ься на свет какой-нибудь великий сказочник, так же, как в Кенигсберге появился Гофман, а в Копенгагене – Андерсен. Потому что когда толстый слой снега покрывал стройные бетонные башни на Уолл-стрит, Нью-Йорк становился похожим на зимнюю рощу, где между корабельными соснами ютились причудливые англиканские и лютеранские церквушки. Зимой гигантский беспокойный город становился тихим, словно рыбацкая деревня. Жители становились раза в три вежливее и на все вопросы отвечали только «да». Таксисты-эмигранты почти не сквернословили и останавливались, стоило вам лишь поднять руку. Суматошные и беспардонные маклеры открывали перед дамами двери. Нервные водители общественных автобусов не нажимали по любому поводу на клаксоны. Губернатор выпивал по литру тёплого молока в день и не подписывал смертные приговоры.
Если большую часть времени проводить под землёй, то затоскуешь и по куда более скромным соблазнам. А черепашки любили зиму. И если строители будут копаться возле дома ещё долго, то мистер Фредрикссон рискует получить хороший удар пяткой в челюсть…
– Кстати, Эйприл, а по какому поводу ты всё-таки закатила этот пир? – поинтересовался Лео. – Ты что-то говорила, как только вошла, но я увидел пиццу и обо всём забыл.
– Ничего экстраординарного, – ответила Эйприл, поморщившись. – Мой босс повёл себя неучтиво, и пришлось срочно ставить его на место. А теперь меня отправляют в творческую командировку во Флориду, прямо в объятия к какому-то дрессировщику акул.
– Надо было просто сказать нам, – произнёс Рафаэль. – Путёвка в желудочно-кишечный санаторий Брюшному Типу была бы обеспечена.
– Спасибо, Раф, но мне надо было действовать неотложно и решительно. – Эйприл как-то натужно улыбнулась. Вечер становился грустным. У всех окончательно пропало настроение.
– А что, если ты просто никуда не поедешь? – вдруг воскликнул Донателло. – Пошли своего босса подальше ещё раз.
– Меня просто выгонят с работы, – возразила Эйприл.
– Ну и что? Ведь любая телекомпания просто умрёт от радости, если ты предложишь ей свои услуги!
– Понимаешь, Дон, кроме босса в CBS работает много очень хороших людей, к которым я привыкла и без которых не смогу работать. Не подумай, что я зазналась, но если я уйду в другую компанию, мои друзья останутся без заработка ведь все рекламодатели сейчас просто свихнулись на фамилии О'Нил.
– Я бы на твоём месте наплевал на всех, включая сослуживцев и рекламодателей. После трёх месяцев на этом пенсионерском полуострове ты тоже свихнёшься или начнёшь разводить акул в неволе, – угрюмо заключил Мик.
– Ладно, ребята, – сказала Эйприл и поднялась из-за стола. – Здесь уже ничего изменить нельзя. Мне надо ехать.
Сплинтер беспокойно заёрзал в своём кресле.
– Брюшному Типу придётся сильно задуматься над своим поведением, – сказал он. – Он ещё пожалеет.
Черепашки встали вслед за Эйприл. Лео, желая показать Сплинтеру, что не только он один разбирается в правилах хорошего тона, приволок по полу (так же, как и учитель) норковую шубку. Эйприл от души посмеялась и ещё раз поцеловала Леонардо в нос. Затем она поцеловала по очереди всех остальных друзей.
– Погоди, Эйприл, – вдруг сказал Дон. – Мы тебя всё-таки проводим.
– Донателло, милый, не надо, – Эйприл умоляюще сложила руки. – Я больше всего боюсь, что мне когда-нибудь придётся делать репортаж о четырёх черепашках-мутантах, пойманных в катакомбах под Нью-Йорком, которые умеют говорить по-английски и выделывать разные забавные штуки.
Дон шмыгнул носом.
– Когда я закончу работу над антигравитационным покрытием, мы будем летать над Нью-Йорком хоть целые сутки и чихать с высоты на мистера Фредрикссона и его строителей… Приезжай скорей, Эйприл.
Девушка махнула рукой и скрылась во тьме.
Глава 2. Джулиан
Дежурным в этот вечер был Леонардо. Он молча убирал со стола тарелки и чашки и бросил их в большой медный таз с водой, где они будут отмокать до завтрашнего дня. Мик и Раф снова принялись за отработку ближнего боя, но настроения не было. Мик пропустил несколько простецких ударов.
Сплинтер уселся в кресло и по привычке схватил пожелтевший от времени «Инкуайер», но судя по тому, как безжизненно повисли его усы, учитель просто дремал. Дон уселся за свой столик, сделанный из боковой дверцы найденного на свалке «нисана» и задумался. Потом встал и включил крохотный переносной телевизор, извлечённый из того же автомобиля. На экране были видны только разноцветные полосы.
– Видимо, наверху метель, – пробормотал Донателло и покрутил ручку настройки. Полосы не исчезали. Дон чертыхнулся и выключил телевизор.
– В общем, вы как хотите, а я пойду прогуляюсь, – громко сказал он.
Сплинтер сразу очнулся и выронил газету.
– Ты решил поближе познакомиться с пролетариями, которые сейчас глушат подогретое пиво наверху и ворочают бетонные блоки? – спросил крыс.
– Да никого там сейчас не будет, – возразил Дон. – В снежную погоду все нормальные строители сидят дома с детьми.
– У мистера Фредрикссона строители ненормальные. Они работают круглые сутки в две смены.
– Но сейчас же темно, – не сдавался Донателло. – Меня всё равно никто не заметит.
– Там стоят два мощных прожектора, – сказал всезнающий Сплинтер. – И твой ядовито-зелёный цвет на снегу будет смотреться очень даже здорово.
– Да они со мной ничего не сделают! Помните, как я расправился с Хищником в Бразилии?
Раф и Мик захихикали. Донателло резко обернулся в их сторону и сжал кулаки.
– Может, кто-то сомневается? – угрожающе спросил он.
– Никто не смеет усомниться в тебе, Дон, – с улыбкой произнёс учитель. – Просто бригада подвыпивших строителей может оказаться опаснее космического агрессора.
– Ну, тогда пошли вместе, – успокоился Донателло.
– Сплинтер, в самом деле, давай прогуляемся хотя бы полчасика, – поддержал друга Микеланджело. – Мы потеряем боевую форму, если целыми днями будем, как тараканы, сидеть в этом подземелье.
Учитель подёргал себя за ус и поднялся с кресла.
– Мы выйдем наружу только в том случае, если наверху не будет ни одной души в радиусе мили, – сдался он. – Помните, что вы слишком желанная добыча для какого-нибудь профессора Губерштейна из Института вивисекции.
– Ура!! – закричали черепашки и стали натягивать на себя свитера.
– Где наша шайба? – спросил Лео, шаря под своей кроватью.
– Вы собрались ещё играть в хоккей?! – грозно спросил Сплинтер.
– Ну, чуть-чуть, совсем немного, – умоляюще произнёс Раф.
Однако шайбы нигде не оказалось. Лео схватил баскетбольный мяч, и они быстро выбежали из комнаты. Обеспокоенный Сплинтер, обвязавшись шарфом, поспешил за ними.
Прежде чем попасть на улицу, черепашкам следовало пройти по круглому канализационному тоннелю, за которым находился полузасыпанный землёй выход из подземелья.
– Подождите, сорванцы, – раздался неумолимый голос Сплинтера, когда Раф, бежавший первым, уже был готов выскочить наружу.
Учитель пробрался к выходу и принюхался. Ничего подозрительного его чуткий нос не уловил. Тогда учитель осторожно выглянул наружу, насторожённо вертя головой.
Прямо перед ним темнела серая шершавая стена дома мистера Фредрикссона. Из-за неё пробивался свет прожекторов, освещавших строительную площадку. Свежий морозный воздух буквально пьянил старого крыса. Он глубоко вздохнул и, ёжась, посеменил вдоль стены. Пока что ни один человек не появился в поле его зрения. Огромные электронные часы на каком-то высотном здании вдалеке показывали полночь.
Сплинтер осторожно выглянул из-за угла дома и окинул орлиным взором строительную площадку. Площадка была совершенно пуста. Там не было не только людей, но также и всех этих строительных машин, которые ещё неделю назад загромождали здесь все пространство. Видимо, строители только-только закончили работу и укатили прочь, до следующего ремонта. По краю площадки вилась цепочка следов Эйприл, которые вели в сторону города. Их перекрывали следы грузовых машин.
– Всё в порядке, ребята, – крикнул Сплинтер в темнеющее отверстие подземного хода. – Там никого нет. Выходите.
Черепашки с диким гиканьем выскочили наружу, чуть не сбив учителя с ног. Если бы не муниципальный парк, окружавший с трёх сторон дом мистера Фредрикссона и скрадывающий крики ошалевших от восторга черепашек, через минут пятнадцать сюда наверняка нагрянула бы полиция. Но пока что никто не мешал друзьям наслаждаться свободой и свежим морозным воздухом.
– Давайте сыграем в баскетбол, – предложил Донателло, подбивая ногой мяч.
– В баскет? На морозе? – с сомнением переспросил Раф.
– А что? Бульдозер хорошо укатал площадку, – даже в теннис при желании можно играть.
– Тогда давай, – согласился Рафаэль. – Сплинтер, будешь судьёй?
– Ладно, – отозвался учитель. – Тогда я назначаю продолжительность игры: два периода по десять минут. А потом без разговоров – домой.
Разделившись по двое, черепашки начали игру. Вместо колец они приспособили два ящика из-под апельсинов, которые Лео притащил от мусорного контейнера. Сплинтер внимательно следил за игрой и за окрестностями.
Когда счёт был 12:22 в пользу Рафа и Мика, послышался тонкий свист Сплинтера, означавший, что в его поле зрения появился кто-то чужой. Черепашки мгновенно прекратили игру и спрятались в тень.
– Кто там, учитель? – шёпотом спросил Донателло, вглядываясь в темноту, окружавшую площадку.
– Смотри, – произнёс Сплинтер и кивнул в сторону, противоположную от дома.
Внимательно присмотревшись, черепашки заметили две неподвижные тени под деревом. Можно было подумать, что это две невысокие пихты темнеют на окраине парка, если бы не огонёк сигареты, время от времени освещавший чьё-то незнакомое лицо.
– Это что, болельщики? – послышался свистящий шёпот Микеланджело.
– Боюсь, чтобы они не оказались судьями, причём куда более строгими, чем я, – проворчал крыс. – Надо срочно уходить.