Черепашки уже не слушали, что говорила Эйприл. Они бросились к телевизору, желая узнать, что произошло в картинной галерее.
Глава 7. Тренидаты начинают действовать
Рафаэль первым подоспел к телевизору. Он включил его, Донателло, Микеланджело и Леонардо начали поудобнее устраиваться у экрана. Шум и необычно раннюю возню черепашек услышал учитель Сплинтер. Он вошел в комнату и глазам своим не поверил. Все черепашки сидели у телевизора и внимательно уставились на диктора.
- Что произошло, ребята? - спросил он.
- Учитель Сплинтер! - задыхаясь, стал объяснять Рафаэль. - Случилось такое, такое...
Он не знал, как в двух словах передать то, о чем сказала по переговорнику Эйприл.
- А теперь предлагаем последнее сообщение с места события, - сказал в это время по телевизору комментатор.
На экране появилось изображение помещений музея. Они совсем не были похожи на то, что два дня назад видели черепашки и учитель Сплинтер. Кругом все было разрушено, предметы искусства валялись на полу. Многие из них уже не представляли никакой ценности, потому что были из стекла, фарфора, керамики и сейчас превратились в груды осколков.
- Фью-у! - вырвался свист у Микеланджело. - Вот так работка. Если бы мне показали все это на фотографии и сказали определить место, я ни за что не отгадал бы.
- Да уж, постарались они на славу, - согласился Рафаэль.
- Вы видите перед собой первый этаж и, соответственно, первые залы Уайтхолл-галери, говорил тем временем комментатор. - Неизвестные злоумышленники, как предполагает полиция, проникли в помещение ночью. Остальная картина их действий пока не восстанавливается. Мы попросили сказать несколько слов шефа специальной бригады по расследованию особо загадочных происшествий лейтенанта полиции Лоумена. Мистер Лоумен, что вы можете сказать телезрителям?
На экране появилась недовольная физиономия. Туповатое лицо полицейского выражало недовольство тем, что журналисты совали свои носы везде и мешали спокойно разбираться в происшествии. Но когда лейтенант заметил, что на него наведена кинокамера, он постарался изобразить некое подобие улыбки.
- Сейчас пока нечего говорить, - ответил он. - Могу только повторить то же, что уже было сказано: из музея ничего не пропало. Следовательно, версия об ограблении отпадает. В настоящий момент наши сотрудники прорабатывают версию личной мести мистеру Болдуину.
Полицейский уже отвернулся, чтобы уйти. Но комментатор поднес микрофон ему под нос.
- Вы считаете, что это возможно? - спросил он.
Лейтенант остановился, нахмурился еще больше и снова повернулся к камере.
- Я считаю, что расследование шло бы в два раза быстрее, - неожиданно повысил он свой громогласный баритон, - если бы всякие любители сенсаций и скоропалительных выводов не совали свои носы куда не следует и не мешали работать! Они только тормозят расследование! Налогоплательщикам следовало бы задуматься над этим!
И лейтенант полиции ткнул указательным пальцем прямо в камеру. Потом он развернулся и пошел прочь.
- Но ведь это же моя работа! - стал оправдываться журналист. - И я хотел, чтобы было лучше.
Но его уже никто не слушал, кроме телезрителей, которые находились в это время у экранов своих телевизоров.
- Ладно, - с сожалением произнес журналист. - Раз полиция не желает с нами разговаривать попробуем взять интервью у самого мистера Болдуина. А вдруг лейтенант Лоумен прав и сегодняшний ночной погром в Уайтхолл-галери вызван личной местью самому мистеру Болдуину?
- Ничего у них не получится, - тихо сказал Донателло.
- Это еще неизвестно, - ответил Рафаэль.
- Что ты хочешь этим сказать? - удивился Донателло.
- Смотря, как поведет себя этот мистер Болдуин, - объяснил Рафаэль. - Если он сболтнет больше, чем надо, то полиция может выйти на Эйприл.
- Ты думаешь, что Эйприл им что-нибудь расскажет? - удивленно спросил Донателло.
- Эйприл может и не скажет, но у нее возможны неприятности, - ответил Рафаэль.
- Это ей не впервой, - спокойно сказал Микеланджело. - Другое дело, что Эйприл не будут давать прохода с разными расспросами ее же коллеги.
- Тише, - остановил друзей Леонардо. - Давайте послушаем, что будет говорить сам Болдуин.
В этот момент на экране появилось лицо владельца галереи мистера Болдуина. Он нервничал, руки его дрожали. Он еще никак не мог сообразить, что же на самом деле произошло этой ночью. У него возникали в голове всякие мысли по этому поводу, в том числе и слова Эйприл, которые она сказала накануне, возвращая картину. Мистер Болдуин благодарил девушку за оказанную любезность и возвращение картины, а также за то, что она дала слово никому и нигде не говорить о происшествии. Ведь это могло подорвать авторитет галереи, известной почти во всем мире.
Теперь у него время от времени всплывали в памяти и другие слова Эйприл, где она предупреждала мистера Болдуина о некоторой опасности, которая может грозить огромными неприятностями не только ему, но и всему городу, а, возможно, и всему миру, если картина пропадет снова. Конечно, мистер Болдуин не поверил в эту белиберду.
Он вообще не верил во всякую чертовщину. Он обещал сделать все так, как просила девушка только потому, что не хотел огласки и очернения своего имени. Теперь он пожалел, что после ухода Эйприл О'Нил приказал повесить картину на прежнее место. Потому и сделал первый телефонный звонок именно ей.
Журналист подошел совсем близко к мистеру Болдуину. Но, видя его задумчивое состояние, не решался задавать вопросы. Возможно, замечание, которое сделал лейтенант полиции, подействовало на него несколько отрезвляюще. Он стоял и не знал, с чего начать разговор.
- Вы видите на своих экранах всю ту же разруху, которая царит в Уайтхолл-галери, - вдруг сказал он. - А среди этой разрухи и беспорядка возникает печальный, но непоколебимый мистер Болдуин, хозяин галереи. И если он согласится, мы попробуем задать ему несколько интересных вопросов.
Услышав свое имя, мистер Болдуин вышел из состояния оцепенения и вздрогнул. Он посмотрел на комментатора, затем на телекамеру, несколько преобразился, придав своему лицу оптимистическое выражение.
- Мистер Болдуин, - наконец осмелел журналист.
- Да, да, - ответил тот.
Заметив, что мистер Болдуин согласился пойти на контакт, комментатор осмелел.
- Скажите, а что лично вы думаете обо всем происшедшем? - спросил журналист.
- Если честно, то ни одна мысль, более или менее объясняющая происшествие, мне пока не пришла в голову, - ответил мистер Болдуин.
- Вы сказали «более или менее», - прицепился журналист. - Что вы имеете в виду?
- Начинается, - прошептал Донателло. - Сейчас он выложит ему все.
- Уверенно я пока сказать не могу, - замялся мистер Болдуин. - Во всем должны разобраться специалисты.
- А он не такой уж дурак, - похвально отозвался Рафаэль. - После вчерашней встречи с ним в музее я был несколько иного мнения о нем.
- А каких специалистов вы имеете в виду? - не отставал журналист.
- Всех, - ответил мистер Болдуин. - В том числе и специалистов по всякой нечисти.
- То есть вы хотите сказать, что не исключаете возможности участия в этом деле...
- Я еще раз повторяю, что не собираюсь делать никаких заявлений до окончания официального расследования, - настойчиво перебил журналиста мистер Болдуин. - А теперь извините, у меня работа.
Он легко поклонился и поспешил покинуть корреспондента.
- Он молодец, этот мистер Болдуин, правда, учитель Сплинтер? - вторично похвалил Рафаэль.
- Он просто сверх осторожный человек, - сделал вывод учитель Сплинтер. - При всем своем желании он не может сказать ни единого слова.
- Почему? - поинтересовался Донателло.
- Потому что не знает наверняка, поможет это его авторитету или повредит, - ответил учитель Сплинтер.
- Все-таки первое впечатление самое точное, - возвращался к прежнему убеждению Рафаэль. - Он самый настоящий лис, который вертит хвостом. Если бы он послушался вчерашнего предупреждения Эйприл, такого могло бы и вовсе не произойти.
- Учитель Сплинтер, - обратился Леонардо. - Как вы думаете, что все-таки могло произойти этой ночью в музее?
При этом вопросе все черепашки ниндзя замолчали и уставились на своего учителя. Они знали, что он обязательно имеет какое-то определенное мнение по этому поводу. Но учитель Сплинтер разочаровал своих подопечных на этот раз.
- Здесь много неясного, - ответил он. - Не то что с уверенностью, но даже предположительно сказать ничего невозможно.
- Как? - удивленно уставился на него Микеланджело. - Даже вы затрудняетесь что-то сказать, учитель Сплинтер?
- Единственное, что мне приходит сейчас в голову... - учитель Сплинтер замолчал, как бы продолжая домысливать фразу.
Черепашки смотрели на него, затаив дыхание, боясь пропустить самую главную мысль, которую готовился произнести учитель Сплинтер.
- Чтобы разобраться во всем этом, нужно понаблюдать за самой картиной, - наконец закончил свою мысль учитель Сплинтер.
- Как понаблюдать? - не понял Донателло и обвел взглядом друзей, будто проверял, поняли они или нет.
- Очень просто, - сказал учитель Сплинтер. - Сделать засаду в музее и наблюдать за картиной днем и ночью.
- Но зачем? - еще больше удивился Донателло и снова обвел взглядом друзей.
- Действительно, - согласился с Донателло Рафаэль, - что это даст?
- Больше я ничего не могу сказать, - ответил учитель Сплинтер.
- В таком случае, - сказал Микеланджело, - нам не обойтись без помощи Эйприл.
- А с ней вам обязательно надо связаться, - ответил учитель Сплинтер, вставая со своего места.
- А вы куда? - поинтересовался Леонардо.
- Мне нужно кое с кем посоветоваться, - хитровато подмигнул учитель Сплинтер. - Может, я еще что-то узнаю по своим каналам. Вас же попрошу об одном: ни на минуту не выпускайте картину из виду, ни днем, ни ночью. Запомните это хорошенько. А теперь давайте на занятия, завтракать, а потом за дело.