- Террини?
Тишина была абсолютной.
Я вернулся в административный блок и направился в кабинет бухгалтера, надеясь, что он вернулся туда ночью, но его там не было. Плита была холодной. Остатки рекафа все еще были в его кружке. Я спустился по лестнице к камере и ощутил укол страха, открывая дверь.
Агафа лежала в углу камеры, там же, где до этого был труп ее матери. Я позвал ее, и она медленно подняла голову.
- О, - сказала она. – Это ты.
- Исполнитель Террини был здесь? – спросил я.
- Нет, я…
Я не стал ждать, пока она закончит, и ушел. Перед тем, как выйти из административного блока я надел броню.
Наш полугусеничный транспортер стоял на месте, его колеса были погружены в пыль. Один из фонарных столбов напротив барака сервов был повален бурей, и вместе с ним был вырван участок проволочного ограждения. Дорога была усыпана обломками фанеры с крыш. Я снова пришел к дому для гостей. Дверь так и была открыта, комнаты под голыми балками полны пыли.
Я прошел на кухню. Бурей сорвало крышу даже с туалета. Но его дверь была закрыта.
- Террини? – позвал я.
Ничего.
Я заглянул внутрь. Ничего.
Я прошел во внутренний двор дома для гостей и увидел фигуру, стоявшую у забора.
- Вот ты где… - начал я, но тут же увидел, что ошибся. Это был не человек, а соломенное чучело, насаженное на металлический прут, воткнутый в землю. Этот соломенный человек был одет во что-то черное, похожее на обмундирование силовика. Его тело кроме соломы было набито одеялами, что придавало ему особенно бесформенный и уродливый вид.
Я собирался повалить это чучело, думая, что кто-то опять издевается над нами, но, глядя на него, вдруг замер. На нем была форма силовика со знаками различия и вышитым именем. И когда я прочитал это имя, у меня остановилось дыхание.
Террини, было вышито белыми буквами на черном.
В это мгновение Эверсити показался невероятно далеким. Я повернулся, но вокруг никого не было. Никаких следов, никаких улик. Ничего.
Мои ладони вспотели, горло перехватило. Рот наполнился слюной, но я не мог проглотить ее. На мгновение я подумал, что все это шутка, что Террини сейчас следит за мной, смеясь над тем, как он здорово напугал сына начальника полиции.
«Эту историю он будет пересказывать много раз», сказал я себе, снова начиная искать его.
Только увидев тело, я сразу понял, что Террини мертв. Я обнаружил его лежавшим на заднем дворе одного из покинутых домов. Я кивнул и подошел ближе.
Он лежал лицом вниз, одежды на теле не было. Под ним растекалась темная лужа крови. Это несомненно был Террини: коротко подстриженные седеющие волосы, вытатуированная аквила на плечах. Было видно, что от возраста тело начало расплываться и терять форму.
В затылке зияло круглое отверстие. Перевернув труп, я увидел, что он выпотрошен. Его внутренности были развешаны на ближайшем дереве, словно плоды на ветвях. Они уже начали высыхать на жаре, покрываясь красной коркой с мраморными прожилками жира.
Я смотрел на поля и чувствовал себя так, словно мир заколебался под моими ногами. Во мне бушевало множество чувств, и самым сильным из них было чувство того, что меня предали.
Случилось что-то ужасно неправильное. «Так не должно было быть», подумал я. Предполагалось, что это лишь учебная поездка. Я ощутил, как внутри меня поднимается гнев, пылающий, словно вулкан.
Я был зол на Террини, как и на всех остальных. Он недооценил противника, и теперь заплатил за это жизнью.
- Он мертв? – спросил чей-то голос позади меня.
Я резко обернулся. Это был Перин. Его лицо было бледным, руки тряслись. Он увидел труп Террини, и выглядел таким же потрясенным, как и я.
Я кивнул, пытаясь скрыть свои чувства, но правда была в том, что я не знал, что сказать.
- Что нам делать? – спросил он.
- Я не знаю, - ответил я.
Наступило долгое молчание. На мгновение мне показалось, что сейчас я начну плакать.
- Я лучше скажу Капо, - произнес Перин.
И я позволил ему уйти, хотя это было глупо с моей стороны.
Конечно, сейчас я смотрю на все это с перспективы пережитого опыта, и теперь понимаю, что это было одно из величайших испытаний в моей жизни. Детство я провел, изучая истории о героях Империума, и пока Прыгун читал их мне, я рассматривал иллюстрации. Я сидел на коленях его пришитых ног, а он раскачивался и пахнул дешевым антисептиком, которым он протирал свои импланты.
Во всех этих историях один герой противостоял толпам ксеносов или еретиков. Я всегда ассоциировал себя с этими героями, слушая, как запинающийся голос Прыгуна перечисляет события, прославившие их.
Но это была «Книга Мучеников»… Истории в ней всегда оканчивались смертью героев. Она должна была научить детей Империума, как надо правильно умирать.
Некоторых из них разрывали на части. Другие умирали мучительной смертью на колесе или были изрезаны нечестивым числом порезов. Иллюстрации были пугающими для ребенка, хотя, конечно, тогда я не понимал, с какой болью связано это славное мученичество.
Но одно было ясно уже тогда – я слишком любил себя, чтобы стать мучеником. Я хотел жить долго, унаследовать место моего отца, и потом вспоминать все это как события далекого прошлого.
Я испытывал страх до того момента, пока не подумал о том, что один из моих братьев может стать начальником полиции. И я понял, что должен бороться упорнее, чем когда-либо в жизни, чтобы скорее вернуться в Эверсити.
Перин убежал, а я остался стоять над трупом, ругая Террини за то, что он позволил себя убить.
Меня отвлекли крики на ферме. Еще вчера я был так уверен в себе, отдавая приказы, полагая, что все здесь в моей власти, и отправляя на смерть «Недостойного».
Теперь я понимал, что жизнь подшутила надо мной. Она играла со мной, словно кошка с мышью.
Я оставил труп Террини лежать в грязи.
Вместе с ним я оставил и многое другое. Я оставил последние фантазии моего детства. Оставил невинность, жалость, наивность. Это ужасное мгновение словно содрало их с меня, и я оставил их позади, будто брошенную одежду.
Я чувствовал себя лучше без них. Странное, спокойное чувство свободы поднималось внутри меня, когда я шагал к административному блоку. Казалось, что смерть Террини сняла с меня некое бремя.
Похоже, Перин наткнулся на сервов и надсмотрщиков, собиравшихся на работу в поля, и сообщил им новости. Паника завершила остальное.
Я попытался восстановить порядок.
- На работу, в поля! – приказал я. – Император ожидает, что вы все исполните свой долг. Десятинный флот требует плодов вашего труда.
Но было уже слишком поздно. Наступила гнетущая тишина, и Капо вышел вперед.
- Сэр, - сказал он. – Я понимаю ваше положение, но боюсь, что рабочие здесь не останутся.
- Что это значит?
Он провел рукой по лысой голове.
- Положение слишком серьезное, мы с ним не справимся. Я приказал эвакуироваться.
Его слова будто ударили меня. Я напрягся и взглянул на него с ледяным спокойствием.
- Что значит «приказал эвакуироваться»?
Капо открыл рот, но я не дал ему сказать:
- Никто не покинет это место, пока урожай не собран. Понятно?
Бухгалтер потрясенно посмотрел на меня. Сейчас он оказался между двумя господами – страхом передо мной и страхом перед этим местом. И он не знал, какому господину подчиниться.
Он снова попытался что-то сказать, но я прервал его:
- Император ожидает десятину, и мы должны доставить ее. Прежде чем кто-либо покинет это место, следует собрать урожай. Понятно?
Лицо Капо потемнело, но он кивнул и прочистил горло.
- Да, сэр, - сказал он.
Я пошел в кабинет бухгалтера и на мгновение остановился там. В моей голове стучала кровь.
Мне нужно было побыть одному, чтобы подумать. «Надо связаться с Эверсити», подумал я сначала. А потом я попытался представить, как это будет выглядеть – если я сообщу, что здесь орудует нечистая сила. В Эверсити подумают, что я или сошел с ума, или ужасно напуган.
«Нет», подумал я, заставляя себя успокоиться. Нет. Я должен остаться и сражаться. Этот таинственный убийца – кем бы он ни был – непременно придет за мной. И я буду его ждать…
Но, стоя в кабинете, я услышал в криках снаружи странные нотки поклонения, и это возбудило у меня подозрения. Я вышел на лестницу административного блока, и увидел, как надсмотрщики и сервы бросают в кучу мешки со своими вещами.
Я поднял руки, призывая к тишине, но толпа была напугана, и новость о смерти Террини испугала сервов лишь еще сильнее.
- Тихо! – приказал я, но шума стало только больше.
Пришлось выстрелить в воздух, чтобы заставить их замолчать. Я не знал, что сказать, и обратился к своему имени, словно оно было талисманом, дарующим силу и власть.
- Я – Рудгард Хау, - сказал я. – Сын начальника полиции. Мой отец послал меня сюда, чтобы защитить вас. Все мы слуги Императора. Я исполняю свою работу, а вы должны исполнять свою. Вы напуганы смертью исполнителя Террини. Вы не должны бояться ночных теней и соломенных пугал, - я поднял автопистолет «Тронзвассе». – Это оружие благословлено Кардиналом-Архиепископом Кластера Виселиц. Его патроны тоже благословлены. Никакая нечистая сила не сможет противостоять власти Бога-Императора.
Пока я говорил, во двор въехал грузовик «Карго-8». За ним еще один, потом третий. Рев их моторов заглушил мой голос.
Один из водителей выпрыгнул из кабины и махнул рукой, подзывая людей.
- Стойте! – закричал я, но было поздно. Толпа больше не слушала. Я снова поднял пистолет и выстрелил, но они все уже бежали к грузовикам.
- Стойте! – крикнул я. Толпа стала неуправляемой. Слабых отбрасывали, тех, кто падал, затаптывали. Сильные взбирались в кузова грузовиков первыми. Вспыхнули драки. Люди кричали и вопили. Я увидел, как Потир бросил свой мешок в кузов, и почему-то ощутил, что он предал меня.