– Ну и вопрос, – вздохнул я. – Сава, ты разве не понимаешь, что отвечать на такое я не имею никакого права?
– Да, конечно, прости, – смутилась она. – Просто ужасно хотелось это услыхать от тебя… не свои рассуждения, а твои слова… снова знать, что ты – это ты, рядом… и навсегда, на все дни, нам отпущенные…
Она зажмурилась, а я с горечью ощутил внутри лишь звонкую пустоту. Нет, я слишком хорошо запомнил твои слова там, на маленьком островке, в мою последнюю ночь гражданским человеком, а не слугой Империи.
– Ты видела, как «маткам» закладывают антигравитаторы? – задал я давно мучивший меня вопрос.
– Антигравитаторы? – Далькины брови удивлённо поднялись. – Ах да, антигравы…
– Ну да. Как они, по-твоему, взлетают? Как перемещаются в космосе? Я своими глазами видел, как они поднимались с Омеги! И потом – откуда ж они плюхнулись на Иволгу?
Далька печально покивала.
– Рус, как я успела понять, подавляющее большинство «маток» не имеет никаких «антигравитаторов». Они выращиваются непосредственно на тех планетах, где планируется нанести удар.
– Но я своими глазами видел…
– Я тоже! – перебила она меня. – Помолчи и дослушай, что я тебе скажу. Я слышала… краем уха… что антигравитаторы – это уже добавка самой Дарианы.
Я потряс головой, не веря собственным ушам.
– Это как? «Кротовьи норы», межзвёздная навигация… Мы и близко к подобному не подошли!
– Ну, зря ты так, – заметила Далька. – С навигацией-то у Империи всё в порядке. А на Смитсонии всегда помещался филиал Императорской Академии Наук, как раз и занимавшийся проблемами физики пространства. Я знаю, что у Дарианы там имелись крепкие связи.
– Mad Scientist, в одиночку разработавший теорию «нор» и открывший возможность пользоваться ими?
– Да не сумасшедший учёный! А Имперская Академия Наук!
Стоп, сказал я себе. А что, если это действительно доказательство того, что мы имеем дело с «контролируемым вторжением»? Что кое-кто действительно планирует переворот в Империи, глобальный переворот и ради этого разрабатывает принципиально новое оружие, средства навигации и всё прочее, к чему до сих не имеет доступа обычная армия, сражающаяся на передовой? Что есть борющиеся под ковром группы, в руках которых и «Мёртвая голова», и Шестая Интернациональная, и даже Дариана Дарк – не более чем марионетки? Что сам кайзер – лишь декоративная фигура?.. А может, эта декоративная фигура сама отчаянно борется за выживание?
Нет, не зря мы с отцом измыслили наш изначальный план. Моё место было там – в мозговом центре Империи, в её разведке, аналитическом отделе Генштаба, в одной из этих теневых групп, по-настоящему управляющей огромным конгломератом звёздных систем. Может, Валленштейн был прав, и мне следовало подать рапорт… но нет, нет, мы ведь учитывали и возможность того, что меня станут «вести». Я до сих пор не убеждён в том, что меня выпустили из охранки просто так, без задних мыслей.
– Так как же они взлетают? Или мне всё это привиделось? И мне, и имперским спутникам на орбите?
– Нет, не привиделось, – серьёзно сказала Далька. – Но изначально «матки» летать не умели. А антигравы… я, конечно, была всего лишь старшим лейтенантом, но, мне кажется, нам надо присмотреться к Дбигу. С ними были какие-то контакты. А у них с этими технологиями неплохо.
Невольно мне вспомнился учебный ролик, что довелось некогда увидеть ещё в ту пору, когда «Танненберг» был не бригадой, не полком, а всего лишь батальоном, пусть даже и очень «жирным» батальоном. Да, там имелись какие-то дюзы, но вот болото под ними отнюдь не кипело, как полагалось бы, стой летательный аппарат октопусов и в самом деле «на огне».
– То есть Дариана нашла способ спарить «матку» с антигравом, Имперская Академия Наук снабдила её способами входа в «кротовьи норы»?
– Именно, – кивнула Далька. – Но в основном зародыши «маток» мы таскали сами.
– И это… представление на Новом Крыму тоже?
– Тоже, – Даля опустила голову. – Стыдно… нестерпимо. Вот тогда-то я и засомневалась.
– Интересно, как же Дариана могла такое измыслить? Спарить безмозглую «матку» с прибором…
– У неё власть над ними, – невольно оглянувшись, зашептала Далька. – Она… какая-то не такая. Я слыхала, что и в реакторе выжила.
– Именно, – кивнул я. – Даль, ты должна знать: Дариана Дарк – не человек. Биоморф.
И не только она, едва не закончил я. Но – язык словно бы отнялся. Сказать сейчас Дальке, что я, как и Дариана, тоже ношу в себе иномировую отраву, – нет, это выше моих сил.
Глаза Дальки сперва округлились, а затем плотно зажмурились.
– Нет-нет-нет… – услыхал я быстрый шёпот. – Не может быть… не верю!
– Я и сам не верил, – сказал я.
– Но почему? Откуда ты знаешь?
– Знаю. Просто знаю. – Ох, что ж я наделал, она ж сейчас догадается!
– Потому что она выжила в реакторе?.. Но… погоди, ты же тоже выжил!
Теперь голос Дальки ломал настоящий ужас.
– Выжил, Даля, – я отвернулся. Нет сил смотреть в эти глаза, из которых сейчас хлынут страх, отвращение и слёзы.
– Значит, ты тоже… – прошептала она. И замерла, словно зверёк, к которому приближается удав, влача разноцветные извивы чешуйчатого тела.
В каком-то смысле я и был этим удавом – извивающимся и чешуйчатым.
– Я тоже, – отпираться было бессмысленно. Молчание, и тишина давит на грудь, словно океанские воды, когда уйдёшь на глубину.
– Я не знал об этом, когда мы были с тобой, – жалкая попытка оправдаться. Мол, не бойся, сознательно я не хотел тебе ничего плохого.
– Как… же… ты… узнал? – еле слышно прошептала она, не глядя на меня.
– Когда вернулся домой. Родители проводили эксперимент. Он удался.
– Ненавижу! – вдруг вспыхнула она.
– Кого, Даль?
– Всех!.. Их всех!.. Своими б руками!., ы-ых! – она оскалилась, словно пантера. – Зачем они это сделали? Они хоть тебе объяснили?
– Объяснили, – лаконично ответил я.
– И? Тебя это удовлетоворило?
Я молча кивнул.
Мы вновь помолчали. Далька остановившимся взглядом смотрела куда-то поверх моего плеча.
– Но кто создал Дариану – я не знаю, – я нарушил тягостное молчание. – И, самое главное, она тоже не знала. Была уверена, что просто человек. Только с особыми талантами. Могу себе представить, как она гордилась тем, что биоморфы выполняют её команды!
– А они – создали тебя… – заговорила наконец Далька. Голос её дрожал и срывался, трепетал, словно последний осенний лист на холодном ветру ноября, того ноября, что бывал на старой Земле, там, где лежал стольный Санкт-Питербурхъ… – Может быть, они тебе не всё сказали, Рус? Может, они догадывались о природе Дарианы и… синтезировали… тебя в ответ?
Я честно признался, что такая возможность не приходила мне в голову.
– Они вырастили тебя в абсолютном послушании, – покачала головой Далька. – Что я, не помню… ты ведь даже травки ни разу не пробовал, мол, мама не велит.
– Ерунда. Мама просто объяснила мне, что это очень вредно, и…
– И ты послушался, – прокурорским тоном объявила Далька. – И я твоей маме тоже никогда не нравилась, мол, бесприданница, и…
О женщины! Даже сидя без малого, что под бомбами, вы не упустите случая подпустить шпильку возможно-будущей свекрови. Даже если у этой «свекрови» вероятность стать вашей настоящей родственницей равна нулю, если не вообще, так сказать, отрицательна.
– Точно, они всё знали! – Далька вцепилась в показавшуюся удачной мысль, словно тигрица в добычу. – Знали и создали тебя! Чтоб мне пусто было!..
– Ничего они не знали, Даль.
– Да почему ты так уверен? – напирала она.
Губы у меня сами собой сложились в грустную полуусмешку. Да, конечно, юридически отсутствие злого умысла не доказать.
– Они бы сказали мне об этом. Они всегда говорили всё важное.
Далька криво ухмыльнулась. Мол, знаем мы этих свекровок да свёкров!
– Вернёмся к Дбигу, – предложил я. – Дариана сносилась с ними? Как давно?
– Я слышала об этом только краем уха, – призналась Далька. – По причине доступа в шифровальный отдел.
Везёт мне на девушек-шифровальщиц.
– Кто был инициатором? Дариана? Её штаб? Центр сопротивления?
– Дбигу, – понизив голос, проговорила Даля.
– Вот это да, – поразился я. – И ты об этом знаешь? Старший лейтенант-шифровальщик?
– Дариана приблизила меня к себе, – опустила голову Далька. – После того, как ты… прыгнул в реактор. Наверное, решила, что я уже никуда не денусь.
– И ты получила доступ к совершенно секретной информации? – настаивал я.
– Дбигу вступили в контакт с простыми наблюдателями. Прямой связи с Дарианой у них, само собой, не было и нет.
Я кивнул. Да, тогда возможно.
– И что же дальше?
– Дариана обменялась с ними посланиями. Потом поступили анитигравитаторы.
– И продолжают поступать? Потому что «летающих» «маток» никогда не видели более десятка.
– Насколько я знаю – нет, не продолжают. Когда одно из этих устройств пытались вскрыть, ого-го что вышло. Полуниверситета разворотило.
– Да, слыхал. А может, Дбигу больше и не передавали? Контакты с ними продолжались всё это время?
Далька задумалась, покачала головой.
– Может, и были. Но, наверное, совсем глубоко законспирированные.
Вот ещё одна возможность. Дбигу – с чего бы им вдруг вмешиваться в имперские дела, да ещё и передавать Дариане такую технику? Фантастическое предположение, но ничем не лучше наших с отцом конструкций, столь же неправдопободобных и столь же уязвимых для критики. Что ж, оставим в списке и эту гипотезу, на всякий случай.
– Антигравитаторы – прекрасная возможность отвлечь имперцев от истинного канала распространения биоморфов, – продолжала меж тем Далька. – Все сбиты с толку, никто ничего не понимает! Как такая глыба может летать? А что, если таинственные «кротовьи норы» ведут к старой Земле? Вдруг этакий страх свалится прямо на голову Его Императорскому Величеству, да поразит его запор?
Где-то я это уже слышал… в речах того, кто назвался Конрадом.