машинке три копии; Черчилль между двумя бокалами со спиртным и двумя сигарами ходит диктуя взад и вперед, одетый в обеденный пиджак, он стряхивает на пол пепел и проливает виски с содовой… Мое вмешательство он приветствует… Одну копию речи он предоставляет мне, чтобы я к 10 часам утра представил исправления и замечания».
Обычно же компаньонами при составлении речей был профессор Линдемен и парламентский секретарь адмиралтейства по фамилии Шекспир. Позже секретарь напишет в мемуарах: «Я вижу его диктующим речь, блуждающим по спальне в старых шлепанцах как лев в клетке. Руки за спиной, голова наклонена вперед. Сигара торчит изо рта и сквозь толстые клубы дыма он шепчет вибрирующие предложения молчаливой машинистке. У него нет заранее приготовленных заметок; он не готовит даже план будущей речи. Все эти замечательные фразы были порождены спонтанно в незатухающей печи его воображения».
Захваченные немецкие архивы говорят, что Гитлер в начале 1940 года считал, что «поддержание нейтралитета Норвегии является наилучшим курсом для Германии». Однако в феврале фюрер пришел к заключению, что «англичане собираются высадиться, я хочу оказаться здесь раньше». Окончательное решение Гитлер принял после того как Черчилль отдал приказ английскому эсминцу войти в норвежские территориальные воды и захватить германское судно «Альтмарк», на котором были английские военнопленные. Эта акция послужила детонатором планов Гитлера.
Выступая 5 апреля 1940 г. перед национальным советом консервативных ассоциаций, премьер-министр Чемберлен заявил, что Гитлер «пропустил свой автобус». Разделяя мнение, что не стоит травмировать национальную психику, Черчилль все же считал это выражение неудачным. Германия находилась на четвертом году интенсивного перевооружения, Англия и Франция (в лучшем случае) – на втором. Ход событий должен был вскоре определить, кто же пропустил автобус.
Черчилль стремился привлечь к антигитлеровской коалиции максимально возможные силы. 20 января 1940 года он обратился по радио к нейтральным странам, призывая Скандинавию, Бельгию и Голландию «выполнить свой долг в соответствии с ковенантом лиги Наций и выступить против агрессии и зла». Через несколько дней – 8 апреля Германия начала высадку войск в Норвегии. Черчилль пишет в мемуарах, что впервые увидел блицкриг. В течение 48 часов все стратегически важные пункты Норвегии оказались в руках немцев. Черчилль дал оценку их действий: «Безжалостность и маневренность, с которой действовали немцы, проводя эти большие операции, заставляет меня думать, что все это только прелюдия более масштабных событий. Возможно мы пришли сейчас к первому важному столкновению в этой войне».
22 апреля 1940 г. на заседание Высшего военного совета премьер Рейно сделал обзор военной ситуации, значительно ухудшившейся для западных союзников в связи с успехами немцев в Скандинавии: «География дала Германии постоянное превосходство из-за возможности внутренних перемещений войск». У немцев было 190 дивизий, из которых 150 могли быть использованы на Западном фронте. Против этих сил союзники имели 100 дивизий, из которых 10 были английскими. Черчилль напомнил Рейно, что в предшествующей войне Германия, имея население 65 млн. человек, сумела мобилизовать 248 дивизий, из которых 207 в конце войны были на Западном фронте. Франция со своей стороны мобилизовала 117 дивизий, из которых 110 были на Западном фронте; Великобритания – 89 дивизий, из которых 63 были на Западном фронте. В целом 173 дивизии союзников сдерживали 207 германских дивизий на Западном фронте. Равенство было достигнуто только тогда, когда прибыли американцы с их 34 дивизиями. Насколько же хуже, – говорил Черчилль, – положение сегодня. Германское население составляет 80 млн., из которых можно создать триста дивизий. Франция едва ли может рассчитывать, чтобы к концу года на Западном фронте будет 20 английских дивизий. «Поэтому, – заключил Черчилль, – мы стоим перед фактом превосходства, которое приближается к соотношению 2:1. Германия имеет также превосходство в авиации, артиллерии и общем объеме военных запасов».
Черчилль полагал, что Италия близка к объявлению войны западным союзникам и думал о том, какие меры следует предпринять Англии в Средиземном море. Было решено в случае германского вторжения в Голландию войти в Бельгию без предварительного уведомления. Королевские военно-воздушные силы будут бомбить германские военно-промышленные объекты. Хотя в речах генералов и политиков было немало бравады, на этой конференции Черчилль по трезвом размышлении пришел к выводу, что на Западе союзникам не избежать поражения.
Тем временем поражение в Норвегии вызвало чрезвычайное недовольство англичан. Даже выступавший от имени правительственной партии консерваторов Леопольд Эмери процитировал знаменитые слова Кромвеля, обращенные к долгому парламенту: «Вы сидели здесь слишком долго для того, чтобы сделать что-либо хорошее. Уходите – я говорю вам. Во имя господа Бога, уходите!». Как пишет Черчилль в воспоминаниях, эти страшные слова отражали общее настроение в стране. Они были произнесены в тот момент, когда Германия приготовилась к удару на Западе.
В Берлине представленный генералами немецкий план наступления был назван фюрером «верхом посредственности». Немецкие генералы желали, по существу, простого повторения шлиффеновского замысла о наступлении через Бельгию, но Гитлера план Шлиффена не устраивал. Как и французы, почти все немецкие генералы считали альтернативный вариант – наступление в направлении лесного массива Арденн невозможным. Лишь Манштейн, Рунштедт и Гудериан увидели таящиеся в Арденнах возможности. Манштейн слал на верх меморандум за меморандумом –всего шесть, в которых торопил военное командование, пока Гальдер не послал его с повышением в Восточную Пруссию (командовать корпусом). Новый командующий корпусом согласно германскому протоколу должен был представиться главе государства. Обычно это бывала дежурная церемония. Но не в этот раз. Гитлер провел со своим генералом все утро 17 февраля и вдвоем они выработали план, который не смогли, не посмели отвергнуть руководители ОКХ – Браухич и Гальдер.
Мощные танковые колонны прорвутся через лесистые Арденны там, где французы ожидают их меньше всего. Никакой имитации Шлиффена – времена изменились, оружие нападения опять превосходят оружие защиты, германская согласованность будет соединена с мощью германских моторов. План “Sichelschnitt” – «Болезненный удар» требовал четких согласованных действий трех групп германских армий.
План Манштейна, соединенный с собственными идеями Гитлера, был прост, но обещал победу. Группа армий «Б» под командованием Федора фон Бока прорывается через Бельгию в Северную Францию, имитируя непреложность идей Шлиффена. Если ему удастся зайти за французские части с севера, то он неизбежно и мощно будет угрожать Парижу. Если французы и (высадившиеся) англичане встанут всей силой на его пути и даже оттеснят на восток – тогда еще лучше. И чем дальше на восток уйдут французы основными своими силами, тем замечательнее.
На левом фланге группа армий «С» (генерал Вильгельм Риттер фон Лееб) постарается заставить французов всерьез защищать линию «Мажино», а, по возможности и прорвать ее. Но в любом случае решать судьбу войны будет не он. А командующий группой армий «А» генерал Рундштедт, который прорвется через Арденны, захватит переправы через Сомму и Динан, проскользнет между Седаном и Динаном, а затем повернет на северо-запад по долине реки Соммы к Амьену, Аббевилю и побережью Ла-Манша. Именно здесь будут задействованы семь из десяти танковых дивизий вермахта. У Лееба на юге не будет ни одной танковой дивизии, а у Бока только три.
Немцы надеялись на превосходство в воздухе. Да, у их было меньше самолетов, чем у французов, но на войне качество нередко парализует количество. Превосходный «Мессершмитт-109» преобладал над французскими моделями в скорости, маневренности, вооружении. В штурмовик «Юнкерс-87» не имел аналогов как борец с танками и другой наземной силой противника. Мильх и Кессельринг были талантливыми воздушными стратегами. На земле главной ударной силой становился танк «Марк-VI». Второй германский танк – «Марк-III» уступал лучшим французским и британским моделям, но в тени своего старшего коллеги был достаточно полезен. Решающей особенностью тактического превосходства немцев было то, что их танки были объединены в дивизии и не были обременены другими родами войск. Это был кулак современной войны, о которой проницательно думали накануне Гудериан, де Голль и Тухачевский, то только первый реализовал свои идеи. И хотя у немцев танков было меньше, чем у французов (2400 против 3000) их консолидированная мощь принесла результаты.
Французы встретили войну без гения, хотя бы отдаленно напоминающий наполеоновский. Французская армия уступала германской в численности дивизий (101 против 120), но что важнее, армия победительница 1918 года не считала ужным менять победные порядки. Французы сражались с пресловутой пушкой в 75 мм, у них были устаревшая техника, их стратеги не шли дальше Жофра и Фоша. Их танки были вспомогательным орудием, их самолеты не шли в ногу с танками. Главная надежда французов 1939 года – это их «западный фронт в бетоне» – «линия Мажино», система весьма солидных укреплений, устаревшая как только танки начали играть первую скрипку в боевых действиях. Усидеть в новой войне не за какой бетонной стеной было невозможно. Но этого тогда никто не знал. Более того, вся Европа верила, что герои Вердена не посрамят себя. Семь миллиардов франков было израсходовано на пресловутую линию укреплений, которая должна была спасти следующее поколение французов от геноцида. Но «линия Мажино» имела недостаточную протяженноять – менее 150 километров фортификаций. О оставалось 400 километров абсолютно незащищенной границы – там, где Франция соприкасалась с Бельгией.
Французскому военному командованию не оставалось ничего иного, кроме как предусмотреть рывок вермахта по проторенной дороге 1914 года. В этом случае вся мощь французской армии должна была обрушиться на надвигающегося врага, для этого следовало послать основную массу французских дивизий на север от «линии Мажино». «4 октября 1939 года маршал Гамелен издает приказ, по которому предполагается в случае нарушения Германией бельгийского суверенитета, выйти в Бельгии на линию реки Шельды. Это было целесообразно и с точки зрения необходимости стыковки с ожидаемым британским экспедиционным корпусом (во Франции никогда не забывали, что Британия в 1914-1918 годах, начиная почти с нуля, создала многомиллионную армию. В декабре 1939 года англичане прислали пять своих превосходных дивизий, но это было все, что они имели. В четыре первых месяца 1940 года Лондон прислал спешно созданные еще четыре дивизии, но их подготовка, их качество оставляли желать лучшего. Да и французские войска, если руководствоваться хотя бы воспоминаниями начальника Британского генерального штаба Аланбрука, первого лорда Адмиралтейства Черчилля и президента Франции Лебрена, не напоминали победоносную армию 1918 года. Особенно тяжелое впечатление оставляло моральное состояние этих войск, слабость их воли к победе, исчезновение пресловутого elan vital – боевого порыва.