвучным образом складывалось на его речи. Еще более существенным недостатком был страх перед публикой. Дар импровизации изначально ему не был отпущен, стоя перед аудиторией он терялся, мыслительный процесс тормозился явственным образом. “У меня не было практики, которую приобретают молодые люди в университетах, ведя импровизированные дебаты обо всем”, – оправдывался Черчилль. В течение многих лет он абсолютно не мог сказать на публике ничего такого, что не было бы написано заранее и выучено наизусть. Как пошутит впоследствии его друг – лорд Биркенхед, “Черчилль отдал лучшие годы своей жизни подготовке речей, произносимых экспромтом”. К счастью для Черчилля, память его была исключительной и он мог “замеморизировать” довольно большие тексты.
Черчилль очень зависел от настроения аудитории. Не он один. Гладстон однажды сказал: “Хотел бы я , чтобы вы знали до состояния какой беспомощности дохожу я, если не встречаю отклика на звуки своего голоса”. О Ллойд Джордже сказано: “Его подлинной ошибкой было желание понравиться слушателям – его слабостью была излишняя реакция на окружающую атмосферу”. Питая аналогичную слабость, Черчилль еще в 1897 году написал статью о риторике и влиянии на аудиторию речевых эффектов.(Мир познакомился с этим текстом лишь после его смерти.) Автор рассуждает о дикции, ритмической прозе, способах аргументации, методике проведения аналогий. Выше прочего он ставил “тенденцию к исключительной экстравагантности текста”. Черчилль отдавал предпочтение коротким словам – “их значение более близко национальному характеру, они вызывают большую ответную реакцию, чем слова, позаимствованные из латинского и греческого языков.” Но главное для успеха речи – внутренняя взволнованность оратора. “Для того, чтобы воодушевить других, оратор сам должен быть захвачен волной эмоции… Прежде , чем вызвать слезы у других, он должен верить сам. Если политик овладеет этим искусством, в его руках мощное оружие, будь он даже оставлен своей партией, предан друзьями, лишен должностей.”
Все будет в карьере Черчилля. Он будет оставлен друзьями, покинут партией, лишен должностей. Но его красноречие не изменит ему никогда, соединение ума и выразительности действительно представит собой большую автономную силу.
Первая речь Черчилля была своеобразной хвалой консервативной партии. Либералы “всегда либеральны с деньгами из чужих карманов”. Радикалы ради вентиляции разбивают все окна в доме, чтобы погибнуть от простуды. И только консерваторы в социальных вопросах предпочитают “не прыгать вниз, если существует лестница.” В конечном счете “рабочий станет владельцем акций своего предприятия, хотя произойдет это в весьма отдаленном будущем”. Заслугой консерваторов Черчилль называл сохранение мощи страны в мире.
“Нет недостатка в людях, которые говорят, что наша империя достигла пика своей славы и могущества, а отныне мы начинаем двигаться к упадку, как это происходило с Вавилоном, Карфагеном и Римом. Докажите ложность их суждений своей жизненной силой, энергией нашей расы, еще нерастра