Свежий утренний воздух предвещал еще один прекрасный ясный и довольно теплый зимний день в Чарльстоне. Я решила пройтись до Вашингтон-сквер, где у меня была назначена встреча со Сьюзи Дорф. Эта встреча могла стать моей оливковой ветвью для Джейн за то, что я пропустила утреннюю пробежку. И ответным жестом за то, что она принесла мне пончик.
Я прошла через кованые железные ворота парка, выходящего на Брод-стрит. Мне не терпелось найти скамейку и использовать пятнадцать минут до нашей встречи, чтобы съесть свой второй пончик и спокойно выпить кофе. Но, шагая по кирпичной дорожке в направлении миниатюрной копии монумента Вашингтона в центре парка, я вскоре вздрогнула и застыла на месте как вкопанная. На скамейке под одним из величественных дубов сидела не кто иная, как Сьюзи Дорф собственной персоной. Тяжелая полоска испанского мха свисала с толстой ветки прямо над ее головой, временно скрывая меня от ее взгляда.
Я сменила направление и нырнула за пьедестал со статуей Джорджа Вашингтона. Я еще не знала, что предпочесть – съесть пончик там или рискнуть найти другую скамейку.
– Мелани, я здесь! – Ее безошибочно узнаваемый голос был бодр, как и все остальное в ней, и я, подавив стон, выпрямилась.
Изобразив удивление, я помахала Сьюзи рукой и направилась к ней.
– Доброе утро, – сказала я. – У меня ни разу не было возможности прочитать таблички на этих статуях. Так интересно.
По ее взгляду было ясно, что она видит мое притворство насквозь.
– Доброе утро, Мелани. – Она наклонила голову. – Честно говоря, я не думала, что вы придете.
Я села рядом с ней, отметив про себя, как мыски ее туфель едва касаются земли.
– Неужели? Это почему же?
Она удивленно подняла брови:
– Вы серьезно спрашиваете меня? Вероятно, постоянное избегание моих телефонных звонков вынудило меня предположить, что вы не желаете со мной разговаривать. И это притом что вы задолжали мне интервью.
– Знаю, знаю. И я сожалею. Просто с тремя детьми, домом, работой…
– Можете не продолжать. – Она подняла руку. – Я в курсе. И с Марком Лонго, который практически живет в вашем доме и снимает фильм. Я все жду, когда мне позвонят и попросят написать про убийство.
– Правда, Сьюзи. Марк довольно подлый и коварный, но я не могу представить, чтобы он совершил убийство.
– Я беспокоюсь не о нем.
Я выгнула бровь:
– Даже после того, как его не станет, нет никакой гарантии, что он больше не будет меня беспокоить. Если предположить, что я умею разговаривать с мертвыми.
Сьюзи в упор посмотрела на меня:
– Верно. Если предположить.
Я даже не моргнула:
– Так о чем вы хотели со мной поговорить?
Она удовлетворенно вздохнула:
– Вы не представляете, как долго я ждала этого момента. Как я уже упоминала ранее, поскольку вы якобы способны общаться с мертвыми, я хотела бы взять у вас интервью о ваших способностях, а также увидеть, как вы, – она неопределенно махнула рукой, – разговариваете с призраками. Моя цель – написать серию статей для газеты или же собрать их в книгу. Или и то и другое. Я уже начала работу над книгой об удивительных жителях Чарльстона в прошлом и настоящем и, как я уже говорила вам, думаю, вы станете ключевой фигурой, поскольку вы – своеобразный мостик между ними и нами.
Я была осторожна, не желая показать ей, что я слышала то, что она сказала, тем более согласиться с чем-либо из этого. Я пожевала нижнюю губу, тщательно взвешивая слова:
– Вы как-то сказали мне, что не являетесь поклонником Марка Лонго. Что он разорил вашего брата в результате сомнительной сделки.
Сьюзи впилась в меня взглядом.
– Да. Так оно и было. Вот почему я несколько раз помогала вам, несмотря на ваше нежелание отвечать на мои телефонные звонки. Он не просто разорил Кенни. Он уничтожил его. Кенни провел два года в психиатрической лечебнице и до сих пор пытается наладить свою жизнь.
– Прискорбно это слышать. – Я посмотрела на свой скомканный пакет с пончиками. – Мои «способности», как вы их называете, – это не то, что я когда-либо хотела рекламировать или даже применять на практике. Но все может измениться. Марк загнал нас в угол, и я готова на все, лишь бы убрать его из нашей жизни.
Сьюзи вздернула свой острый подбородок:
– Думаю, мы могли бы заняться этим вместе. У нас есть общая цель. Я могла бы помочь вам вынудить Марка бежать поджав хвост, а потом «обелила» бы вас в моей книге. Перо сильнее меча, верно? Уверяю вас, пара удачно размещенных в газете колонок, и песенка Марка спета. – Она наклонила голову. – Вот только что-то подсказывает мне, что вы заключили с Марком какую-то дьявольскую сделку, чтобы позволить ему снимать в вашем доме. Так что вынудить его бежать может быть очень непросто. Учитывая всю болтовню в Сети о том, что пропавшая половина Алмаза Надежды может быть связана с вашим тайником, я имею все основания предположить, что это и есть главная причина, почему Марк проник в ваш дом. Он хочет все изучить на месте.
Я посмотрела ей в глаза, вспомнив, как однажды она сказала мне, что видела Джека в баре, когда он, похоже, торговался со своими демонами, прежде чем заказать имбирный эль. Несмотря на наши довольно натянутые отношения, ее предупреждение было явно сделано с добрыми намерениями, а не со злорадством, которого я ожидала. Она также не предала гласности то, что могло стать для Джека унижением, которое он не мог себе позволить. Ее доброта удивила меня, даже изменила мое восприятие как человека и стала главной причиной, по которой я в конечном итоге согласилась встретиться с ней.
– Возможно, – сказала я. Мое нежелание признать всю полноту нашей сделки было вызвано скорее смущением по поводу нашей доверчивости, нежели неуверенностью в том, доверять ей или нет. – Мы совершили ошибку, полагая, что Марк изменился, как изменился цвет его волос. Он и Ребекка обратились к нам, говоря, что мы «одна семья», – пусть даже мы и не близкие родственники и, слава богу, только по браку.
– Итак, что случилось? – осторожно спросила она.
Не дождавшись моего ответа, она продолжила:
– Мой брат пытался покончить с собой после того, как Марк его бросил. Ему потребовалось почти пять лет, чтобы вернуть свою жизнь в нормальное русло. Поверьте мне, когда я говорю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы поставить Марка Лонго на колени. – Она пожала плечами. – Кроме того, вы мне нравитесь. Мне нравится ваша семья и то, как вы превратили дом Вандерхорстов в уютное семейное гнездо, хотя я знаю, что вы не любительница старых домов. Возможно, меня восхищает ваше умение поступать правильно. Я уверена, Невин Вандерхорст одобрил бы то, что вы делаете.
– Вы знали его?
Она мягко улыбнулась и кивнула:
– Я встречалась с ним всего раз или два, но мы были своего рода друзьями по переписке. Много лет назад он указал мне на ошибку в статье, которую я написала. Разумеется, он был прав, плюс то, как деликатно он покритиковал меня, что я написала ему в ответ, чтобы поблагодарить. Мы продолжали обмениваться письмами на протяжении многих лет, почти до дня его смерти. И я знаю, как сильно он любил свой дом и как счастлив был бы видеть, как вы и ваша семья живете в нем в радости и счастье. – Сьюзи поджала губы. – Точно так же, как ему вряд ли бы понравилось, что Марк Лонго отравляет вам существование. – Она наклонила голову. – Итак, что случилось?
Я глубоко вздохнула:
– Марк поставил крест на карьере Джека. Не только тем, что украл идею его книги, в результате чего издатель Джека отменил его книгу. Марк, у которого, по-видимому, повсюду есть связи, распространял ложь и слухи о Джеке и тех, с кем он работал, так что все сторонники Джека в издательском мире отвернулись от него. Марк пообещал Джеку все исправить, если мы разрешим съемку, и даже пообещал познакомить его с несколькими влиятельными литературными агентами. Он также согласился поделить с нами пополам свой доход. Думаю, что именно соблазн заработать денег на собственной идее и заставил Джека сдаться и согласиться. Но, несмотря на всю нашу осмотрительность, я убеждена: это всего лишь очередная ложь, которую рассказал нам Марк. Он просто надеется проникнуть в дом, чтобы найти клад, который, по его мнению, все еще может быть там спрятан. Я не сомневаюсь, что, когда все закончится, он найдет способ уклониться от своих обещаний и оставит нас там, где мы были. Только все будет еще хуже, потому что мы разрешили снимать фильм по книге, которую Марк, по сути, украл у Джека. Мало того, мы оба подписали договор, в котором говорится, что тот, кто нарушит его условия, теряет все.
– При условии, что вас поймают. – Сьюзи озорно улыбнулась мне. – А что думает Джек?
Я взялась рассматривать свои руки, особенно левую. Обручальное кольцо и кольцо невесты на ней подмигивали солнечным светом, напоминая мне о голом безымянном пальце Джека.
– Тут я одна. Сейчас между Джеком и мной… не все так просто. Я просто знаю, что не могу сидеть сложа руки и ждать, когда поезд сойдет с рельсов, не попытавшись сначала его остановить.
Она захлопала в ладоши, и я подняла глаза.
– Браво, Мелани. Браво. – Она вновь лукаво улыбнулась. – Думаю, у нас много общего, и я надеюсь, что нам понравится работать вместе.
Я ответила ей улыбкой, но тотчас же посерьезнела.
– Меня останавливает лишь одно – вопрос, не ошибаюсь ли я насчет Марка. Что, если он намерен выполнить свое обещание, а я непреднамеренно лишу Джека этой возможности?
– Что подсказывает вам ваше внутреннее чутье?
– Что жук-пальметто не способен изменить свои крылья.
– Что-что?
– Извините, это чарльстонский вариант поговорки «Горбатого могила исправит». Моя собственная региональная адаптация.
Сьюзи медленно кивнула:
– Понятно. Я согласна с вами относительно Марка. Подлый и низкий лжец, он на всю жизнь подлый и низкий лжец. Он жаден и бесчестен. Я бы не удивилась, узнав, что он продает собственного ребенка, если это сулит ему выгоду.