так сказала Мари-Клер. Опрокинув деревянную бочку из-под рома, Каледин покатил ее впереди себя, сгибаясь в три погибели. Вот и вход во второй цех… кажется, тут разливали сок тростника. Две пули подряд ударились о поверхность бочки, выбив фонтан щепок. Каледин возрадовался таланту производителей – на бочки, где выдерживают ром, идет твердое, как железо, дерево. Федор ответно дважды выстрелил на звук и промахнулся. Выругался, не скрывая досады, – в обойме «кольта» осталось только четыре патрона. Противник не скупился, высадив полный барабан револьвера – плющась о железный ободок бочки, свинец высекал длинные искры.
– Надо было сразу вас грохнуть, – в тоне связного звучала злоба.
Каледин выстрелил, ориентируясь на голос, – вдали сухо треснуло дерево.
Три пули. Вашу мать, только три пули!
Стало тихо – видимо, связной обновлял барабан револьвера. Каледин быстро окинул взглядом пространство. Так, парень, вероятно, засел в углу, где куча деревянных бочек… хорошо ему там, как в танке. Рядом – огромный чан, размером с поставленный «на попа» паровоз, откуда разливают по канистрам тростниковую патоку… сначала она забродит, и лишь потом ее уже льют в бочки. Эх, почему он не захватил из Москвы бронежилет? Потолок зарос лианами, из зелени то и дело проглядывают серые головы обезьян. Что еще? В углу слева – пластмассовые канистры для разливки патоки тростника. «Барбанкур» готовится из чистого сока, а не из отжимок, как ямайский… Французы на Гаити были куда понтовее англичан. Среди них можно спрятаться, но… как туда пройти? К чану ведет конвейер, с теми же канистрами… он, конечно, давно не пашет. Откуда тут электричество?
Стоп. Когда они зашли сюда, лампы включились. Свет почему-то есть. Слыхал он про такое, что даже на брошенных заводах есть аварийный генератор, который автоматом включается на час в сутки. Он может работать и через сто лет. Хм, вот если бы запустить конвейер… ситуация запросто поменяется. Черт, ну как отовсюду несет ромом! Голова разболелась.
Связной снова выстрелил – три раза подряд. Одна из пуль просвистела совсем рядом, ударилась о стенку, брызнув фонтанчиком штукатурки.
– Дверь наружу заперта! – прокричал противник. – Пропусти, я уйду.
– Не могу, – ответил из-за бочки Каледин. – Я должен тебя убить.
– Почему? – озадаченно спросил связной.
– Ты ранил мою жену, – объяснил Федор. – Живым теперь не уйдешь.
– Такая мелочь! – рассмеялся тот. – Ты еще скажи – «большая ошибка».
– «Большая ошибка»! – охотно заорал Каледин, приложив руки рупором ко рту. – О, тебе по вкусу ужастики? Тогда ты ЛА-ЖА-НУЛ-СЯ. Даже если зло полный кошмар, оно физически обязано быть с харизмой. Только так и никак иначе зло выживает в продолжении: типа Фредди Крюгер или капитан Барбосса. А какая у тебя на хер харизма? Ты же просто чмо, а не злодей!
– Врешь, сволочь, – донеслось из груды бочек. – У Джейсона из «Пятницы, 13» откуда харизма? Ходит мужик в хоккейной маске и рубит мачете, не говоря ни слова за весь фильм. Я по сравнению с ним – Ален Делон.
Грохнули выстрелы. Первый. Второй. Третий. Этого Каледин и добивался – револьвер опустел. Он выкатился из-за укрытия: несколько раз подряд перевернувшись, оказался рядом с панелью управления конвейером. Кулак Федора с силой жахнул по красной кнопке, в воздух поднялось облако ржавчины. Конвейер взревел, словно раненый бык. Раздался железный лязг, колеса задвигались – они с мучением жевали ленту, как папуас халявный «Орбит» без сахара. Конвейер работал. Канистры с ленты начали валиться на укрытие связного – поднялся неописуемый грохот, распугавший обезьян на потолке. Привстав на четвереньки, Каледин резво метнулся – в том направлении, где хотел спрятаться изначально. Успех сопутствовал ему недолго: уже через полминуты конвейер встал – ржавые колеса скрипели вхолостую, издавая жалобные стенания. Связной сунул шестой патрон в барабан револьвера. Ствол качнулся, меряя видимое пространство справа налево.
«Ха-ха, за бочкой-то его уже нет… не видно тени. Куда он прыгнул, этот ублюдок? Ааааааа, понятненько. Завалился за пластмассовые канистры, в углу… там и ботинок его виден… кажется, я ранил урода… лежит на полу».
Пора платить по счету.
Настало время триумфа.
Связной осторожно поднялся – из раны на левом плече скатилось несколько капелек крови. Правой он держал оружие, палец нетерпеливо дрожал на курке. Лежащий за канистрами не подавал признаков жизни. Подойдя к груде липких емкостей, связной начал отшвыривать их резкими движениями – по две сразу.
Как только обе канистры откатывались, он тут же стрелял в пространство за ними – враг мог попытаться застать его врасплох, не надо давать шанс на опережение. Гильзы отлетали в сторону, окутываясь дымом – одна за одной, связной самозабвенно считал пули.
Раз! Выстрел. Два! Выстрел.
Три! Выстрел. Четыре! Выстрел.
Пять! Выстрел.
Оставались последние канистры – одиннадцатая и двенадцатая. Он потянул секунду, упиваясь моментом. Вот и все. Осталось добить соперника и пойти пристрелить Алису. Ему пора на сантерию, он победил в этой схватке.
– У меня передоз харизмы! – рассмеялся связной.
Носок сапога ткнулся в промежуток между канистрами, те покатились, прогремел выстрел. Связной опустил дымящийся ствол, глупо приоткрыв рот.
У облезлой стены валялся одинокий стоптанный ботинок. Больше там ничего и никого не было. Он услышал шорох сзади – за его спиной поднялся черный силуэт, тень отразила пистолет, зажатый в вытянутой руке.
– Ошибочка… – с ледяным спокойствием произнес Каледин.
Человек в гриме выругался – настолько виртуозно, насколько умел. Сукин сын! За тридцать секунд работы конвейера он успел снять ботинок, метко бросить за пластмассовые канистры, прыгнуть к основанию груды бочек, где прятался он сам… и залечь там плашмя. Он вышел, пригибаясь… и не заметил врага. Блядь, как же обидно! Почему всегда сущая мелочь срывает планы покорения Вселенной? Он идеально спланировал захват мира… но не учел, что из этого цеха нет выхода – дверь заварена стальными полосами. Черт побери, да зачем он вообще сюда пришел? Ведь за свою жизнь, начиная с детства, кучу фильмов пересмотрел – финальная разборка со злодеем часто происходит на заброшенном заводе. «Терминатор», «Коммандо» со Шварцем, «Кобра» со Сталлоне. И понятно же – если ты плохой парень, стоит лишь зайти внутрь, как тебя затащат под пресс, прошибут трубой или сожгут в доменной печи. Брошенные заводы – идеальная ловушка для злодеев, каждый камень против них, любая деталь, мухи – и те враждебны донельзя. Ладно, арест – не последний аккорд на этом концерте. За деньги можно нанять лучших адвокатов, разыграть невменяемость… разве нормальный человек мог придумать такое? А уж в следующий раз он расстарается, обязательно устроит разборку с положительным героем в японском саду или в пруду с золотыми рыбками. Там-то точно повезет.
Человек с седыми волосами, не оборачиваясь, поднял руки вверх. Револьвер упал на пол – ствол зарылся в стреляные гильзы. Связной тяжело вздохнул.
– Я сдаюсь, – произнес он, терзаясь от расстройства.
Ответом был металлический щелчок – Федор взвел курок пистолета. Он подходил ближе – шаркая левой ногой в носке и стуча правой в ботинке.
Губы связного тронула улыбка.
– Не надо крутизну изображать, – ухмыльнулся седой. – Ты полицейский, офицер, при исполнении. Доставай наручники. Это неблагородно – стрелять в спину безоружному человеку. Мы ведь оба знаем… ты так не поступишь!
– Почему это? – удивился Каледин. – Я ж тебе обещал.
…Темное пространство цеха разорвали две вспышки подряд.
Глава десятаяКереке Гри(Фабрика рома, въ джунгляхъ у Гонаива)
…Обе пули попали связному чуть выше поясницы. Первая прошила печень, вторая застряла внутри живота. Рот быстро заполнился горячей кровью.
– Аххх… аххххх… аххххх… – прошептал тот, падая на пол.
Каледин вразвалочку, неторопливо подошел к нему. Нагнулся. Свободной рукой стащил парик – по бетонному полу рассыпались длинные каштановые волосы. Федор провел связному рукой по лицу от лба до подбородка, смазывая слой грима. Разорвав упаковку шприца, он сделал противнику укол морфия.
– Как ты догадался? – простонал раненый, лежа на боку.
Федор сел рядом, не выпуская из ладони пистолет – с последней пулей.
– Лови, – он подбросил в воздух оранжевый цилиндрик – вроде тех, что содержат шипучий аспирин.
Тот покатился по грязному полу. Умирающий царапнул его пальцами, прочитав надпись. Хотел сплюнуть – но не сумел.
– Эрмицин, – любезно кивнул Каледин. – Особый препарат, отпускается только по рецептам – больным, «сердечникам» с учащенным сердцебиением, риском инфаркта. Занижает пульс так, что тот не прощупывается… запросто можно сойти за труп. Мне пришло на ум – перед атакой мертвого профессора ты проглотил таблетку, в такой же оранжевой упаковочке… очень хорошо я это запомнил. Ты ведь пригласил нас в офис не просто так, да, Степушка?
– Да, – прохрипел Чичмарков, глотая кровь. – Мне нужны были ваши волосы, слюна, любые личные предметы. Мари-Клер позвонила: мол, хочет сделать куклы для проклятия… я согласился – оно ведь не помешает. Простецкая бабулька. Трезвонит и говорит – найди волосы, ногти таких-то и таких-то по внешности. А у нас ведь в империи народу до хрена. Однако я тебя с Алисой сразу узнал, по описанию – после «дела Ксерокса» ТВ вас неплохо раскрутило, да и кто ж еще это будет, если расследование по «грабителю могил» поручили вам? Третьего персонажа, «с бородкой», она мне тоже четко описала, а я не понял, что речь обо мне самом… Когда выбрался из мешка в морге, то пришел на Тверскую и собрал… волосы всегда остаются на месте пребывания человека, хотя бы один… и ручку вы, к счастью, забыли – переслал Мари-Клер через DHL, от анонимного отправителя. Подцепил волоски пинцетом, а офис поджег… щас спросишь, зачем профессора взял?
– Да, мне это крайне любопытно, – согласился Каледин.
По лианам на потолке шустро, с криком пробежала обезьяна.
– Ну, так логичнее. – Чичмарков дышал тяжело, с хрипом. – Два трупа пропали из морга, и спроса нет… а если один, так это и подозрительно. Со свинцом в мозгу профессор как зомби на операции не годился… я его в Москву-реку сбросил, камень к ноге привязал. Мари-Клер, чертова бабка, все карты мне спутала… я ей, вишь ли, в виде персонажа «с бородкой» во сне привиделся, без грима, типа как церемонии помешать могу… Оно и верно.
Он захлебнулся кашлем. Каледин сделал ему второй укол.
– План у меня такой и был, – выдохнул Чичмарков. – Собирался ограбить могилку Пушкина, а потом, дабы пыль в глаза пустить, тебя с Алиской нанять на расследование. После звонка старухи я передумал – решил, в тот же вечер смерть свою инсценирую. Так лучше, с мертвого-то – какой спрос? Кольчугу под рубашку надел от ножа, повесил бычий пузырь со своей кровью, специально из вены нацедил. Корейца-смертника нанял киллером – вот почему японца-официанта уволил. Заплатил ему столько, что не жалко дважды умереть. Кабы я раньше знал, что Мари-Клер нас троих угробить хочет! Застала, можно сказать, врасплох, не предупредила. Но я быстро сориентировался. Сижу, пью шампанское с вами, а тут профессор-зомби с ножом ломится. Остолбенел маленько и радуюсь: вот он – подарок судьбы.
Каледин проследил за новым прыжком серой обезьяны.
– Первое подозрение у меня возникло, когда достал список адептов секты Хабельского, из секретного архива МВД, – сказал он, не глядя на Чичмаркова. – Ты в этом списке тоже присутствовал, 14-летний парень… но проходил как свидетель… было и имя Сандова, будущего пресс-секретаря императора. Это подозрение я сразу отмел – ты же мертв, на моих глазах убили. Но тут звонит мне Дима Еблан… и сообщает, что на его телефоне остался звонок с твоего сотового… через два часа после того, как ты умер.
Чичмарков закашлялся, сплюнул кровь.
– Так вот на чем я прокололся, – выдохнул купец. – И всего-то два нужных номера с этой симки мне требовалось… вставил карту на пару секунд перед тем, как уничтожить… ошибочно нажал кнопку и еблановский номер набрал. Сидел потом и думал – может, убить его? Эх, какого дьявола музычку играть к обеду приглашал… вот и довыпендривался перед друзьями. Я первый злодей в мире, которого погубило пристрастие к низкопробной попсе.
Федор посмотрел на часы – он ожидал услышать сирену «скорой».
– Я рад, что ты не убил Еблана, – сказал он. – Иначе я, стоя за твоей спиной, серьезно колебался бы – стрелять или нет? Все-таки от такой напасти человек страну избавил, в историю страны имя золотыми буквами вписал.
Чичмарков застонал – боль пересилила действие морфия.
– Ну, а потом я решил, – продолжил он, морщась, – Еблан не поймет… во-первых, бедняга по природе своей дурак, а во-вторых… посчитает, что балуется кто-то… мало ли кому телефон мертвеца в руки попадет.
– Так бы оно и было, – согласился Каледин. – Но все артисты – мистики, страшно суеверны. А уж после серии ужастиков японских, типа «Звонка», народ на подобных вещах помешался. Твой звонок его насмерть перепугал. Парень от воспаленного сознания вообразил – ага, голос с того света, демоны придут за ним. Я сначала значения не придал – мало ли, кто с этого телефона позвонит… а потом вспомнил нашу пьянку: у тебя ж «Верту», включается по отпечатку пальца. Только ты и можешь. Теоретически труп из морга похитили, а руку отрезали… но зачем первым делом звонить непонятно кому, записанному в адресной книге как «Believушка»? Приплюсовал твое членство в секте Хабельского, звонок после смерти… и вдруг всплыло в голове, как таблетку глотаешь. Упаковка запомнилась. Зашел в аптеку, показал значок… кучу лекарств на полках с фармацевтом перерыли, пока цилиндрик нашел. Прочел инструкцию, стою и думаю – ах ты, сволочь…
Оба помолчали – с определенной многозначительностью.
– Хуево мне, – пожаловался Чичмарков.
– Ну так еще бы, – поддакнул Каледин. – Я ж знаю, куда стрелять.
– Появись ты на сутки позже, – скривил купец губы. – И все… я уже был бы сверхчеловеком. Изменения ритуала жото вернуть нельзя. Кабы ситуацию обратно – сжег бы тебя вместе с Алиской на Тверской. Эх, и почему ж я так не поступил? Снаивничал. Думал – прекрасно все рассчитал, они свидетели моей смерти. Да и Мари-Клер стала вас терзать куклами. Переиграл я, блин. Обидно, но с хорошими актерами такое часто случается.
Каледин встал. Присвистнув, он подкинул на ладони пистолет.
– Твой промах – это главный промах всех книжно-киношных злодеев, – объяснил он, глядя в тускнеющие глаза Чичмаркова – без линз, разного цвета. – Если бы ты не умирал, я бы тебе для образования пару бестселлеров принес почитать. Злодеи способны через пять минут после начала триллера грохнуть самого опасного персонажа – но вместо этого его упорно не замечают, да еще и насмехаются. Когда же сучий персонаж берет их за жабры, злодеи судорожно используют глупые способы, кои никогда не помогают. Сверхчеловеком захотелось стать? Вполне достойный формат. Как ты в рекламе говорил: «Сойди с ума, но продай». Ты эту задачу выполнил. Людей поубивал до черта, хотя для психов сотня трупов значения не имеет.
– Верно, – превозмогая боль, ответил Чичмарков. – Ты мораль мне взялся читать? Есть лидеры, погубившие миллионы – Наполеон или тот же Цезарь. И никто этого не помнит! Они великие, им хотят подражать и славят во множестве фильмов – хотя оба по брюхо в кровище. Ну да, покромсали по моей воле немного людишек. Так поверь – для сверхчеловека это не цена.
– Другого ответа я и не ждал, – вздохнул Каледин. – Ладно, у меня там жена раненая лежит, я к ней пошел. Всего тебе наилучшего, сверхчеловек. Может, пока валяешься, новый рекламный лозунг сочинишь, дарю свежую идею:
Рома, я попить зашел,
И настал мне там песец.
Через измазанный гримом и кровью лоб Чичмаркова пролегла морщина.
– Для чего ж ты тогда вколол мне обезболивающее?
– Да запись была нужна, – Каледин показал цифровой диктофон «Сони». – Кто мне иначе в МВД поверит, что заказчик – это ты? Доказательство получено. К счастью, злодей никогда не помрет, пока подробно не объяснит своих мотивов – это, знаешь ли, классика. Подыхай спокойно, а мне пора.
Он поднялся, сунув «кольт» за пояс.
– Подожди, – задыхаясь, попросил купец. – У тебя осталась одна пуля? Дай мне пистолет… ведь ты же мужик… не оставь меня ТАК умирать… я прошу…
– Без проблем, – покорно согласился Каледин. – Да, смерть тебе грозит нелегкая… пару часов промучаешься, пока кровью истечешь. Но ты дурак… кто знает, в себя выстрелишь или в меня? Я подальше отойду и брошу оттуда «пушку». А потом решай сам. В меня, лежа на боку, с одной простреленной рукой, с такого расстояния никак не попасть. Учти это.
Отойдя к воротам цеха, он размахнулся и бросил оружие – пистолет со стуком упал точно рядом с Чичмарковым. Тот вцепился в рукоять, пуля ударилась в металл над ухом Каледина, осыпав волосы ржавчиной.
– Я же говорил – ты дурак, – грустно сказал Каледин и вышел.
…Алиса лежала на полу, улыбаясь. Подойдя, Каледин лег с ней рядом – заложив руки за голову, он смотрел в потолок, насвистывая «Раммштайн».
– Ohne dich kann ich nicht sein… mit dir bin ich auch allein… [60]
– Готов? – не поворачиваясь, слабым голосом спросила Алиса.
– А то, – подтвердил Каледин.
Алиса прикрыла глаза, вспомнив кабинет с отделкой от D& G. Вдали прозвучал визг «скорой помощи», пробивающейся через бездорожье.
– Каледин, – жалобно простонала Алиса. – Скажи мне, я умру?
Федор критически осмотрел перевязь: кровь уже давно остановилась.
– Нет, к моему величайшему сожалению, – сказал он с максимальным трагизмом. – Я упустил свое счастье, опрометчиво позвонив в «скорую». Надо было тебя пристрелить, свалить все на Чичмаркова, отличный шанс избавиться раз и навсегда. Но потом я подумал: у тебя ж есть чувство благодарности? Я твою жизнь спас, поэтому ты обязана со мной трахнуться.
– Ну, знаешь, – обиделась Алиса, – в прошлый раз я тебе жизнь спасла.
– И что? – удивился Каледин. – Разве я тебя потом не отблагодарил?
Алиса вытянула губы, коснувшись его щеки.
– Удивлена, но пока отсутствует желание порвать тебя на кусочки, – прошептала она. – Хорошо, я с тобой пересплю… но тогда ты обязан на мне жениться…
– Я?! – взвился Каледин. – Второй раз?! НИКОГДА!
– А вот придется, – канцелярским тоном сообщила Алиса. – Ты же дворянин и порядочный человек – не оставишь своего ребенка незаконнорожденным.
Каледин представил себя со стороны. Он явно выглядел полным идиотом.
– Ребенка? – глупо переспросил он. – Неужели ты беременна?
– Конечно, – безапелляционно сказала Алиса. – Ты ж не предохранялся.
– Что-то по тебе не заметно, – скептически обозрел ее живот Каледин.
– А ты хочешь, чтоб через пять часов уже и видно было? – изумилась Алиса. – Не все сразу, honey. А пока у меня каприз… давай-ка принеси мне винограда.
– Охренела, что ли? – приподнялся Каледин. – Где ж я тут его возьму?
– Да где хочешь! – на весь цех заорала Алиса. – Я беременная, иди ищи!
Под дробный стук каблуков в цеху появились врачи – в зеленых халатах, контрастировавших с черными лицами, со значками American Hospital [61] на груди – двое мужчин и одна женщина. Мужчины везли с собой мобильные носилки. Не задавая Алисе вопросов, они осмотрели рану, опутали пациентку кислородными трубками, что-то вкололи заново и переложили на каталку.
– Приятно снова видеть вас, сэр, – вежливо сказал молодой доктор в дешевых очках. – Сначала вы привезли к нам сэра с горбатым носом, теперь вот эта леди… видимо, к вечеру и вы получите пулю. Куда нам за вами приехать?
– На рынок, – качнул головой Каледин. – Мне виноград надо купить…
…Когда над джунглями сгустились сумерки, на фабрике появились два силуэта, с армейскими фонариками в руках. Мари-Клер была одета в кремовое кружевное платье, с мачете за поясом, ее спутник – старый негр с хищной улыбкой, обернул вокруг бедер черную ткань. На шее, свисая к безволосой груди, болтался ангве в виде тарантула. Луч фонаря высветил тело, лежащее на боку в луже крови – глаза Чичмаркова смотрели на мамбо.
– Он умер не так давно, – сказал негр, обмакнув палец в кровь.
– Да, долго мучился, – безразлично ответила мамбо. – Спасибо, Люкнер. Представляешь, он хотел меня обмануть. Отрезал не свою прядь, а от парика. Он сделан из настоящих волос, и я ничего не заподозрила. Представляю, что чувствовал бы их бедный владелец, начни я колоть иглами его куклу!
– Рад услужить, – склонил подбородок бокор. — Как только белый обратился ко мне, я сразу увидел… вот оно. Мы оба извлечем потрясающую выгоду, осуществим свою мечту. Я не забыл и о твоих маленьких увлечениях. У тебя еще нет головы белого человека. Она украсит славную коллекцию в сарае.
– Да, – осклабилась в темноте Мари-Клер. – Не то что украсит, станет ее жемчужиной. Благодаря доктору я собрала чудесные экземпляры… не хватало только белого – а тут прекрасные каштановые волосы. Шарман, месье. Но ты понимаешь, радуюсь я другому. Сегодня и я, и ты достигли высшей цели – той, о которой мечтал еще покойный доктор. Я осторожно вскрою череп, с любовью достану мозг человека из белых земель и поцелую его, оставив отпечаток губ. Этой же ночью мы приготовим особый порошок, Кереке Гри. Все хунфоры будут умирать от зависти: никто не претворил в реальность этот рецепт. Порошок невидимости. Люкнер, ты этого ждал – и ты это получишь. Окончательно вернешься на остров, больше ни от кого не станешь прятаться, как сейчас. Появишься на улице любого города посреди бела дня, а не под покровом ночи – тебе не грозит ожерелье. Ты и я, мы войдем всюду, в любое жилище, для нас исчезнут запертые двери. Мозг и глаза белого человека, уроженца года Оборотня, в ночь между 28 и 29 февраля… глаза разного цвета – темно-карий и светло-золотистый. Как давно мы искали его! Жаль, что ты не посвятил меня в это откровение сразу… а известил неделю назад. Я уже не та, к которой ты привык, Люкнер. Ясновидение ослабело, вижу выборочно. Я не распознала его в гриме.
Бокор обнял ее за плечи, мутные зрачки трупа блестели при свете фонаря.
– Не стоило возбуждать тебя раньше времени, – усмехнулся тонтон-макут. – Но я был уверен – ты не устоишь перед соблазном. Какая мамбо откажется заполучить голову белого человека? Белолицый был одержим своей мечтой… и я знал – он согласится. Тем более договор честен… он отдает тебе голову только после смерти. Никто не знает, когда он умрет – в этом и есть частая ошибка белых людей: почти каждый считает, что у него есть завтра.
Мамбо отстегнула от пояса мачете – широкий нож для рубки тростника.
– Ну что ж, он не пришел за заказом. Я имею право забрать свою плату.
Она перерубила шею одним ударом – ловко, без хруста позвонков: пожелтевшие кружева залили темные капли застоявшейся крови.
…Подняв мертвую голову за волосы, мамбо расхохоталась.
«…В честь предстоящей царской свадьбы государь император и его будущая супруга Евфросинья Дмитриевна записали дуэтом песню – рекомендацию губернаторам для действий в кризис: «Не верь, не бойся, не проси». Как и следовало ожидать, это спровоцировало волну подражаний со стороны ведущих политиков. Лидер либеральных демократов в Госдуме, полковник Кабановский, дебютировал с хитом «Я ласковый мерзавец», а оппозиционер Эдвард Цитрусофф выпустил ремикс сингла Erasure «Как я люблю ненавидеть тебя». В Интернет «слилась» кавер-версия «Наутилус Помпилиус», с намеком на правление двух императоров – «Негодяй и ангел». Ее происхождение источники в Кремле приписывают самому цезарю, исказившему голос с помощью синтезатора. Следует заметить, что творчество «Наутилуса» смогло воодушевить и лондонского изгнанника Платона Ивушкина. Не прошло двух недель, как тот спел в прямом эфире «Би-би-си Unplugged» акустическое обращение к августу – «Я придумал тебя – от нечего делать, во время дождя». Партия «Царь-батюшка», заперевшись в студии с Леонтием Михайловым и симфоническим оркестром, приступила к аранжировке песни «Необыкновенный», посвященной мудрому правлению императора:
Звёзды перед тобою тускнеют,
Нет второго в мире, как ты.
В твоём сердце цветут орхидеи
Неземной, колдовской красоты…
Одновременно, завзятый республиканец Грушевский, основатель партии «Груша», занял семьсот семнадцатое место в национальном хит-параде с синглом «Как ты ни крути, но мы не пара!», посвященной всем политикам империи – от царя-батюшки до партии экс-губернатора Бориса Бабцова. Получив данные продаж, Грушевский обвинил музыкальные магазины в фальсификациях кассовых чеков по прямому заказу от «Царя-батюшки». Музыкальная истерия схлынула только с началом показа сериала «Исаевъ»: про храброго сотрудника имперской контрразведки, перед выступлением Ленина смазавшего постным маслом башню броневика.
…Между тем пресс-служба Кремля (ее, после трагической гибели обер-камергера Сандова, теперь возглавляет министр двора Шкуро) выпустила коммюнике – всем двенадцати детям Евфросиньи Спирс (также крещеным в православие) предоставляются титулы царевичей-консортов. После лабораторной экспертизы и торжественного перезахоронения Александра Сергеевича Пушкина (спонсор мероприятия – «Ригли Сперминт») в Святогорском монастыре аренда могилы вновь выставлена на открытый тендер – интерес уже проявил купец первой гильдии Фома Абрамович. Император официально пригласил на свадебное торжество надворного советника Федора Каледина и его бывшую супругу – баронессу Алису фон Трахтенберг – в знак признания их заслуг для возвращения праха Пушкина в отечество. О списке иных милостей для знаменитой пары пресс-служба обещает вскоре объявить дополнительно: по слухам, Каледину присвоят титул графа, с правом разработки герба.
…У прессы до сих пор возникают вопросы в связи с пропажей тела купца Степана Чичмаркова… как известно, этот творец скандальной рекламы назван организатором ограблений могил. Согласно сообщениям Кремля, Чичмарков погиб в перестрелке, пытаясь заняться любовью с прахом Пушкина. Пресс-служба официально разъяснила: иногда злодеи испаряются в воздухе – напомнив случай с туловищем мюрида Шамиля Ковбоева».