О политике
Лорд Керзон цитирует великого французского агностика: «Всякая цивилизация есть плод трудов аристократии».
Думаю, куда правдивей было бы сказать: «Обслуживание аристократии есть неплодотворный труд всякой цивилизации».
Тысячи людей, никогда не голосовавших за либералов, клянутся больше никогда за них не голосовать.
Социалисты хотят перестроить мир и начинают с того, что выбрасывают из него суть человека.
Перетасовывать кабинет министров – как решать калейдоскопичную мозаичную загадку.
Фундамент всей демократии – это избирательное право.
Не стану притворяться, доведись мне выбирать между коммунизмом и нацизмом, я бы выбрал коммунизм. Надеюсь, мне не придется ощутить на себе ни того ни другого.
Когда коммунист открывает рот, вам приходится гадать, пытается ли он улыбнуться или намеревается проглотить вас.
Большевизм – это не политика. Большевизм – это болезнь.
Придет день, когда цивилизованный мир осознает без тени сомнения, что удушение большевизма в корне было бы огромным благом для всего человечества.
Нужно остерегаться создавать общество, где никто, кроме политиков и чиновников, ничего не решает.
Лидеры, которые ведут свои партии, принимая изо дня в день популярные решения, откладывая трудности, избегая насущных проблем до тех пор, когда уже поздно, не могут пожаловаться, что, когда неудачи превращаются в катастрофу, некоторые из их последователей не желают разделить бесславие капитуляции.
Всякий предводитель партии должен иметь мозг больший, чем собственный. Он должен уметь оперировать через многих людей.
Люди контролируют правительство, а не правительство людей.
У ненависти та же роль в правительстве, что у кислоты в химии.
Палата общин – это не только машина для законодательства, это великий форум для дебатов… Если палата общин теряет способность обсуждать вопросы, которые обсуждает страна, которые заполняют страницы газет, которые вызывают интерес и беспокойство каждого гражданина, она теряет контакт с обществом.
Главный недостаток капитализма – неравное распределение благ; главное преимущество социализма – равное распределение лишений.
Тирания – наш враг, в какие бы вуали и маски она ни рядилась, на каком бы языке ни говорила, будь она внешняя или внутренняя, мы всегда должны быть начеку, всегда мобилизованы, всегда бдительны, всегда готовы вцепиться ей в горло.
Нам говорят, не нужно тревожить добродушного избирателя и общественность. Как слабо и никчемно будут звучать эти аргументы, если через год или два нас застигнут жирными, насыщенными и беззащитными.
Правительства, захватившие власть силой или узурпацией, часто прибегают к террору, чтобы сохранить украденное.
Национальное единство не означает национального единодушия.
Великие мужи, создавшие американскую Конституцию, воплотили в нее разделение властей в наиболее сильной и устойчивой форме. Не только разделили они исполнительную, законодательную и судебную функции, но и учреждением федеральной системы сохранили огромные и суверенные права местных общин. Всем этим они построили – часто ценой некоторых управленческих неудобств – систему закона и свободы, в рамках которой американцы достигли процветания и лидерства в мире.
В основании демократии – маленький человек в кабинке с маленьким карандашом, ставящий маленький крестик на маленьком листе бумаги.
Поддерживать это правительство, сделать его успешным, превратить его в эффективный инструмент ведения войны, судить о нем осмотрительно и уважительно – это не вопрос симпатий и неприязни, не вопрос обычного политического выбора, а вопрос нашего самосохранения.
Чего ожидает нация от нового правительства? Я могу ответить одним словом – действия. Действия, а не сомнения, действия, а не слов, действия, а не агитации. Нация ждет своих приказов. Обязанность правительства – объявить, что нужно сделать, представить его парламенту и стоять или пасть подле результатов своей работы.
О войне
В войне – непоколебимость, в поражении – непреклонность, в победе – великодушие, в мире – добрая воля.
Было бы безмерным преступлением продлить эту войну на один ненужный день. Было бы неизмеримой и безмерной ошибкой заключить мир прежде, чем жизненно важные цели достигнуты.
Я не говорю, что мы должны вооружиться для того, чтобы вести войну. Я говорю, мы должны вооружиться для того, чтобы вести переговоры.
Третья мировая война маловероятна… Обе стороны знают, что она началась бы ужасами такого рода и масштаба, какие никогда еще не снились человеческим существам.
Об опасности ядерной войны:
Темные века могут возвратиться, каменный век может вернуться на мерцающих крыльях науки, и та сила, что сейчас осыпает человечество безмерными материальными благами, может привести его к полному уничтожению.
Почему война должна быть единственным делом, достаточно большим для того, чтобы воодушевлять великие и свободные страны?
Сколько войн было предотвращено терпением и доброй волей?
Каждый умный человек может строить планы, как выиграть войну, если на нем нет ответственности эти планы воплощать.
На войне гибнут лишь однажды. В политике вас могут убить многажды.
Наша первая победа в том, чтобы избежать битвы, и вторая, если этого не удалось, в том, чтобы выиграть ее.
Во время войны продовольственные рационы – альтернатива голоду. В мирное время они могут стать альтернативой изобилию.
Чем больше я смотрю на воинскую службу, тем больше она нравится мне, однако тем больше я понимаю, что это не мое ремесло.
Танк был изобретен, чтобы расчищать путь пехоте сквозь пулеметный огонь. Теперь пехоте приходится расчищать путь для танков.
Разрушая военный деспотизм, я исполняю свой долг перед человечеством. Мне не по нраву правительство, которое держится только на штыках.
Невозможно управлять войной, как опытом в лаборатории.
История рода человеческого – война. Помимо кратких и ненадежных промежутков, на Земле никогда не было мира.
Война ужасна, но рабство хуже.
О немецкой армии:
Я вижу бездумные, муштрованные, послушные массы гуннского солдатства, расползающиеся, как рои саранчи.
… поток статей в газетах, показывающих, как плохо ведется война и как некомпетентны ответственные лица, – все это получает полную огласку.
Будучи мирной нацией, мы всегда отставали в подготовке к войне. Но мы всегда побеждали.
Мы целый год сражались против тирании одни, не только из государственных резонов… мы сражались, ибо были проникнуты убеждением, что стоим не только за самих себя, но и за весь мир.
У каждого британского правительства есть два наивысших обязательства… во-первых, стремиться предотвратить войну. Во-вторых, быть готовым к войне.
Американцы вступают в эту войну из чувства, не из интереса. Я мог бы изложить очень сильный аргумент о том, что Америке выгодно было бы держаться в стороне.
О кубино-испанской войне:
Самый достопримечательный факт, кажется, в том, что две армии стреляют друг в друга на протяжении часов, и никто не задет пулей. Кажется, статистика говорит, что во время битвы нужно выпустить 2000 пуль, чтобы убить человека. В случае кубинской войны статисты обнаружат, что 2000 были нужны для того, чтобы промазать в каждого солдата на поле боя.
Эти малые государства выстояли. Теперь они в безопасности. Их выживание было шатким. Дрожа и шатаясь, но все-таки стоя на ногах, они отразили не только большевистские армии, но и еще более опустошительную большевистскую пропаганду, которая, будучи применена к людям в состоянии нищеты, едва выздоравливающим от конвульсий войны, выглядит очень соблазнительно.
О бое английского и французского флотов в бухте Мерсэлъ-Кебир, где военно-морское командование вишистской Франции отказалось выполнить британский ультиматум, направленный на предотвращение попадания французских кораблей под контроль Германии:
Теперь французы дрались в полную силу, впервые с начала войны.
Буры были наиболее гуманными среди белых людей… Для бура уничтожение жизни белого человека, даже на войне, было скорбным и ужасным событием. Они были самым добросердечным врагом, с которым я когда-либо воевал на четырех континентах, где мне посчастливилось нести военную службу.