- Связать его и сунуть кляп в рот, - приказал я Перину. Надсмотрщики скрутили «Недостойному» руки за спиной. Я приказал, чтобы Потира отнесли в административный блок. «Недостойного» мы привязали к «Голиафу» и протащили по двору фермы.
Террини остался поддерживать связь с Эверсити. С собой я взял Коссу.
Гроксопас молчал. Я старался поддерживать разговор, чтобы он не прислушивался к воплям «Недостойного».
Мы притащили его к яме с нелоботомированным гроксом, отвязали от грузовика и подвели к краю ямы.
- Ты не посмеешь, - сказал «Недостойный» с отчетливым акцентом знати Эверсити.
- Ты ошибаешься, - ответил я, и толкнул его ногой в спину.
Он перевалился через край, ударился о решетку и полетел в яму. Грокс отреагировал со скоростью змеи. «Недостойный» даже не долетел до дна – ящер схватил его в воздухе, с силой встряхнул, словно тот был тряпичной куклой, и, вцепившись когтями в спину, разорвал пополам.
Сила твари ошеломила меня. Я, сдерживая страх, наблюдал, как грокс пожирает «Недостойного».
Мы с Коссу вернулись к «Голиафу» и сели в кабину. Я подумал, что еще никогда так не радовался тому, что жив, и, повернувшись к Коссу, сказал:
- Император воистину мудр.
Коссу кивнул.
- И Он защищает… по крайней мере, некоторых из нас.
На следующее утро ветер был слишком сильным для грузовиков «Карго-12», и мы складывали зерно в амбарах. В течение дня амбары один за другим наполнялись, мы закрывали двери и тщательно запирали их, готовясь к надвигающейся буре. К полудню горизонт был темным, словно уже наступил вечер.
Зловещее предчувствие стало еще сильнее, когда ветер начал взметать высокие столбы пыли. Сервы стали нервничать. Они все время оглядывались на приближавшуюся бурю и молили Императора о милосердии.
Когда двигатель одного из комбайнов заглох от пыли, нам пришлось вызвать Гэда и подождать, пока он прочистит фильтры. Хромая и опираясь на трость, технопровидец подошел ко мне.
- Омниссия считает, что мы должны остановиться, - сказал он.
- Омниссия использует прометий, но солдатам Астра Милитарум нужна пища, иначе они будут голодать. Что ты скажешь Императору, когда ветер сдует все зерно?
После обеда я приказал подсобным рабочим возвращаться на ферму, в полях остались работать только комбайны.
К тому времени когда Террини и я вернулись обратно в Торсарбор, буря уже бушевала в полях, пригибая огромные двадцатифутовые стебли до земли.
Мы слишком устали, чтобы разговаривать, были покрыты пылью и измучены жаждой. Мы тряслись в грузовике, а позади поднималась сплошная стена пыли, воздух быстро остывал, а солнце превратилось в тусклый красный круг, висевший над горизонтом.
Мы укрылись в административном блоке. Дверь оказалось трудно закрыть – мне пришлось упереться плечом, чтобы запереть замок. В кабинете бухгалтера сервочереп сидел на своей подставке и подзаряжался, его глаза светились тускло-красным светом, и у меня возникло неприятное чувство, что он за мной наблюдает.
- Череп. Покинуть помещение, - приказал я.
Его глаза засветились ярче, мгновение он обрабатывал мою команду, потом с гудением антигравитационных генераторов взлетел. Раздался скрип старых сухожилий. Я проследил, как сервочереп полетел к двери.
После этого я направился к помещению с вокс-аппаратом, чтобы проверить, не пришло ли сообщение из Эверсити. Но пергамент во рту металлического черепа был пуст. Послышался долгий низкий стон ветра – буря хлестала по зданию. Террини варил рекаф в караульном помещении.
Я спустился в подвал, чтобы проверить, как там Агафа. У двери камеры я оставил охранника. Он дремал, прислонившись к стене, и лишь увидев меня, вскочил по стойке смирно.
- Если я еще раз увижу, как ты пренебрегаешь долгом, я разжалую тебя в сервы, и остаток своей жалкой жизни ты проведешь, питаясь рабской похлебкой, - сказал я ему.
- Да, сэр. Простите, сэр, - сказал он, побледнев.
Я открыл дверь камеры. Агафа сидела на полу, подтянув колени к подбородку. Ее волосы свисали на лицо. Она была еще жива. Я с облегчением закрыл дверь.
Мои губы пересохли и покрылись пылью к тому времени, когда я присоединился к остальным за ужином из холодной мясной пасты. Капо налил нам по стакану амасека, но мы все слишком устали, и поддерживать разговор желания не было. Террини и я пожелали всем доброй ночи и отправились сквозь темноту к дому для гостей.
Дом окружали облака пыли, и когда мы подошли к нему, я увидел, что буря сорвала с него крышу. Террини шел, опустив голову, и не сразу заметил это.
- Крышу сорвало! – крикнул я ему.
- Что?
Я повторил, указав. Он поднял взгляд. От крыши остались лишь голые балки, и спать в доме было больше нельзя.
- Забирай вещи и возвращаемся в административный блок! – прокричал Террини.
Дверь в дом была открыта и хлопала на ветру. Мы вошли внутрь и направились в свои комнаты.
Мои вещи разбросало ветром по комнате. Я собрал их все в вещмешок и спрятал туда же пакет с рекафом и посуду из кухни. Террини держал свой вещмешок в руках.
Защищая руками глаза, мы направились обратно к административному блоку. Пыль захлестывала нас волнами. Статуя Бога-Императора снова свалилась, и ее засыпало густым слоем пыли.
Спотыкаясь, мы поднялись по ступеням административного блока, в этот момент мимо нас пролетел кусок крыши, сорванной с амбара. Протолкнувшись внутрь, мы захлопнули тяжелую дверь. Я держал дверь, не позволяя ветру распахнуть ее, пока Террини закрывал замки.
В караульном помещении оказалась пара матрасов, на которых надсмотрщики отдыхали после обеда.
Мы вытащили матрасы и постелили на них. Террини выдул пыль из кружек и котелков и сполоснул их чистой водой. Я заправил переносную плиту прометием. Зажечь ее получилось не сразу. Сначала пламя было желтым и дымным, и трещало при каждом дуновении воздуха. Мне пришлось покрутить регулятор, чтобы горелка зажглась устойчивым синим пламенем.
- Не смогу заснуть без рекафа, - сказал Террини, и поставил на плиту котелок.
Я услышал что-то за спиной, и обернувшись, заметил сервочереп, зависший перед дверью. Он начал биться в запертую входную дверь.
- Отдыхай! – приказал я ему, но сервочереп не отреагировал.
- Он хочет вылететь, - сказал Террини.
- Но там буря.
Сервочерепу, казалось, было все равно.
- Там буря! – сказал я ему, но он продолжал биться в дверь.
Наконец я открыл дверь и выпустил сервочереп в темноту. Террини удивленно посмотрел на меня.
- Не нравится мне эта штука, - сказал я. – Пусть проваливает.
Стоны ветра разносились по зданию, и с каждым порывом пламя горелки на плите колебалось.
Я, зевая, наблюдал, как Террини отсыпал в котелок порошкового рекафа, и мы в усталом оцепенении стали ждать, пока вода закипит. Я едва мог держать глаза открытыми.
- Почти готово! – сказал Террини, когда котелок закипел.
Он убавил пламя горелки, и в это время в дверь застучали. Казалось, кто-то просит, чтобы его впустили.
- Думаешь, череп вернулся? – спросил Террини.
Я заставил себя встать и открыл входную дверь. Выйдя на верхнюю ступеньку, я вгляделся в темноту, но не было видно ничего. Я подождал еще немного на случай если сервочереп все-таки вернулся, потом закрыл дверь и запер замок.
- Кто это был? – спросил Террини, когда я вернулся в караульное помещение.
- Там никого не было, - ответил я.
В этот момент в дверь снова постучали.
Я вышел открыть дверь второй раз, и снова за дверью никого не было.
Когда постучали в третий раз, Террини сказал:
- Не обращай внимания.
Я заснул, а Террини продолжал сидеть. Около полуночи он встряхнул меня за руку.
- Буря стихает, - сказал он. – Я выйду и осмотрю местность. Постучу, когда вернусь.
Я выпустил его, успев заметить, что двор усыпан стеблями зерновых и кусками фанеры, сорванными с крыш. Заперев дверь, я вернулся во внутренний двор административного блока. Вдруг в воздухе за спиной я заметил сервочереп, его когтистый манипулятор тянулся ко мне.
- Трон Святой! – произнес я. – Не лезь ко мне!
Череп висел в воздухе, его антигравитационные генераторы издавали низкое гудение, дрель, висевшая под ним, вращалась.
- Откуда ты тут взялся?
Он продолжал висеть на уровне глаз, его красные линзы ярко светились.
- Ты мне не нужен, - сказал я. – Отдыхай.
Он попытался проследовать за мной в караульное помещение.
- Нет, - сказал я. – Отдыхай!
Череп остался висеть во внутреннем дворе, когда я закрыл за собой дверь караульного помещения. Я допил оставшийся рекаф и зевнул. Этот сервочереп действовал мне на нервы. Подвинув стул, я заклинил им ручку двери, и, предельно усталый, лег на матрас, положив пистолет под вещмешок, который я использовал вместо подушки.
Дверь затряслась, как будто кто-то пытался открыть ее. Мне показалось, что я слышу, как Агафа что-то кричит, и я натянул на голову вещмешок Террини, чтобы ничего не мешало мне спать.
В ту ночь первый раз в Торсарборе я спал без кошмаров. Мой сон был глубоким и крепким, и к тому времени, когда крик с улицы разбудил меня, оказалось, что уже наступило утро.
Я проснулся и сел. Лучи рассвета пробивались из-под двери. Буря прошла, и наступившая тишина была отчетливо слышной.
Зевнув, я открыл дверь караульного помещения. Во внутреннем дворе было тихо и пусто. За ночь его покрыл густой слой пыли. Внешний двор был усыпан стеблями зерновых и обломками крыш и амбаров. На каждой ступени лестницы административного блока выросли целые дюны пыли. Статуя Бога-Императора лежала наполовину погруженной в пыль. С часовни была сорвана половина молитвенных свитков, и часть из них висела на амбаре, стоявшем напротив. Все свечи сдуло и расплющило о корпус нашего полугусеничного транспортера.
- Террини! – позвал я.
Никто не ответил.