Собственно, не будь тысячелетней распри католиков и православных – вряд ли этому событию придали бы такое значение. Ну умер, ну похоронен. Но уступить первенство вне Земли не кому-то там, а другой христианской же конфессии – церкви не желали никак. А ну как, буде промедлим, оппонент использует сие (скорбно вздохнув) печальное событие к своей вящей выгоде?! И потому на кардинала Войтылу, буркнувшего что-то про «безбожника, да еще и русского, которому придается слишком большое значение» собратья-кардиналы посмотрели с неким осуждением – как на не вполне контролирующего свои страсти перед лицом Высокой Политики – и 16 октября того же года поляк не набрал в конклаве необходимых голосов. Новым Папой стал немецкий кардинал – тоже весьма закономерно.
У идеологического отдела ЦК КПСС хватило ума не вмешиваться в дискуссии католиков с православными. На этом просто не акцентировали внимание – хотя установку креста, снятую камерами станционного лунохода, нет-нет да и прокручивали по ЦТ.
Собственно, возможно, дело было не в уме. В партии намечался явный раскол и идеологам было не до того.
В 79 году стартов было мало. К Луне полетел только фотограф с мультиспектральной камерой на полярную орбиту. К станции летали тоже реже обычного.
Еще в апреле 78-го к «Салюту-5» на околоземной орбите пристыковали еще один 30-тонный блок. Половину его объема занимали служебные системы – баки, гиродины, двигатели. Торцевой стыковочный узел позволял не только принимать топливо, но и заправлять пристыкованные аппараты. Кроме того, еще один стыковочный узел размещался на боковой поверхности, рядом с монтажными площадками базового блока. К этому-то боковому узлу и причалил в январе 79-го 5-тонный шлюзовой отсек, доставленный ПАО «Союза». В марте очередной грузовик наряду с топливом доставил экспериментальную раздвижную ферму. Экипаж во главе со Светланой Савицкой смонтировал ее на одной из площадок базового модуля и попытался развернуть. Это удалось, хотя и с некоторыми сложностями. Электронной сваркой зафиксировали соединения, обеспечив жесткость конструкции. Вторую ферму, усовершенствованную, доставили и установили через три месяца на противоположной площадке. Процесс развертывания и фиксации прошел идеально, однако при возвращении выяснилось, что поврежден люк шлюзового модуля – неверная последовательность операций привелак «вывиху» одной из петель. Пришлось возвращаться согласно резервному варианту – через БО пристыкованного к станции «Союза». Резервный шлюзовой отсек (дублер запоротого) на Земле имелся, но вот ракеты для его доставки не оставалось. Экипаж предложил выход – в порядке подготовки экспедиции к Марсу ресурс «Союза» продлили до года (нужно было минимум полтора – но не все сразу), так что смену экипажа можно было задержать на полгода. Все равно годовой полет планировался для следующего экипажа. В мае на «сэкономленной» ракете стартовал сменный шлюзовой отсек – на сей раз с дополнительной «защитой от дурака», а экипаж Савицкой пошел на годовой полет.
В августе состоялся еще один этапный запуск – правда, без особых внешних эффектов. Очередной разведывательный «Космос» наконец-то нес вместо фотопленки электронную ПЗС-линейку. Разрешением он не блистал – всего метр в градациях серого и 4 метра – в цветном режиме – зато оперативность его работы не шла ни в какое сравнение с аппаратами на базе СА «Востока» или «Союза». К началу ноября полностью отработали съемку и сброс изображений через стационарные спутники связи и напрямую на СКП. Вовремя. Советско-китайские столкновения с декабря 79-го по март 80-го могли без оперативной информации закончиться куда более плачевно – один-единственный кадр сосредотачивающейся китайской танковой дивизии, оказавшийся на столе командующего объединенной советско-монгольской армией всего через полтора часа, окупил и разработку, и изготовление, и запуск спутника – минимум трехкратно.
Что называется – «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Конфликт со столь серьезным противником, как Китай, перевел бушующие в обществе страсти, доходившие прежде до перекрытия магистралей, в более спокойное русло. Оба лагеря – и «промышленники», и «идеологи» левого крыла, как-то присмирели. Переговоры о возможном «разводе» внутри КПСС сместились «под ковер» и на ковры обшитых дубом кабинетов. Чем-то пришлось пожертвовать Устинову, чем-то «сусловцам». Больше всех пострадал Андропов. Его попытка усидеть на двух стульях закончилась, как это часто бывает, на полу. КГБ – опять-таки в качестве компромисса – возглавил молодой (всего полтина!), но перспективный хммм… в общем, журналист и дипломат Примаков.
А Главкосмос буквально окунули в шоколад. Разведка, связь, навигация (пока первого поколения) – все эти космические «плюшки» позволили сократить традиционный бардак начального периода войны всего до трех суток. И хотя в первую неделю потери советских и монгольских войск превысили 10 тысяч человек убитыми (две дивизии – советскую и монгольскую – китайцы первым же ударом привели почти к нулю) – операции следующих двух месяцев напоминали избиение зрячим слепого. Оглоблей. Когда 8 марта Дэн прилетел для переговоров в Москву (официально войну объявить так и «забыли» – по примеру Халхин-Гола), китайцам в качестве сдерживающего средства оставался только ядерный шантаж – вещь, впрочем слишком рисковая. Обоюдно. Короче, договорились. Советские войска отошли с территории Китая, осмысливая новый опыт. Были выставлены скорректированные требования и к связи – нужны были более портативные спутниковые станции, и к разведке – время реакции в 6 часов от подачи заявки до получения данных со спутника должно было стать стандартом, и к навигации – плюс-минус метр в любое время дня и ночи.
Демонстратор технологий космической навигационной системы 2 поколения «ГЛОНАСС» запустили к Олимпиаде – в июне 80-го. Второй, с отловленными багами – к концу года. Развертывание всей группировки – 30 аппаратов – планировалось на конец 85-го, по 2 тройных старта в год.
Американский космический корабль многоразового использования «Коламбия» стартовал в июле 1980 года – работы ускорили, как только могли. В США вздохнули с облегчением – 5-летняя пауза в пилотируемых космических полетах на фоне советской лунной эпопеи и орбитальной активности нервировала общество так же как в 50-60-х. Картер попытался сделать полет одним из своих козырей в борьбе за 2 срок – и проиграл на фоне китайского (республиканцы требовали более активной помощи противнику СССР) и иранского кризисов.
Белый Дом занял Рейган – сторонник жесткой конфронтации с Советами. На совещании Комитета Начальников Штабов было решено, что дешевое средство вывода ПН на орбиту, каким представлялся Шаттл, позволит достичь военного превосходства над русскими на новом театре военных действий – в космосе. В конце концов, русские продолжали летать на ракетах времен зари космической эры – «Семерку» никто не списывал. Да и другое основное семейство – «Н-2» – тоже базировалось на технологии 10-летней давности.
Некоторое беспокойство внушало стремительное сокращение русскими их отставания в электронике. На IBM было оказано мощнейшее давление. В результате производство новой модели персонального компьютера на базе однокристального процессора Интел 8088 на СП в Александрове передано не было. Более того, новая модель – PC XT – хотя и обладала открытой архитектурой, по большинству стандартов была несовместимой со старой. Русские обиделись… и предложили выкупить у IBM долю в совместном предприятии. ИБМ согласилось – новая администрация США стремилась сократить контакты с коммунистами максимально. Все остались довольны. Включая Сименс, который наконец-то дорвался до желанной цели и вошел в капитал нового СП. «Домбаи» хлынули в Европу.
В 81-м НПО «Аргон» представило однокристальный «Домбай-32бис». Его архитектура в основном повторяла «Домбай-32», но вот тактовая частота составляла уже 4 мегагерца.
Новые модели «Рекордовских» персоналок проектировались также исходя из открытой архитектуры – правда, с иной, нежели у IBM, шиной.
«Союзы» летали со старым БЦВК – а вот весь новый транспортный комплекс должен был летать уже с новой электроникой.
В свете пока не озвученных, но известных «кому надо» планов нового американского президента дешевый выход на орбиту становился приоритетом номер раз. В марте 81-го с Байконура стартовала «Н-23» несколько необычного вида. Боковые блоки были снабжены V-образным оперением и несли «на спине» какую-то сложную конструкцию. После отделения и торможения конструкция разложилась в прямое крыло и стреловидное переднее горизонтальное оперение. Запустились турбореактивные двигатели, блоки пошли на посадку к недавно увеличенной ВПП космодрома. Первый блок сел штатно, в автоматическом режиме. Второй – промахнулся, подломил шасси и пропахал брюхом степь. Тем не менее, самая дорогая часть – основной двигатель – не пострадала. Диагностика, переборка двигателей. На повторный старт блок А1 вышел практически таким же, как и в первый раз, блок А2 – с новыми баками и силовой конструкцией. К «Салюту-5» ушел первый чисто научный модуль, а на ВПП космодрома благополучно вернулись первые советские теперь-уже-многоразовые разгонные блоки. Финансовые подсчеты показали, что при десятикратном использовании блоков первой ступени (а в перспективе намечалось увеличить ресурс до 25 полетов) стоимость килограмма на низкой околоземной орбите падала с 700 до 500 рублей. Терялись только баки 2 и 3 ступеней, 3 дешевых серийных двигателя и недорогой БЦВК. Выводимая на орбиту масса несколько падала – с 30.5 до 28 тонн – но это, особенно с учетом прогресса в электронике, было приемлемой платой.
Тем временем на аэродроме в Жуковском учился летать и советский «челнок». Он весьма существенно отличался от американского Шаттла. Прежде всего, в его конструкцию были интегрированы топливные баки 3 ступени – носовой для керосина и два кислородных – в корме. Кабины пилотов как таковой у летного изделия предусмотрено не было – капсула экипажа, снабженная собственной теплозащитой и САС, могла устанавливаться в размещавшийся над кислородными баками отсек ПН. Впрочем, на летавшем аналоге кабина пилотов, контролировавших работу автоматики, присутствовала. Для самостоятельного взлета помимо 2 штатных ТРД обеспечения посадки «аналог» был снабжен еще парой.