Но никакие ошибки, стратегического и тактического плана, не могут уменьшить значимости Черчилля, как руководителя страны, которая не сдалась перед захваченным Германией континентом, которая продолжала борьбу тогда, когда на ее благоприятный исход было трудно надеяться. Речи Черчилля этой поры находили отклик в сердце английского народа, а его руководству полностью доверились те, кто непоколебимо верил, что «никогда бритт не будет рабом».
Вырабатывая свой метод правления, Черчилль учился у своих предшественников. На Черчилля произвели глубокое впечатление две черты премьерства Ллойд Джорджа во время первой мировой войны. Первая – это потеря политического могущества из-за недостатков в руководстве партией; вторая – продолжительные и разрушительные противоречия премьер-министра и его военных советников. Он полагал, что в целом мистер Ллойд Джордж был прав, а представители флота и армии – неправы. Но он был полон решимости, если удастся, предотвратить повторение подобных конфликтов. В ходе войны гражданская власть – он имел в виду свою собственную личную власть – должна быть преобладающей и неоспоримой. Поэтому, став в мае 1940 года премьером, он создал механизм, обеспечивающий благоприятное для себя соотношение сил между офисом премьер-министра, начальниками штабов и крупными министерствами. Он избрал для решения этой задачи генерала Исмея, профессора Линдемана и мистера Бракена. Они работали секретно, принимая решения жизненной важности и проводя конференции – часто глубоко заполночь – и всегда вдали от посторонних взоров. Как пишет очевидец – лорд Бусби, «периодически возникали сложности. Уинстон Черчилль мог быть не только жестким в действиях, но и довольно грубым в отношении отдельных лиц. Существовало несколько методов избавления от неугодных ему персон. Он не всегда выбирал самые мягкие».
Есть немало сравнений Ллойд Джорджа и Черчилля, которые можно сделать не в пользу последнего. Ллойд Джордж любил окружать себя выдающимися людьми. Возможно, он был уверен, что сумеет затмить их. Черчилль ощущал больший комфорт, когда его окружали люди меньшего калибра. В качестве исключения указывают на его тесную дружбу с Т.Е.Лоуренсом (Аравийским) в 1921-1922 годах. (Но эта дружба продолжалась лишь год и ее инициатором был Лоуренс, предложивший Ллойд Джорджу свой способ решения ближневосточных проблем, и предложивший Черчилля, а не предполагавшегося вначале Эмери, возглавить эту инициативу). Трудно сказать несколько это было целенаправленно, но Черчилль откровенно старался удалить возможных конкурентов. Так, единственный имеющийся на горизонте претендент на пост премьер-министра от консервативной партии – лорд Галифакс был послан с дипломатической миссией в Вашингтон, а растущего претендента от лейбористов Стаффорда Крипса Черчилль сумел отвлечь от дороги на Даунинг-стрит, 10. Ему предстояла дипломатическая миссия в Москву. Черчилль всегда выделял Идена как фаворита, но, возможно, во многом потому, что тот не выражал далеко идущих амбиций. И самыми важными помощниками Черчилля были чиновники и специалисты, а не политические деятели.
В целом, назначив Э.Бевина как бы своим заместителем по внутрианглийским делам (чем тот, представляя лейбористскую партию, занимался достаточно успешно), Черчилль мог полностью обратиться к внешнеполитической арене. Именно он формировал стратегию и осуществлял ее.
Каждую полночь редакции присылали Черчиллю свои газеты. Нередко он прочитывал их еще до отхода ко сну. Если статья его интересовала, он читал ее второй раз утром. Это часто давало премьеру «боковую» точку зрения, он мог «объемно» рассматривать событие. Каждое утро он читал телеграммы министерства иностранных дел. Но задача политиков – не холодный анализ. Их главная задача – возбуждать доверие, создавать чувство цели, порождать уверенность. Черчилль справлялся с этой задачей. Начальник оперативного отдела генерал Кеннеди 17 июля 1942 года записал в дневнике: «Уинстон определенно вызывает уверенность. Я восхищаюсь тем неспешным образом, каким он пробирается сквозь колоссальные завалы работы и при этом кажется, что он делает все шутя. Я могу понять, почему те, кто находится рядом так преданы ему и готовы ему подчиняться. Я помню как Дадли Паунд однажды сказал: «Вы не можете не любить его», я могу лишь присоединиться к этому мнению. Существует то, что должны признать и враги и критики Уинстона – у него лишь один интерес в жизни в данный момент, и это задача победить в войне. Каждая секунда посвящена этому. Ему нравится его особенная жизнь, он всегда внутри и редко выходит наружу. Но это не утомляет и не видно ни малейших признаков усталости или измождения, он выглядит лучше, чем те политики, которые работают меньше. Исключительное проявление силы».
Англия под руководством Черчилля предприняла огромные усилия. Позднее, говоря о своем положении в антигитлеровской коалиции. Черчилль всегда ссылался на то, что начиная с 1940 и по июнь 1944 г. Британия и ее империя выставили на Западе больше дивизий, чем Соединенные Штаты. Все эти годы Британия была равным партнером великой антигитлеровской коалиции. Лишь в июле 1944 г. – после высадки в Северной Франции – число активно задействованных в боях с противником американских дивизий превысило английский контингент.
В самое сложное время английской истории Черчилль наладил тесную связь с американским президентом. Он посылал Рузвельту телеграммы в американское посольство в Лондоне, которое находилось в прямом контакте с Белым домом. Черчилль регулировал эту переписку глядя на часы. Те послания Рузвельту, которые он готовил поздно вечером (до 2-х часов ночи), попадали к Рузвельту до того, как тот отправлялся спать. Часто Черчилль получал ответ, проснувшись в 8 часов утра в своей кровати. Первое письмо президенту было тревожным: «Хотя я изменил место своей работы, я уверен, что вы не захотите прекратить нашу частную переписку. Как вы без сомнения знаете, сцена ныне быстро помрачнела. Враг имеет значительное превосходство в воздухе, его новая техника произвела глубокое впечатление на французов. Лично я полагаю, что наземные сражения только начались. Я надеюсь на поворот в ходе событий, когда будут взведены в действие основные массы войск. Думаю, что есть еще время ввести в действие специализированные подразделения танков и военной авиации». Черчилль ожидал худшего от Италии: «Муссолини поспешит получить свою долю. Мы ожидаем атаки на нас с воздуха военно-десантными войсками противника в ближайшее время и готовимся к их приему. Если необходимо, мы будем продолжать войну одни, и мы не боимся этого. Я хотел бы, чтобы вы, господин президент, поняли, что голос и сила Соединенных Штатов будут значить немногого, если вы будете отстоять от этой битвы слишком долго. Нацисты могут завоевать Европу слишком быстро и вес наступающих сил может оказаться больше, чем мы способны выдержать».
На этом этапе Черчилль считал самым важным гарантировать для себя «дорогу через Атлантику», для этого он нуждался в дополнительной технике, прежде всего в эсминцах. «В начале следующего года у нас будет достаточный потенциал, но за это время Италия может выступить против нас с еще одной сотней подводных лодок и мы можем оказаться перенапряженными до точки разрыва. Во-вторых, мы нуждаемся в нескольких сотнях самолетов новейших образцов. В-третьих, мы нуждаемся в зенитной артиллерии. В-четвертых, нам необходима железная руда, чтобы компенсировать потерю поставок из Швеции и Северной Африки и, возможно, из Северной Испании». Рузвельт, отвечая 18 мая, указал, что передача 40 или 50 старых эсминцев потребует согласия конгресса. Он пообещал ускорить передачу западным союзникам новейших типов американских самолетов и зенитной артиллерии.
Десятого мая трехмиллионная армия Германии перешла в наступление на Западном фронте силами 136 дивизий, имевших 7378 орудий и 2445 танков и поддерживаемых 3643 самолетами. Общая численность войск западных союзников составляла около 4 миллионов человек. Они располагали 148 дивизиями, оснащенными 13 874 орудиями и 3373 танками. Их авиация насчитывала 2833 самолета. При этом французская армия состояла из 105 дивизий с личным составом в количестве 2240 тысяч солдат и офицеров и насчитывала 10700 орудий, 3063 танков, 1200 самолетов; бельгийская армия состояла из 22 дивизий, голландская – из 11, английская – из 10.
Таким образом, наземные войска союзников превосходили противника в силах и средствах. Германия имела перевес лишь в авиации. Главное же преимущество гитлеровских войск состояло в том, что они напали на страны, политическое и военное руководство которых было неспособно организовать эффективную оборону.
В первый же день наступления германские дивизии, оттесняя плохо управляемые и несогласованно действующие армии союзников, вторглись в Бельгию, Голландию и Люксембург. В ответ на это генерал Гамелен отдал приказ о выдвижении крупных сил навстречу противнику. Французские и английские войска достигли и бельгийской территории; 11 мая 7-я армия генерала Жиро вступила в Голландию. В Гааге в то время уже шли бои, в Роттердаме появились немецкие парашютисты. В тот же день вражеские танки захватили Бред. Голландское правительство и командование, оказавшись бессильными организовать сопротивление, 13 мая вступили в переговоры с верховным командованием вермахта.
Оккупировав Голландию, немецкая 18-я армия двинулась через Бельгию, но 14 мая была остановлена 16 бельгийскими и 25 французскими и английскими дивизиями, занявшими оборону на фронте от устья реки Шельда до города Намюр. У союзного командования появилась надежда на улучшение обстановки. Но она оказалась тщетной, так как южнее упомянутой линии, в Арденнах, еще накануне начала стремительно продвигаться вперед мощная танковая группа генерала Клейста. Не встретив серьезного сопротивления, она преодолела горы и устремилась к реке Маас. Союзное командование, узнавшее об югом слишком поздно, бросило навстречу танкам кавалерию, но она была разгромлена. Танковые соединения генералов Рейнгардта и Гудериана почти беспрепятственно достигли берегов Мааса и в тот же день форсировали реку. Так Германия начала широкое наступление на Францию. Ее танковые войска разбили оборонявшиеся на этом участке 2-ю и 9-ю французские армии. 14 мая немцы пробили восьмидесятикилометровую брешь между двумя основными армиями французов. Эффективная поддержка с воздуха обеспечила успех танковых колонн. А Франция уже потеряла половину своих бомбардировщиков. На запруженные беженцами дороги пикировали штурмовики. 20 мая немцы вышли к Ла-Маншу, отрезав северные армии от решающих полей сражения.