– Как ты думаешь, какой у Бо рост? – спросил Джек, когда он был вне пределов слышимости.
Нола пожала плечами:
– Он чуть выше тебя. Может, шесть футов и три или четыре дюйма?
Мой взгляд переместился на Джека, и я поняла, что мы оба подумали одно и то же.
– Почему ты спрашиваешь? – спросила Нола и посмотрела вслед Бо.
– Его отец тоже был высоким парнем. Мне просто было интересно.
Я молча дала Джеку пять за то, что он успешно уклонился от правды.
– Нола… – начал было Джек, но тут же осекся.
– Что?
– Я хочу, чтобы ты держалась подальше от Бо, хорошо? Собственно, от всех мужчин. Особенно от высоких. И подружкам своим тоже скажи.
Она в замешательстве прищурилась:
– Никаких проблем с Бо… поверь мне. Достаточно того, что я вынуждена работать с ним вместе. И я не собираюсь ходить ни на какие вечеринки, где могу встретить других парней, так что я думаю, что там мы в безопасности. – Преувеличенно вздохнув, она встала. – Поскольку мне не разрешено ходить туда, где весело, думаю, мне пора начать мыть полы, ползая на четвереньках. – Она направилась к задней двери, и до нас донесся ее голос: – Затем я буду доить коров, кормить лошадей и убирать из конюшни навоз…
– Как ты думаешь, откуда у нее такое саркастическое чувство юмора? – задумчиво произнес Джек, наблюдая за тем, как высокая фигура его дочери исчезает в доме.
Я промолчала, не уверенная в том, что он серьезно.
Несколько мгновений мы сидели молча, осторожно качая близнецов, наслаждаясь умиротворением сада, лучами солнца, пробивающимися сквозь ветви древних дубов и магнолий, дремлющими остатками сада моего отца, ожидающими, чтобы расцвести по первому сигналу весны.
– Я тут размышлял… – сказал Джек.
Мое сердце сжалось. Я из последних сил старалась скрыть надежду, которую зажгли его слова.
– Да?
– Я вспомнил кое-что, о чем, по твоим словам, упоминала Ивонна, о портрете капитана Джона Вандерхорста, хранящемся в Чарльстонском музее.
Мне удалось удержать на губах улыбку.
– Верно. В Чарльстонском музее.
– Поскольку мы не можем найти никакой информации о том, кому могло принадлежать это надгробие, я позвонил своему знакомому в музей, чтобы узнать, нет ли у них других портретов или картин Вандерхорстов, которые нам разрешили бы изучить.
– Он сказал тебе, что это займет какое-то время? Сомневаюсь, что они легкодоступны.
Джек наклонился вперед, чтобы толкнуть Джей-Джея. Тот стучал по качелям венчиком и вопил:
– Еще! Сильнее!
В отличие от брата Сара сидела запрокинув голову и удовлетворенно созерцала окружающий мир.
– Вообще-то Мэнди пообещала показать мне, что у них есть, в среду в два часа дня.
– Мэнди? – Джек кашлянул и сосредоточился на раскачивании качелей. – Возможно, мы встречались пару раз.
– Конечно, встречались.
– Знаешь, ты тоже можешь прийти.
– Я должен проверить свое расписание. В два часа?
– Я даже могу тебя подвезти.
– Я дам тебе знать. – Я посмотрела на красную подушку в форме сердца на траве у скамейки и попыталась сменить тему. – Я застукала Марка, когда он шнырял по гостиной. Он убежден, что пропавшая половина Алмаза Надежды где-то здесь.
– Разве это не здорово? Будь это правдой, конечно. Марк, похоже, отчаянно нуждается в деньгах, раз он верит всему, что читает в Интернете. Мы можем лишь надеяться, что он совершит какую-нибудь глупость и станет стороной, нарушившей условия договора.
– Или киношники будут так напуганы, что покинут съемочную площадку.
– В любом случае, – сказал Джек, – мы победим. А то я уже начинаю забывать, каково это.
Я положила голову ему на плечо.
– Я тоже, – тихо сказала я. – А пока мне действительно нужно выяснить, кто преследует Нолу и почему она посылает нам предостережения.
Джек обнял меня за плечи и притянул к себе.
– Мы это выясним. У нас всегда получается, когда мы беремся за дело вместе, не так ли?
Я закрыла глаза, вдыхая его запах. «Почти, – подумала я. – Почти».
– Я просто не хочу, чтобы беременность Ребекки мешала ее способности видеть пророческие сны. Ее предчувствия почти стоят того, чтобы объявить ее родственницей и быть с ней приветливой.
– Будь осторожна со своими желаниями, – сказал Джек себе под нос, а в следующий миг я услышала, как открылась задвижка на садовой калитке.
– Привет! Есть кто-нибудь дома?
Джек быстро убрал руку, и в тот же момент я заметила Ребекку – в новом розовато-лиловом пальто для беременных и ботильонах в тон, с двумя пакетами, набитыми бело-розовым тюлем.
– О нет, – простонала я. – Я забыла, что она придет, чтобы обсудить праздник подарков для будущего малыша.
– Для меня это сигнал уйти. – Джек встал и с рекордной скоростью поднял обоих близнецов. – Кстати, – он наклонился, чтобы его никто не услышал, – мне понравился наш поцелуй. Я тоже скучаю по этому.
С этими словами он выпрямился и, коротко поприветствовав Ребекку, зашагал в противоположном направлении обратно к дому.
Вставая, я подняла красную подушку в форме сердца и, теребя рюши, смотрела, как приближается Ребекка. Внезапно до меня дошло, что подушка насквозь мокрая. Как будто ее погружали в воду.
Я снова посмотрела на Бо. Наши взгляды на миг встретились. Затем он снова вернулся к работе. У меня же не осталось никаких сомнений в том, кто положил подушку в его пикап. Или что Бо это тоже знал.
Глава 21
Я вышла из дома пораньше, чтобы встретиться с Софи в ее новом кабинете на сигарной фабрике в Ист-Бэй, оставив достаточно времени, чтобы, найдя место для парковки, посидеть в машине и послушать группу ABBA на максимальной громкости, какую только вынесут мои уши. Мне потребовалось на это не менее двадцати минут, прежде чем я сумела заблокировать черно-белые лица умерших фабричных рабочих, которые, похоже, все еще ощущали потребность каждый день приходить на работу и прижимались лицами к окнам моей машины, как если бы я проверяла, нет ли среди них прогульщиков.
Несмотря на капитальный ремонт, превративший старое здание фабрики в роскошные лофты, рестораны, учебные классы и офисные помещения, я была вынуждена идти быстрым шагом и с опущенной головой миновать кирпичные стены, деревянные потолки и только что отполированные полы, если я надеялась прийти и уйти прежде, чем беспокойные духи заметят меня.
Дверь кабинета Софи, увешанная плакатами с радужными пацификами, напоминаниями «покупайте местное», наклейками на бампер (в том числе одна с надписью «Защитники исторических зданий продляют им жизнь») и вездесущей графикой против круизных лайнеров, была приоткрыта. Я легонько постучала, прежде чем войти.
Софи встала мне навстречу из-за захламленного стола. Как обычно в первые мгновения, когда я видела свою подругу, мне понадобилась пара секунд, чтобы схватить взглядом ее ансамбль. Если бы мне предложили угадать, я бы сказала, что прическу ей делала малышка Скай, – опять-таки если судить только по огромному количеству разноцветных пластиковых заколок, покрывавших вьющиеся волосы Софи, словно конфетти, – а также выбрала ей наряд. На ней был комбинезон в стиле 1980-х годов с радужными подтяжками, как у героя сериала «Морк и Минди» и соответствующей расцветки гетры, натянутые на штанины до самых колен. Меня не удивило, что пальцы ее ног были обмотаны радужным трикотажем, выглядывавшим из-под светло-зеленых биркенстоков.
– Пожизненный контракт, – напомнила мне Софи, отвечая на мой немой вопрос, почему ей разрешается приходить на работу в таком виде.
– Доброе утро, миссис Тренхольм.
Находившаяся в углу комнаты Меган Блэк выпрямилась от картотеки, в которой она, очевидно, что-то искала. Ее жемчуг на шее и кашемировый кардиган резко контрастировали с нарядом Софи. Видеть их обеих вместе чем-то напоминало картинку «до» и «после» из реалити-шоу «Что лучше не надевать».
– Привет, Меган. Рада видеть тебя снова. С тех пор как в доме начались съемки, мы почти не пересекались.
– Знаю. Доктор Уоллен-Араси заставляет меня исследовать кирпичные растворы в городе и изобретать краткосрочные и долгосрочные цели для кирпичных стен, которые ранее были «отремонтированы», – сказала она, пальцами беря в кавычки последнее слово. – Люди, которые ни в чем не разбирались, использовали раствор с высокой долей цемента. Такой раствор слишком тяжел для старых кирпичей, от него по ним идут трещины. Это действительно больно видеть.
– Не сомневаюсь, – сказала я, изображая горячий интерес.
– В жертву нужно приносить раствор, а не кирпич. – Она улыбнулась Софи. – Мы должны поместить это на наклейку на бампер.
– Отличная идея. – Софи выглядела серьезной и даже сделала пометку в блокноте, после чего вернулась за свой письменный стол.
– Итак, что ты хотела отдать мне на хранение? – спросила она.
Я полезла в сумку и вытащила Замороженную Шарлотту в гробике. Стойкий запах дыма обволакивал ее, как саван. Я поставила гробик посреди стола Софи на сложенную газету.
– Вот это. Можешь поставить его в безопасное место? И запереть на замок. – Я покосилась на Меган. – Он постоянно появляется в самых неожиданных местах, и я не хочу, чтобы он потерялся.
Вообще-то я была бы только рада, если бы он потерялся, но я не могла произнести это вслух в их присутствии.
Софи подняла его и, пристально рассматривая, повертела в руке.
– Знаешь, – сказала она, возвращая гробик на стол и открывая крышку, – это кое-что мне напомнило. В музее Гиббса в ближайшие несколько месяцев будет работать новая выставка, которую ты, возможно, захочешь увидеть.
Софи улыбнулась мне той же улыбкой, которой благодарила меня за подарочную карту для посещения парикмахерской или маникюрного салона. Ей не хватало той искренности, какую я привыкла видеть у моей подруги.
– Она называется «Живые мертвецы».
Меган захлопнула за моей спиной ящик с папками.
– Фу, вы имеете в виду викторианские посмертные фото? Я отказываюсь на такое смотреть! Это снимки мертвых людей, сидящих на стуле, как будто они все еще живы. Картинка из ночного кошмара.