Стас, он был таким большим. Куртка эта еще дутая, он в ней вообще как шкаф выглядит. А может, это я уже придумала себе, – она пожала плечами. – У страха глаза слишком большие. Я не справилась. Как только поняла, на что намекает этот пьяный бугай, задергалась в его руках, пыталась вырваться, а он только смеялся и смеялся, звал друзей посмотреть на обезьянку в его лапах. Свистел, шуточки какие-то отпускал пошлые. А когда я смогла вывернуться из хватки, разозлился, перехватил меня поперек живота, прижал к себе. Так мерзко. Я даже шевельнуться не могла. Никогда не сталкивалась с таким мерзким чувством. Жертва. Бессильная, парализованная страхом. Так стыдно потом было за себя. Так гадко.
Я плакала, звала на помощь, вот только кричать не получалось, а еще руки его… эти шарящие по телу руки. Мерзко. Знаешь, мне повезло. Его друзьям кто-то позвонил, они куда-то срочно собрались и дружка своего позвали. “Хватит играться с девчонкой, отпусти ты ее, не видишь, что ли, она в истерике”. И он отпустил. Поправил на мне одежду, похлопал по плечу, даже вроде как извинился. Сказал, что не хотел напугать. Просто шутил. Представляешь? Он просто шутил!
Я не помню, ответила ли ему что-то. Не помню даже, как дома оказалась. Как дошла. В себя пришла на полу в ванной. Сидела и плакала. Все так же в куртке, напуганная и уверенная, что вот сейчас я выйду из комнаты и все продолжится. Для меня все это было немного больше, чем неудачная шутка. Каким-то образом один пьяный идиот смог довести меня до нервного срыва. Я успокоилась. Половину следующего дня проспала. Видимо, организм решил, что ему необходимо все случившееся пережить. В принципе, уже к вечеру следующего дня я убедила себя, что со мной все в порядке. Но мне нужно было идти на работу, а там люди. На улице люди, в салоне люди. Со мной кто-то разговаривал, а меня накрыло паникой. Прямо в момент беседы с клиентом. Он не был страшным. Обычный мужчина, среднего возраста, спокойный, ни капли агрессии от него не было. Боже, это вообще была обычная консультация, просчитать варианты кредита. Все. А я сидела и по щекам вдруг полились слезы. Ко мне подошли менеджеры зала, но проблема в том, что это тоже были парни. Молодые, сильные, высокие парни. В общем, я, кое-как извинившись перед клиентом, сбежала в туалет и там провела около двадцати минут, просто пытаясь взять себя в руки.
Естественно, ни о какой работе в тот день уже не было и речи. Я отпросилась у начальницы на пару дней отлежаться дома. Якобы заболела. Хотя уверена, позвони она в салон, парни бы ей подтвердили, что Череповец больна. И, кажется, на всю голову. Дома я просидела два дня, пока не поняла, что мне необходимо в магазин. А это значило выйти во двор, пройти через проклятую арку… Я не смогла. Мне было так страшно, что я просто не смогла заставить себя выйти на улицу. А потом психанула. Мало приятного чувствовать себя перепуганной истеричкой, которая зависит от эмоций. Настолько зависит. Так я купила абонемент в твой зал. Просто он рядом с домом. Мне идти каких-то пятнадцать минут. Ну и на самом деле на это место выбор пал из-за груши на фото. Той самой груши, к которой ты меня упорно не подпускаешь. Но знаешь, в тот самый первый день, когда я появилась здесь и как могла лупила по мешку кулаками, била сильно, не жалея себя, до синяков, мне было на удивление хорошо. Пропали незнакомые спортсмены, их шутки, страх. Пропало все. Мне было просто хорошо. Наверное, поэтому я до сих пор так рвусь именно к мешку. Хочется проверить, сейчас тоже появится это состояние тишины в голове или нет.
Юлька судорожно вздохнула и замолчала. Я же сидел, как прибитый к дивану. Не мог ни пошевелиться, ни что-то сказать. Представить себе тот пережитый ужас, с которым столкнулась Юля, у меня не получалось. Я сам был большим и сильным и в такой ситуации себя не представлял. А она… Не изнасилование. Слава богу, не изнасилование. Но она права и того, что произошло, более чем достаточно. Заставив себя шевелиться, первым делом я притянул Юльку ближе к себе и стиснул в объятиях. Не знаю, насколько ей это было нужно сейчас, но мне было просто необходимо. Ощутить, понять – вот она, рядом. С ней все хорошо. А страшные события уже в прошлом. Сейчас нет никакой опасности…
***
– Наверное, тебе непонятен такой страх, – спустя какое-то время она слабо шевельнулась в моих руках, устраиваясь поудобнее, – глупый, иррациональный и управляющий твоей жизнью. Надеюсь, не знаком. Врагу не пожелаю такого…
– Не знаком, – положил подбородок на темноволосую макушку и тяжело вздохнул, – но знаком другой. Не менее мерзкое чувство, должен признать.
Всколыхнув своей историей массу эмоций, Юлька одной фразой еще и окунула меня в прорубь. В сравнении с ее ситуацией мой страх казался глупым, надуманным и попросту детским. Он таких мыслей он не стал менее страшным, но задуматься о неприятным заставил.
– О чем ты? – Юля чуть поерзала в моих руках, но поняв, что повернуться у нее не получается, затихла.
– О том, что даже большие и сильные с виду мужчины тоже чего-то боятся. И вполне возможно, что боятся зря, но ничего с собой сделать не получается.
– Бояться не стыдно, – Череповец вздохнула, – ну или я себя так успокаиваю, но мне кажется, нужно хотя бы попытаться бороться со страхом. Посмотреть ему в лицо и…
– Победить? – хмыкнул.
– Послать его на фиг. Ну правда. Я вот победить свой так и не смогла, хотя, может, просто мало старалась. Но посмотрев на себя в зеркало и увидев там зашуганную мышь, решила, что такой быть не хочу, и пришла в твой зал. Помнишь, какая я была в первое свое посещение?
– Наглая, – еле сдержал смех, – дерзкая и глупая.
– Эй!
– На правду не обижаются. Ты так кидалась на грушу, ругалась на меня и спорила, что я решил аннулировать твою карту, вернув деньги на счет отправителя.
– Офигеть, Герасимов. Просто о-фи-геть!
– И не говори, сам в шоке, почему этого до сих пор не сделал. Ты же из моих нервов уже несколько клубков ниток намотала. На свитер хватит.
– Пф, нервный какой. А ты как на меня кричишь постоянно, думаешь, с тобой проще?
– А я не обещал, что будет просто. Но поверь, кричу я только в зале и во время тренировок, в остальное время, если верить друзьям, я спокойный удав с повышенным чувством благородства.
– Ммм, Стас, а мы сейчас точно про мои занятия в зале говорим?
Я улыбался, самым наглым образом спрятав улыбку в ее волосах, наслаждался разговором и улыбался как дурак. Чувство облегчения, что с Юлей все нормально, не могло не повлиять на настроение. И помня о том кошмаре, в котором она побывала, мне хотелось сделать этот вечер легче, общение непринужденнее, намеки прозрачнее, а вот выпускать из своих объятий не то, что не хотел, не мог себя заставить.
– Мы говорим обо всем, Юль.
– Слушай, Стас, а ты, случайно, менеджером не работал?
– А должен был?
– Знаешь, мне кажется, на поприще продаж ты смог бы сделать отличную карьеру.
– Не думаю, что мог бы впаривать людям что-либо.
– Да, но себя ты продаешь мастерски.
В комнате повисла тишина. И была она какой-то выжидающей. Я мысленно промотал наш разговор с Юлькой раз, другой, третий, пытаясь понять, о чем она говорит, а вот когда понял…
– Ну ты и…
– Аха-аха, – Череповец звонко рассмеялась, цепляясь за мои ладони своими пальчиками.
Пережидая приступ веселья маленькой вредины, с наслаждением слушал ее смех. Здорово, что после происшествия, о котором даже думать было мерзко, Юлька не потеряла умение так беззаботно смеяться.
– Эй, ты чего притих, – толкнула меня плечом, – обиделся?
– Нет, смех твой слушаю.
– Стас, я…
Юля вывернулась и, повернувшись, заглянула мне в глаза.
– Все нормально, Юльк, – щелкнул по кончику ее чуть вздернутого носа, – правда. Я не жду от тебя каких-то признаний.
– То есть у тебя вот так все просто? Сказал, что я тебе нравлюсь, и делай с этим, Юленька, что хочешь, а мне как бы и все равно?
Она прищурилась, будто прицел навела, что снова заставило меня улыбнуться.
– Нет, не просто. Я тебя предупредил. А дальше начну действовать. А вот ты можешь попытаться сопротивляться. Может быть, даже и получится что-то изменить.
– То есть выбора-то у меня особо и нет?
– Есть, конечно. Но почему бы тебе в конечном счете не выбрать меня?
Пожав плечами, откинулся на спинку дивана, давая Череповец иллюзию свободы. Небольшой, не более расстояния вытянутой руки. Но на то она и иллюзия.
– Такой спокойный, сдержанный и уверенный в себе, – Юлька обвела меня задумчивым взглядом, – знаешь, Стас, ты как будто всегда знаешь, что именно нужно делать, подбираешь правильные слова, одним своим присутствием внушаешь уверенность, что все будет хорошо. И вот мне интересно…
– Что тебе интересно, любопытная Букашка?
– Чего может бояться такой мужчина, как ты?
Вздохнув, перевел взгляд на потолок, ища там ту самую уверенность, о которой говорила Череповец. Не нашел, посмотрел на Юльку и решил, что ей я могу рассказать постыдную правду.
– Врачей. До одури.
– Их многие боятся, – девушка пожала плечами, – разве это такая большая проблема? Есть выбор, бояться или идти в больницу и лечиться.
– Да, все так. И я даже не против лечиться, но в свете того, что мне необходимо делать операцию, становится сложным бороться с собой и, прекратив праздновать труса, лечь, а точнее, сесть на операционный стол. Стоит представить всю эту процедуру и мне жутко до ужаса. И я вот уже несколько лет откладываю действительно важное решение. Дооткладывался, сегодня мне врач сказал, что у меня есть полгода, и если я не лягу под нож, потом можно будет уже особо не дергаться. Один черт, операция не сильно поможет.
– Стас, но это же твоя жизнь, твое здоровье, что именно тебя так пугает в той операции, что стоит риска?
– Что пугает? Дай подумать… Ммм, ты знаешь, что такое гемиартропластика плечевого сустава?
– Понятия не имею, – Юлька нахмурилась, – но могу предположить, что это какое-то протезирование, судя из названия, на плечевом суставе.