В момент паники я попытался убежать, но понял, что поверхности бассейна позади меня больше не существует… или, если она и существовала, я ее не видел. Я ничего не видел. Каким-то образом я мог дышать, но это была единственная роскошь, которую мне позволяло это место небытия. Я ощупывал все вокруг в своей слепоте, наполовину плывя, наполовину идя по этой запутанной пропасти. Источник Молодости, безусловно, был мифом. Это было нечто совершенно иное. Я только молился, чтобы Клара не последовала за мной и не попала в такую же ловушку, как и я. Но в глубине души я знал, что она умнее этого.
Видения Катрины заполнили темную пелену передо мной. Я бы никогда не вернулся к ней. Даже если бы мне удалось сбежать отсюда, было бы слишком поздно. И даже если бы ей удалось найти Бастиана и корону, он бы никогда не позволил ей победить. Он был слишком силен. И я вложил ее прямо в его руки.
Когда я вслепую пробирался сквозь все это, что бы это ни было… Я остановился, упав на колени, когда меня охватила безнадежность. Я больше не мог этого выносить. Океан, несомненно, заявил о своей власти над моей судьбой. Я вспомнил ту ночь, когда впервые остался с Катриной в ее комнате. Как я боролся, чтобы не поддаться ее влиянию на меня, зная, что это никогда не сработает. Но я сдался. И вот мы оба здесь, разделенные океанами времени навсегда.
Я вспомнил ту ночь, когда сказал ей, что судьба отвернулась от нас. И хотя думал, что, возможно, доказал, что все было не так, теперь понял, что это я был неправ. Нам с Катриной не суждено было встретиться. Мне не суждено было прожить достаточно долго, чтобы встретиться с ней. Встретить ее однажды было настоящим благословением. Но мне всегда было суждено умереть без нее.
Когда я смирился с этой бездонной пустотой, тишину прорезал слабый звук, похожий на отдаленный перезвон колокольчика. Мелодия становилась громче с каждой секундой, но все равно звучала отдаленно. Это была песня сирен, но уже не в моей голове. Она была здесь… по-настоящему здесь, где-то в этой глухой пустоте. Этот звук окатил меня, как последняя капля тепла, побуждая в последний раз подняться.
Слезы жгли глаза, грозя пролиться, но я пробирался сквозь пустоту, отчаянно пытаясь следовать за песней. Совершенно слепой, я цеплялся за свою единственную карту — звук. Ее песня продолжалась, голос наполнял тишину хрупкой ниточкой надежды, за которую я пытался ухватиться, пока она не исчезла. Мелодия окружала меня, как одеяло уверенности в самый темный час, удерживая меня, когда я дрожал от страха, что никогда не смогу выбраться из этого места.
Я мог бродить час или целый день. Ничто не напоминало о том, как течет время. Ничто здесь не придавало мне подобия человечности. На мгновение я даже усомнился, жив ли я еще или уже умер, и это могло быть пристанищем моей недостойной души.
Но затем, как бы долго я ни шел на этот голос, я обнаружил его прямо передо мной, ясный и такой громкий, что он звучал всего в нескольких дюймах от моих ушей. Мои ноги инстинктивно остановились, и я стоял, слушая ее арию, вытянув руку перед собой в пустое пространство передо мной. Я чуть не отскочил назад, когда мои пальцы коснулись чего-то — руки.
Я взял ее за руку, песня все еще звала, и шагнул вперед. Чьи-то руки обвились вокруг меня. Я услышал свое имя, произнесенное разными голосами. А затем я услышал ее имя… Катрина.
— Майло, — тихо пропела она. — Я здесь. Ты сделал это.
Мои глаза затрепетали, когда я оправился от магического воздействия, из которого только что вышел. Ударил свет, и я, наконец, смог сфокусироваться на этих голубых глазах, которые притягивали меня своей песней. А затем я вздохнул с облегчением, когда они снова превратились в красивые карие глаза, смотрящие на меня в ответ. Песня оборвалась. И со мной заговорила уже не сирена Катрины. Это была она.
Мы оба, не говоря ни слова, упали в объятия друг друга. Я прижимался к ней так, словно она была единственной надежной гаванью во время шторма. Она притянула меня к себе и поддерживала, когда я повалился вперед от изнеможения и неверия. Прижатый к ее груди, я тонул в звуке ее сердцебиения и вдыхал ее сладкий аромат.
— Ты нашел меня, — прошептала она с дрожью в голосе. — Ты слышал меня сквозь все время.
Я отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо, и убрал выбившуюся прядь волос ей за ухо.
— Я поклялся, что всегда буду искать тебя, моя Полярная звезда. — Ком в горле обжег, когда я проглотил его, не в силах оторвать от нее взгляд.
Она положила руку мне на лицо, нежно провела большим пальцем по бороде, по подбородку и, наконец, по большому шраму над левым глазом.
— Ты… старше, — пробормотала она, заикаясь, глядя мне в глаза. — На сколько?
— Около двух лет, — пробормотал я.
Она прижалась головой к моему плечу.
— Прости.
— Нет, ш-ш-ш. — Я поцеловал ее в макушку и взял ее лицо в свои ладони. Я прижался губами к ее губам и целовал ее так долго, что мне показалось, что этого было недостаточно. — С таким же успехом это могло длиться минуту. Каждое мгновение, каждый день тех лет не было дня, когда бы я не думал о тебе.
Я перевел взгляд с ее сияющих глаз на губы, мельком заметив поблекший шрам на щеке. Сейчас он был едва заметен, но я всегда буду помнить причину, по которой он появился. Я крепче обнял ее, словно защищая, когда в моей голове прокручивались отвратительные слова Тейна.
— Когда Тейн поймал тебя в Нассау… он… он делал с тобой что-то еще… до того, как я тебя нашел?
Катрина выглядела смущенной этим вопросом, но покачала головой.
— Нет, нет, он просто схватил меня прямо перед твоим приходом. А что?
Я вздохнул с облегчением.
— Ничего. — Я снова прижался к ней и погладил ее по волосам. — Я просто хочу знать, что я сделал все, чтобы защитить тебя.
— Ты всегда это делал, — она положила голову мне на плечо. — А теперь… теперь мы можем начать все сначала.
Я посмотрел на татуировку у себя на руке, чувствуя, как чернила растекаются по коже. Карта сформировалась и теперь была полной. Но я сомневался, что Бастиану понравится Фонтан, когда он узнает, что это такое на самом деле. Я обернулся, чтобы взглянуть на странную вертикальную стену, сквозь которую я только что прошел, похожую на зеркало, сделанное из воды, дверь во что-то нечеловеческое.
— Как ты узнала, что я искал это место? — спросил я, оглядываясь на нее. — Как вы узнали, что нужно прийти сюда?
— Это долгая история. Но мне немного помогли. — Она обернулась и посмотрела на две фигуры в тени бухты, в которой мы стояли. Беллами и — хотя я мог поклясться, что зрение меня обмануло — Серена.
Я искал слова, чтобы поблагодарить их, но у меня не было слов, как у камня, окружавшего нас. Я наблюдал за ними обоими в озадаченном молчании, пока Беллами не шагнул вперед. Он положил руку мне на плечо и наклонился ко мне.
— Рад, что ты вернулся, приятель, — ухмыльнулся он. — Теперь, может быть, ты сможешь держать эту свою девчонку под контролем, потому что я, конечно, уже устал от этого.
Я рассмеялся. Впервые, даже не знаю, за сколько времени, я по-настоящему рассмеялся. И это был не смех юмора, а смех, рожденный настоящей, чистой радостью. Все, что было мне дорого, находилось здесь, в этой бухте, и это меркло по сравнению со всем золотом, которое могли бы перевезти тысячи кораблей. И я улыбнулся, зная, что из Клары получится отличный капитан. О моих людях позаботятся. И моя судьба стояла прямо передо мной.
Я еще раз притянул Катрину к себе и поцеловал, моя кровь кипела от желания наверстать годы, которые я тосковал по ней. Я не мог дождаться, когда останусь с ней наедине, лягу рядом и выслушаю каждое слово, которое она, должно быть, до смерти хотела мне сказать.
— Я не знаю, как ты оказался здесь, снова живой, но я рад, что ты жив, — обратился я к Беллами. — Спасибо, что оберегал ее все это время. Я боялся того, что может случиться, если она встретится с Бастианом одна.
— Не благодари меня пока. — Беллами стиснул зубы и отвел взгляд. — Мы еще не совсем вышли из-под его контроля.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я, мое беспокойство росло. — Что ты ему должен?
Внезапно стены пещеры сотряс грохот, достаточно сильный, чтобы осыпать нас сверху мелкими каменными обломками. Когда грохот утих, пещеру наполнил отчетливый звук шагов, без сомнения, это был стук тяжелых ботинок на толстой кожаной подошве.
Голос, который не принадлежал этому месту, зазвучал громче, когда появилась фигура, вошедшая внутрь. С лукавой улыбкой он шагнул в тусклый свет бухты. Сам Бастиан Дрейк, конечно же, посмотрел на Катрину и Беллами взглядом охотника, а затем на меня.
— Они должны мне все.
33. Сорваться с крючка
Катрина
Там маячил Бастиан, в его глазах была угроза и лукавый намек на озорство, от которых у меня подкашивались колени. Что бы он ни задумал, я чувствовала, что это что-то нехорошее. Беллами беспокойно заерзал и, защищая Серену, обнял ее.
— Моя татуировка, — сказал Майло, взглянув на свою руку, а затем на всех нас, — должно быть, она привела его сюда. Мне очень жаль.
— Знаешь, Харрингтон, — рассмеялся он, делая шаг вперед и оглядывая всех нас. — Похоже, ты наконец-то выполнил свою часть сделки… спустя 300 лет, — рассмеялся он. — Но на самом деле нет. Ты не привел меня сюда, благодаря тому ужасному племени солнца, которое ты нашел, из-за которого мне было ужасно трудно следовать за тобой. — нет, нет. Ты не приводил меня сюда. Это сделал Беллами.
Взгляды всех присутствующих, включая Бастиана, переместились на Беллами.
— Расторгнутая сделка с его отцом все еще в силе. Как и отметина, которую я оставил на Беллами. Но даже без этого мы с ним навсегда связаны историей и мифами. Не так ли, возлюбленный Атаргатис?
Беллами не ответил, прикрывая Серену собой, и повернулся к Бастиану, как собака, готовая выйти на охоту.
— Но не волнуйся, Харрингтон, благодаря твоим друзьям с маленького острова ты вне подозрений. Но это неважно, потому что, как ты прекрасно знаешь, Фонтан — это не то, что мне было нужно. Я не заинтересован в том, чтобы отправлять туда чью-либо душу, ни твою, ни свою. Нет, это работа старины Дэйви. — Подойдя к Майло, Бастиан сделал вид, что изучает свои костяшки пальцев. — Ты настоящий счастливчик. Единственный человек, которому удалось обмануть смерть с сердцем сирены. Если бы только мы тогда знали, что все, что нам нужно было сделать, это трахнуть их, а не убивать. Было бы намного веселее. — Взгляд Бастиана скользнул по мне с усмешкой, от которой у меня мурашки побежали по коже. — Кстати, об этом… Катрина, наша русалочка. Тебе не интересно, как к тебе вернулся этот красивый голос?