— Я сомневаюсь, что в том месте нас ожидают пропавшие сокровища.
— Где же, по-твоему, их надо искать? — спросил Фурбэн.
— Левее того участка, на котором ты нашел обломки носовой части судна. Основная добыча хранилась в офицерских каютах и кормовых отсеках. Следовательно, там, где находятся останки кормы, могут находиться и интересующие нас ценности.
Боцман задумчиво почесал затылок.
— Разумно, Томми. Только левее моего участка находится подводная саванна. Ты видел, какие там водоросли?!
— Морскую траву нетрудно выкосить — достаточно взять с собой под воду саблю.
— Глупости, — фыркнул Сэм-Убей Дьявола, поигрывая блестевшей на солнце гинеей. — Морскую траву нельзя косить.
— А ты пробовал? — спросил Фитиль.
— Нет…
— Так, может, нужно попробовать?
— Твоя идея — ты и пробуй.
Помощник канонира взял саблю, найденную на дне боцманом, и, стиснув зубы, молча прыгнул с плота в прозрачную толщу воды. Добравшись до того места, где, по его расчетам, должна была находиться кормовая часть «Причуды», Фитиль нырнул на глубину двенадцати футов и, посылая вверх вереницы пузырей, поплыл над самым дном. Время от времени он неуклюже ударял саблей по качающейся морской траве, тщательно осматривая расселины кораллов и трещины в скалах. Вскоре, однако, сабля запуталась в длинных змеевидных стеблях. Не сумев освободить ее из их крепких объятий, он вынужден был расстаться с ней. Всплыв на поверхность, чтобы вдохнуть побольше воздуха, Фитиль снова ушел на глубину, и на этот раз фортуна улыбнулась ему — он увидел среди подводных зарослей освещенные солнечными лучами обломки кормы. Раздвигая руками скользкие стебли травы и водорослей, пират подплыл к торчащим, будто ребра, шпангоутам бригантины, обогнул их и принялся искать остатки груза и сундуки с личными вещами членов экипажа.
Неожиданно он почувствовал холод в конечностях, и его охватило необъяснимое чувство страха. «Скорее наверх», — запаниковал Фитиль. Оттолкнувшись ногой от отростка темно-бурого коралла, он попытался выкарабкаться на поверхность, но в этот момент прочные, как пеньковая веревка, стебли, достигавшие пятидесяти футов длины, обвили его шею, руки и ноги с силой щупалец гигантского кальмара. Воздуха в легких уже на осталось, и Фитилю показалось, что грудная клетка его разрывается на части. Он открыл рот, собираясь закричать, однако вместо крика из глотки несчастного вырвалось лишь несколько пузырей.
Том Фитиль захлебнулся.
Боцман и оружейный мастер не стали доставать утопленника из воды для погребения. «Дьявол забрал его», — сказал Фурбэн, и больше о помощнике канонира никто не вспоминал.
Несмотря на гибель корабельного товарища, пираты решили не прекращать поиски на месте кораблекрушения и в течение следующих трех дней подняли со дна моря две кастрюли, несколько курительных трубок, молоток, точильный круг, четыре пистолета, ружье, три топора, пилу, кирку, моток проволоки, солдатский ранец, кинжал, а также множество золотых и серебряных монет на сумму в полторы тысячи фунтов стерлингов.
Оружие, деньги и сокровища, включавшие в себя золотые и серебряные изделия и восемь драгоценных камней, пираты разложили на отрезе полотна, расстеленном у входа в палатку, и, с аппетитом уплетая устриц, зажаренных до золотисто-кофейного цвета, начали совещаться по поводу дальнейшей судьбы добытого богатства.
— Предлагаю разделить все находки на четыре равные части, — сказал Дик Тейлор, с нарочитым равнодушием взирая на груду сокровищ. — И пусть каждый распорядится своей долей, как сочтет нужным.
— Ты сказал «на четыре равные части», Дик? — удивился боцман. — Я не ослышался? Разве ты, как вожак, не претендуешь на большую долю добычи?
— Нет, — твердо заявил Тейлор. — В нашем положении, когда все мы одинаково зависим от темных сил природы и одинаково рискуем, любое неравенство между нами чревато опасными последствиями. Я бывал в подобных ситуациях и знаю, к чему они приводят. Зависть и жадность могут толкнуть одних к враждебным действиям против других, начнутся ссоры и стычки, а закончится все резней и трупами.
— Уж ты скажешь! — хмыкнул Фурбэн, отгоняя отломанной веткой комаров и москитов.
— Я знаю человеческую натуру, Жак.
— Ну, хорошо, — сказал Сэм-Убей Дьявола, — допустим, мы начнем делить эти сокровища. С оружием и деньгами, надо полагать, проблем у нас не будет.
Но кто мне скажет, какова подлинная ценность этих золотых и серебряных изделий?
— Оценим их, как обычно — по весу, — ответил капитан.
— По весу? Что ж, пусть так, — согласился Сэм. — А как мы будем оценивать драгоценные камни? Кто из нас разбирается в драгоценностях?
— Я, — заявил боцман.
— Ты? — оружейник с сомнением покачал головой. — Не знаю, не знаю… Но даже если это и так, кто из присутствующих доверится твоим расчетам? Ты можешь дешевый камень умышленно оценить в тысячу фунтов, а дорогой — в сто.
— Я научу тебя, Сэм, как отличить благородный камень от дешевки, — ответил Жак Фурбэн. — Это гораздо проще, чем ты думаешь.
— За чем же дело стало? Продемонстрируй нам свои способности, которые до сегодняшнего дня ты так тщательно скрывал, — усмехнулся главарь.
Взяв горсть блестящих камней, Фурбэн выбрал в качестве образца довольно крупный — весом примерно пятьдесят каратов[44] — алмаз голубоватого оттенка и, показав его компаньонам, сказал:
— Вот великолепный камень из копей Голконды[45], который мы обнаружили на борту голландского флейта. В древние времена обладать такими вещами могли лишь цари, да и то немногие. Только алмаз способен излучать чудесный огонь и посылать при каждом повороте таинственные лучи света всех цветов радуги. Смотрите, индийские гранильщики неплохо поработали над ним, придав ему форму октаэдра[46]. Он тщательно отшлифован и отполирован. Я бы отдал за этот камень все деньги, лежащие здесь… А вот желтовато-зеленый изумруд из Новой Гранады[47], имеющий форму шестиугольной призмы. Дик, ты помнишь, где мы его взяли?
— На «Санта Кларе», близ Пуэрто-Рико.
— Да. Ни солнечный свет, ни свет от костра не влияют на внешний вид этого прекрасного кристалла. Глаз отдыхает, созерцая его. Конечно, он менее прочен, чем алмаз, и иссечен многочисленными мелкими трещинами, но размеры камня таковы, что я оценил бы его в восемьсот фунтов…
— Почему ты решил, что этот изумруд стоит именно столько? — сглотнув слюну, прохрипел Сэм-Убей Дьявола.
— До того как стать моряком, я три года работал помощником гранильщика в замке маркиза Дюпюи и кое-чему научился. Короче говоря, — констатировал Фурбэн, — особой сложности оценка стоимости и дележ драгоценностей не представляет. Но у меня есть иное предложение. Мне кажется, что делить золото, оружие, деньги и прочие ценности пока вообще не следует. И знаете, почему?
— Почему? — нахмурился Тейлор, не ожидавший, что его предложение вызовет возражения.
— Потому что все мы окажемся на якоре. Каждый будет намертво привязан к своей доле и не сможет шага ступить без оглядки. Да, да, уверяю вас, джентльмены! С разделом сокровищ разделимся мы сами. Мысли каждого из нас начнут вращаться вокруг одного и того же вопроса: как сберечь свой куш?
— Всяк волен припрятать свою долю в укромном местечке, — сказал капитан, задумчиво жуя травинку. — Земля — самый надежный сундук.
— А ты представь себе такую ситуацию, Дик. Сегодня я зарываю свою долю, а завтра вдруг тону в болоте. Кому достанутся мои денежки? Никому! Устроит ли подобная развязка оставшихся в живых? Конечно, нет. Было бы гораздо справедливее, если бы моя доля вернулась в общий котел.
— Что же ты предлагаешь, Жак? — вскинул белесые брови Ван Хален. — Оставить эти сокровища здесь, под открытым небом?
— Нет. Их надо временно зарыть, а когда у нас появится реальная возможность покинуть остров, мы выроем их и поделим.
Воцарилось молчание. Капитан, оружейник и плотник обдумывали сказанное боцманом. Наконец Сэм-Убей Дьявола сказал:
— Твой план привлекателен тем, что в случае его осуществления нам не придется сидеть возле своих денег, как на привязи. Но, знаешь, тут палка о двух концах. Боюсь, что возрастет опасность вероломных убийств, целью которых будет единоличное овладение кладом.
— Нас здесь четверо вооруженных мужчин, — проворчал Фурбэн. — Коль мы будем держаться друг друга, а не бродить по острову каждый сам по себе, вероятность вероломного убийства окажется сведенной к нулю.
— Ладно, твой последний довод, Жак, кажется мне убедительным. — Оружейник перевел вопросительный взгляд на Ван Халена. — А ты что скажешь?
Ван Хален потер ладонью потную шею, потом медленно изрек:
— Ничто так не сближает людей, как равенство в бедности. До тех пор, пока в наших карманах не зазвенят монеты, мир и согласие будут с нами.
— Значит, ты голосуешь за предложение боцмана?
— Да.
— Присоединяюсь к мнению большинства, — скривив рот, процедил Тейлор.
«Может, это и к лучшему, — подумал он. — Кто переживет остальных, заберет все».
Пересыпав золотые и серебряные изделия, деньги и драгоценности в два кожаных ведра, пираты зарыли их близ своего лагеря — под разлапистым зонтом древовидного папоротника. Затем, встав в круг и крепко взявшись за руки, они поклялись не вредить один другому и честно разделить зарытые богатства, когда появится возможность покинуть остров.
Вечером, когда из-за гор выполз лунный диск, прочертивший кроны деревьев яркими полосами света, разбойники поужинали у костра, сыграли в кости, обсудили планы на следующий, шестой по счету, день своей робинзонады и, наконец, уснули, убаюкиваемые скорбными вздохами моря, шорохом трав и неумолкаемыми голосами птиц, долетавшими из непроглядной лесной темноты.