А вот старший сын неполных двадцати двух годов в своем умении не сомневался — сбив щитом рыцарский ленс в сторону, он взмахнул кистенем, и к тому мигу, когда всадники сблизились, шипастый многогранник обрушился немцу точно на плечо. Обратным движением боярин метнул его второму рыцарю в бок, после чего, уже не особо торопясь, подъехал к третьему, распластавшемуся возле убитого коня ворогу и со всего маха его добил.
— Разрешите мне, господин кавалер! — какой-то епископский дворянин, опустив копье, начал разгон.
— Здесь не турнир! — сын Кетлера взмахнул латной перчаткой, разрешая общую атаку. — Просто уничтожьте его!
Но дворянин уже почти столкнулся с язычником — ливонец зашел справа от него, лишая возможности действовать щитом, и русич, осознавая неизбежность смерти, бросил бесполезную деревяшку и намотал на руку повод, также разгоняя жеребца.
— Есть! — граненый наконечник лэнса впился язычнику в грудь, чуть выше прикрывающего живот зерцала, вонзился почти по самую рукоять. Но тут боярин, почти уже убитый, в последний раз взмахнул кистенем, и опустил его прямо на шлем ливонца.
Еще несколько шагов мертвые воины продолжали держаться в седлах, а потом начали медленно заваливаться набок.
— Проклятые русские! Проклятые русские! Проклятые русские!!! — все никак не мог остановиться командующий армией.
Мелкая стычка и — барон фон Кенсенворд убит, вместе с ним убит еще один крестоносец и один ливонский дворянин, барон де Толли ранен — языческая сабля рассекла ему руку до кости, только чудом ее не отрубив. Еще один крестоносец мучается со сломанной ключицей, а другой — со сломанными ребрами. И все это — ради уничтожения мелкого дозора?! Над этим походом просто навис какой-то злой рок, начавшийся с дождей и заканчивающийся безумными всадниками!
— Успокойтесь, сын мой, — утешил его дерптский епископ. — Зато мы не позволили известию о нашем существовании уйти из этих лесов. Расплата язычников еще впереди.
Ерошинский новик застал Зализу у Рыденки, когда тот следил за переходом ополчения через реку. Как-никак, четыре с половиной сотни под рукой собралось! Такой силой и полюбоваться приятно.
— Семен Прокофьевич! — лихо осадил коня юный воин. — До Бора ливонцы не дошли! Отец с братьями дальше отправились.
— Спасибо, боярин Василий, — со всей вежливостью ответил опричник. — Стало быть, до Раголицы мы можем идти без беспокойства.
Следующий вестник должен примчаться от Ероши как раз тогда, когда кованная конница минует зимник на Новагород. Может, двумя-тремя часами позже. Зализа не верил в существование идущей по русской земле ливонской армии. Но он уже не первый год занимался ратным делом, и помнил: раз уж разведка послана, за сообщениями от нее надобно следить.
Вечер
— Проклятые русские, — повторил бородатый, нечесаный ландскнехт, входя в ворота Салиса.
Неудачливого наемника узнать легко: кираса ливонского кнехта, меч рыцарский, каски нет вовсе. На ногах обувь неизвестно какой страны, штаны из дорогого сукна, поверх всего на плечи наброшен простой мужицкий тулуп. Пропахший дымом и потом, грязный и злой. Когда армия терпит поражение — про них забывают в первую очередь, предоставляя выбираться самим, как получится. Судя по всему, этому ландскнехту жалование платили в последний раз так давно, что он забыл цвет золота, и как он добирался до ганзейского города, каким путем добывал пропитание, с кого и когда снял тулуп — лучше не спрашивать. Хотя бы потому, что озверевший от лишений солдат способен повести себя совсем не так, как ведут нормальные люди, а оружие всегда при нем, и пользоваться этим оружием он обычно умеет.
Иди ландскнехт не один, будь их хотя бы четверо или пятеро — и городская стража, верная своему долгу, обязательно их остановила бы. А один — какой может быть вред от одного одичавшего наемника богатому городу? Либо сегодня же вечером зарежут в драке такие же дикие местные бродяги, либо продаст свой меч новому хозяину и станет охранять чей-то покой. Поэтому, не нарываясь на лишние неприятности, стражники сделали вид, что просто не заметили путника. Не было тут, не проходил — и все тут.
Шагая по узким, пахнущим кислятиной и навозом улицам в сторону порта, ландскнехт вдумчиво заглядывался на вывески. Наконец, одна из них показалась ему подходящей, он толкнул дверь, принюхался:
— Блин, и здесь табаком не пахнет. Когда же до вас дойдет, что это хорошо? — наемник вошел в кабак с десятком грубо сколоченных столов и таких же топорных скамеек, окинул взглядом нескольких одетых в суконные куртки мужчин с изъеденными оспой лицами. Среди них была парочка выглядящих еще потрепаннее его, парочка в довольно чистых камзолах. Вот только в кирасе и с мечом заявился он один.
Ландскнехт огляделся в поисках стойки, не нашел, скинул на ближайшую лавку свой тулуп, уселся рядом и с облегчением отвалился к стене. Спустя минуту к нему подошла рыжеволосая девица в платье с закапанном жиром бюстом, передернула плечами. Лицо ее тоже выглядело изрядно изъеденным.
— От, блин. Я знал, что оспа чуть не по всем в Европе прошлась, но не думал, что до такой степени, — поморщился наемник. — Ладно, слушай девка, Ich will der Interessengemeinschaft des Bieres, und des normalen Essens bekommen. Die Suppe, das Fleisch, mit der Bulette. Klar?
Девка растерянно замотала головой.
— Хорошо, повторяю, — терпеливо кивнул ландскнехт, и старательно, отделяя каждый звук один от другого, повторил: — Ich will der Interessengemeinschaft des Bieres, und des normalen Essens bekommen. Die Suppe, das Fleisch, mit der Bulette. Das ist Klar?
— Wer… — попыталась произнести девка, но на этом ее познания в немецком и закончились.
— Блядь, да дадут мне тут пожрать, или нет?! — не выдержав, рявкнул наемник.
Девка подпрыгнула и кивнула.
— Да, господин ландскнехт. Могу принести яичницу с беконом или грибную похлебку. Или тушеное мясо, но оно стоит полартига.
— По-русски, значит, разговариваете? — заскрипел зубами наемник. — Что это за страна тогда такая? Может, Россия?
— Ты сюда есть пришел, или мореплаванием заниматься? — презрительно хмыкнула девица. — Чего нести?
— Яичницу и похлебку, — понизил тон ландскнехт. — И пиво!
— А деньги есть?
Наемник полез в штаны, заставив девку в изумлении выпучить глаза, а потом выкинул на стол несколько монет с рисунком в виде трилистника и несколькими латинскими буквами:
— Пойдет?
— Мясо нести?
— Обойдусь.
Пиво ландскнехту принесли сразу, яичницу чуть попозже — и объемная глиняная кружка к этому моменту уже опустела.
— Повтори, — отпихнул наемник кружку в направлении девки, а сам уставился на яичницу с таким вожделением, словно созерцал это блюдо впервые в жизни. Минуту спустя на губах его появилась блаженная улыбка, и гость приступил к неторопливой трапезе. Поднесенную немного позже грибную похлебку он слопал уже не с таким наслаждением, но все равно не без удовольствия. Потом вытянул ноги, а сам откинулся к стене и принялся неторопливо, мелкими глоточками посасывать пиво.
— You speak in English? — неожиданно поинтересовался один из прилично одетых гостей заведения.
— По-английски? — усмехнулся ландскнехт. — Вас интересует, говорю ли я по-английски? Ну хоть кто-то поинтересовался знанием нормального человеческого языка! Это же черт знает что! Мы находимся в Ганзейском союзе, мы ходим по земле Ливонского ордена, а кроме русского здесь никто ничего не понимает! Я могу хоть где-нибудь найти место, в котором ничего не говорят про Россию?
Хозяин не нового, но еще довольно крепкого двухмачтового нефа, не имел ни малейшего представления о том, что сидящий перед ним потрепанный и уставший наемник когда-то читал лекции в Чикагском и Шеффилдском университетах об акустике твердых тел и генерации носителей зарядов. Англичанину хватило лишь того, что язык ландскнехта был вполне понятен, хотя и показался немного странным.
— Если вам так не нравится жить рядом с Московией, — потянулся англичанин. — Могу предоставить вам возможность уехать от нее подальше.
— Интересно, куда?
— Ла-Корунья вас устроит?
— Испания, что ли?
— Вы знаете, где находится Ла-Корунья? — изумился торговец. — Вы были моряком?
— Был как-то пролетом, — прихлебнул пиво ландскнехт. Фраза прозвучала настолько естественно, что в первый миг англичанин даже не понял, что это шутка. Однако языком наемник действительно владел достаточно хорошо.
— Вам нужна работа? — решился на предложение англичанин.
— Какая?
— Может быть, обсудим это на улице?
— Почему бы и нет? — наемник допил пиво и крикнул по-русски девку: — Эй, хозяйка! Возьми тут, сколько с меня полагается.
Аккуратно одетый англичанин и ландскнехт выбрались на улицу и неторопливо двинулись в сторону порта.
— У меня есть такое предложение, — торговец опасливо огляделся. — Я беру вас к себе на корабль. Завтра мы отправляемся в Испанию с грузом русского железа и воска. Оттуда, загрузившись бархатом и габардином, в Крым. За это время вы должны научить меня разговаривать на русском языке.
— Зачем вам это? — даже остановился наемник. — Ведь вы отлично владеете английским!
— Мне надоело торговать через посредников, — опять воровато стрельнул по сторонам глазами англичанин. — Я хочу сам заходить в русские порты, сам продавать свой товар, и сам покупать московские поставы! Ганза обдирает с меня половину прибыли!
— Ну, так плывите в Нарву или в Архангельск!
— Архангельск? — выпучил глаза англичанин. — Это где?
— А что еще не открыли? — и ландскнехт небрежно отмахнулся: — Ничего, уже скоро.
— Так вы согласны? Мне на корабле требуется еще и охрана, — решился поднять ставку торговец. — Я заплачу одновременно за меч и за учебу. Вам не нужно лишнее серебро? В Крыму спуститесь на берег и уйдете домой.
— В Крыму? — переспросил наемник. — А какой сейчас год?
— Тысяча пятьсот пятьдесят второй… — растерялся от странного вопроса собеседник.