– Что это было? – спросил Томас. Он наклонился ближе и осторожно коснулся пальцем моей шеи. – У тебя на шее рубцы толщиной с палец.
Я потерла горло:
– Я не знаю. Ты уверен, что Адриенну не задушили?
– Однозначно. Я видел фотографии вскрытия. Это определенно был удар по голове.
Мимо нас пронесся сильный порыв ледяного ветра, а вместе с ним и резкий запах «Ванильного мускуса». Моя мать, Джейн и я обменялись взглядами.
– Она здесь, – сказала я.
– Тогда кого задушили? – спросила Джейн, осторожно взяв в ладони мое лицо и поворачивая его из стороны в сторону, чтобы лучше рассмотреть мою шею.
Томас достал телефон и сделал несколько снимков.
– Удушение не редкость в делах, над которыми я работал, но в данном конкретном случае его не было.
Прежде чем мы с Джейн сообразили, что она делает, наша мать сняла перчатки и, взяв голыми руками розовый плеер, тяжело опустилась на скамейку рядом со мной. Ее рот приоткрылся. Она явно была в шоке.
– Мама? – Джейн попыталась вырвать плеер из рук матери, но та крепко вцепилась в него.
Мы с беспомощным ужасом наблюдали, как глаза нашей матери закатились, кожа побледнела до смертельной бледности, а красная помада на губах напоминала кровавые ножевые раны. Мы с Джейн инстинктивно встали перед ней, загораживая от нее цистерну. Мы знали, чего ожидать. Моему отцу не нужно было быть тому свидетелем.
Откуда-то из темных глубин груди матери к ее горлу подкатился рык и вырвался из ее рта, как поток нечистот.
ТЫ. ЕЩЕ. ПОЖАЛЕЕШЬ.
Она еще крепче сжала плеер. Ее тотчас начало трясти. Кожа на костяшках пальцев натянулась, а ее выпученные глаза были похожи на черные дыры.
Мы с Джейн одновременно потянулись к плееру, и как только мы коснулись его обеими руками, тряска прекратилась. Руки матери повисли как плети, голова склонилась вперед. Томас подхватил ее, не давая ей упасть, и, встав на колени рядом с ней, нежно погладил ее руку.
– Со мной все в порядке, – выдавила она. Она говорила краем рта. Ее глаза как будто что-то искали, пока не остановились на мне. – Это… устройство, – выдавила она. – Оно крайне важно.
– Давайте проведем вас внутрь… – предложил Томас.
Мать подняла руку.
– Через минуту. Это… важно. – Она сглотнула и повернулась к Томасу: – Возьмите это устройство. Посмотрите еще раз. Есть что-то, чего… вы не заметили. Они… не хотят… чтобы вы это увидели.
– Кто такие «они»? – спросила я.
Она покачала головой:
– Я не… знаю. Они не дали мне их увидеть.
Я встретилась взглядом с Джейн и охрипшим голосом спросила:
– Все еще согласна?
Ее улыбка была бессильна скрыть ее тревогу.
– Вместе мы сильнее, помнишь?
Я кивнула, и каждая из нас сжала руку нашей матери. Совместными усилиями мы осторожно подняли ее на ноги.
– Я отвезу тебя домой и уложу в постель. Джейн придумает что-нибудь, что сказать папе.
Томас поднял плеер и ежегодник.
– Я заберу и то и другое, на тот случай, что мы что-то упустили. Буду на связи. – Убедившись, что с нашей матерью все будет в порядке, он попрощался и ушел. Джейн проводила его взглядом, пока он не свернул за угол дома.
Пока я смотрела, как он уходит, что-то мягкое ударило меня по голове. Мы все посмотрели вниз и увидели красную подушку в форме сердца с оборкой по краю, которая когда-то принадлежала молодой женщине, умершей более двадцати лет назад.
Глава 9
Я вынесла свой заказ на улицу к маленькому красному столику перед «Бакалейной лавкой» на Куин-стрит. От запаха блинчика с «Нутеллой» и горой сахарной пудры и взбитых сливок мой желудок заурчал. Я выбрала сторону фруктов, чтобы подавить любое чувство вины. Это не был мой любимый пончик на завтрак, но любое изделие из «Бакалейной лавки» на Куин-стрит было достойной заменой.
Молодая официантка в футболке колледжа Чарльстона принесла мне большой капучино с двойной шапкой вспененного молока. Подавив желание лизнуть его, я лишь наклонилась вперед и, закрыв глаза, глубоко вдохнула, наслаждаясь моментом. Хотя был февраль, воздух был почти теплым и с редким для Чарльстона удовольствием – низкой влажностью. Я откинулась на спинку стула, намереваясь позволить себе несколько мгновений счастья. Моя семья жила под одной крышей, я была готова завершить свою первую более чем за четыре месяца продажу и собиралась съесть на завтрак настоящую еду без косых взглядов Софи или Нолы.
– Миссис Тренхольм?
Я резко открыла глаза и увидела рядом с моим столиком Меган Блэк. Она была в очаровательном розовом пальтишке свободного кроя с большим бантом на плече, в черных легинсах и сапогах для верховой езды. Я видела эти вещи в витрине «Финики Филли». Либо Меган нашла другой источник дохода, либо ее мать все еще любила наряжать свою маленькую дочку.
– У меня назначена встреча с миссис Фаррелл. – Я не хотела, чтобы это прозвучало как крик или как извинение.
– Хорошо… – медленно произнесла Меган.
– Извини, – сказала я. – Я думала, тебя прислала Софи или Нола.
Видя, что она по-прежнему сбита с толку, я сказала:
– Присаживайся. Я думаю, что моя подруга слегка опаздывает. – Что было вполне объяснимо, учитывая строительную суматоху в доме Вероники. Я договорилась встретиться с ней за завтраком, чтобы рассказать ей про эпизод, произошедший накануне в моем саду за домом.
– Спасибо, – сказала она, садясь и вешая свой черно-белый рюкзак в горошек на спинку стула. – Я всего на минутку.
Я сделала глоток капучино и аккуратно вытерла с губ пену.
– Спасибо за помощь в упаковке наших ценностей. Мы искренне за это признательны. И я рада видеть тебя сегодня. Мне нужно было кое-что у тебя спросить, а на днях у меня не было возможности, потому что все были так заняты.
Она терпеливо улыбнулась, перевела телефон в беззвучный режим и положила его экраном вниз на стол – жест, который я оценила.
– Речь идет о кукле Замороженная Шарлотта в маленьком гробике, которую мы нашли в спальне Нолы. Мы не поняли, как она там оказалась, и поэтому подумали, что, возможно, это ты могла оставить ее или, по крайней мере, знаешь, как она туда попала.
– Замороженная Шарлотта и гробик? – Брови Меган образовали над носом букву V. – В комнате Нолы?
Я кивнула:
– Нола нашла ее на своей тумбочке и понятия не имеет, как она туда попала.
– Понятия не имеет? – Меган посмотрела на меня круглыми, полными недоумения глазами.
– Да, понятия не имеет, – повторила я. – Мы подумали, что ты могла найти его в цистерне, а затем принести внутрь, чтобы показать нам.
Она медленно покачала головой:
– Я знаю, что такое Замороженная Шарлотта, но я не нашла ее в вашей цистерне. А если бы и нашла, то сначала отдала бы доктору Уоллен-Араси. Вот только… – Меган умолкла. Ее большие карие глаза на мгновение остановились на мне, но затем она быстро отвела взгляд.
– Вот только что?
Она указала на мой блинчик:
– Он с «Нутеллой»? Здесь такие вкусные блинчики, не так ли?
– Вот только что? – повторила я, не желая отвлекаться.
Меган переплела пальцы и положила их на стол.
– Я не думаю, что это из вашей цистерны.
– Нет?
Она покачала головой:
– Последний участок, где мы работали, прежде чем были вынуждены прервать раскопки, принес нам множество артефактов из периода времени, который был гораздо позже Революции, откуда, похоже, происходили все другие находки.
– Но это не имеет смысла, разве не так? Более новые вещи должны быть сверху, верно?
– Верно. Вот почему нам пришлось вернуться и провести небольшое исследование участка, примыкающего сзади к вашему. – Она застенчиво улыбнулась. – Доктор Уоллен-Араси пока не хотела говорить вам об этом, потому что сейчас в вашем доме и без того хватает суматохи. Она сказала, что скажет вам, когда у нее будут ответы.
– Она так и сказала? – Я откинулась на спинку стула. – Но я сейчас здесь, и ты меня заинтересовала. Так что вы там нашли?
Меган скептически посмотрела на меня:
– Вы уверены, что хотите это услышать?
– Еще как хочу.
Она с видимым облегчением вздохнула. Вряд ли у нее просто чесался язык, и она хотела поделиться своим открытием с первым встречным, кому это интересно услышать.
– В общем, похоже, что за вашим домом рядом с цистерной когда-то стояло еще одно строение. Мы вернулись к первоначальным границам участков и увидели то, что похоже на кухню. По-видимому, она сгорела дотла во время большого пожара 1861 года, и груды мусора из дома либо упали, либо были сброшены в цистерну.
Я откусила кусок блинчика и застыла. Странно, но мне потребовалось усилие, чтобы проглотить его: неожиданно еда стала на вкус как пепел.
– Большой пожар 1861 года? Звучит смутно знакомо. – Это была ложь, но я не хотела признаваться, что где бы мы с отцом ни жили, на уроках истории в различных гарнизонных школах я по большей части читала любовные романы.
– Да. Многие люди связывают повреждения, видимые на фотоснимках после Гражданской войны, с обстрелами со стороны армии северян, но до 1863 года обстрелов не было. Большой пожар случился в декабре 1861 года. Его причины до сих пор неясны. Точно известно одно: четырнадцать домов на Куин-стрит были взорваны, чтобы преградить дорогу огню.
Меган вздрогнула, как будто намеренное разрушение исторических зданий не укладывалось у нее в голове.
– Тем самым удалось спасти пару больниц, медицинский колледж и католический приют для сирот, и все же. – Она вновь вздрогнула. – К полудню следующего дня огонь опустошил полуостров и начал угасать. Городской рынок и большая часть Митинг-стрит, северная сторона Куин-стрит, большая часть Брод-стрит и эта сторона Трэдд-стрит стояли в развалинах. Это просто чудо, что ваш дом не сгорел. – Она взволнованно посмотрела на меня. – Я могу показать вам фотографии.
Я изобразила энтузиазм.
– Как-нибудь позже.
Призрачный запах горящего дерева плыл мимо меня, напоминая мне тот, что ударил мне в нос, когда я открыла крошечный гробик Заморожен