— Майло, твоя рука! — Я указала на татуировку в виде светящегося солнца на его руке. Желтый свет окаймлял отметину, словно золотые священные вены — тот же самый свет, который отвлек Бастиана.
Майло схватил метку другой рукой.
— Солнце. Остров. Свет побеждает тьму. — Он говорил так, словно пытался что-то вспомнить или повторял про себя фразу.
— Что?
— Это защита. Защита от тьмы… от темного властелина морей. Защита от Дэйви Джонса. — Его взгляд медленно переместился с его светящейся татуировки на кипящего от злости Бастиана. — Катрина, он не просто находится под контролем Дэйви Джонса…
— Это Дэйви Джонс, — пробормотала я. Это пришло мне в голову внезапно. Легенда, стоящая за странной жестокостью морей. Тот, кого моряки боялись сотни лет. Тот, кто собирал души погибших в море…
«Будучи коллекционером», я поделилась своими мыслями с Майло. «Предметы в его коллекции — это не просто вещи. Это души».
«Души, попавшие в ловушку», повторил Майло.
— Я — это он! — прогремел Бастиан, подходя все ближе и ближе, окутанный чернильной жижей теней. — Темный повелитель морей. Сам Посейдон обрек его на этот человеческий облик, но он могущественнее любого человека.
— Однажды Посейдон проклял тебя. Как думаешь, что он сделает с тобой, если ты убьешь ее? — выплюнула я.
— Древние боги давно ушли. Без нее я останусь последним высшим существом в мире… в море… так могло бы быть всегда, если бы она выбрала меня, а не этого бесполезного смертного. — Бастиан зарычал, обнажив острые зубы сквозь черную воду, непрерывно стекавшую по его лицу. — Может, у тебя и есть знак солнца, который защищает тебя, но ты не тот, за кем я гонюсь. — Он ударил по стене рядом с нами, выпустив из ладони поток тени и воды, отчего она рассыпалась на пол и затряслись остальные стены.
— Он разрушит весь форт. — Я наблюдала, как с потолка на нас падают каменные обломки и галька.
— Не думаю, что его это волнует, — произнес Майло. Вместе мы ошеломленно и совершенно сбитые с толку наблюдали, как он пробился сквозь стену, а тени вокруг него заскользили по полу, унося его к месту назначения — Серене и Беллами.
48. Высечено на камне
Беллами
Не могу припомнить времени, когда я бежал так быстро, как тогда, в погоне за Сереной — за исключением, может быть, той ночи, когда отец убил ее, и я побежал к пирсу, пытаясь спасти… и потерпел неудачу.
— Серена! — закричал я, и мой голос эхом разнесся по темным залам. Повсюду змеились проходы, ведущие в черные, как смоль, туннели, в которых ничего не было видно. Я едва мог видеть, так как факел, который я снял со стены, был на грани. — Серена!
Я снова позвал ее по имени, пробираясь вслепую, спотыкаясь, сворачивая у каждого входа и пытаясь решить, в какой из них мне идти. В конце концов, выбрал путь и побрел в темноту, преследуя цель, о существовании которой даже не подозревал, и молясь Богу, в которого не верил, чтобы он помог мне найти ее. Но проходы вокруг меня продолжали множиться, и каждый раз, когда выбирал один, появлялись новые. Я кружился, окруженный коридорами, которые насмехались надо мной и кружились рядом, мое зрение затуманилось при виде темных залов, окружавших меня. Я больше не знал, куда идти — налево или направо, на север или на юг.
Я был не из тех, кто впадает в панику, но в тот момент почувствовал, как сердце забилось быстрее, отчего у меня сдавило грудную клетку. И громкий грохот вдалеке не помог избавиться от этого чувства, когда услышал звук осыпающегося камня и ощущение землетрясения у себя под ногами. Комната превратилась в какую-то странную иллюзию туннелей, лабиринт, из которого не помнил выхода. Что бы Бастиан ни делал с моей головой, я хотел, чтобы он ушел.
«Найди ее, верно. Приведи меня прямо к ней». Он смеялся в глубине моего сознания, дразня меня тем фактом, что чем ближе я подходил к ней, тем больше приближался и он. «Бедный Беллами. Чем больше ты пытаешься помочь ей, тем больше причиняешь ей боль. Так было всегда. И в этой жизни, и в прошлой. Но ты просто не можешь оставаться в стороне».
— Заткнись! — закричал я в пустоту. — Заткнись и катись к черту!
Он не заткнулся. Он продолжал, отчего у меня разболелась голова. Я прислонился к стене, мучительно обдумывая каждое слово, потянулся к шее и впился ногтями в кожу, пытаясь стереть его отметину на ключице. Кожа рвалась, обжигаемая моими отчаянными царапинами, но этого было недостаточно. Я достал из кармана нож и приставил его к своей шее.
Внезапно чья-то рука схватила меня за плечо.
— Что, черт возьми, ты делаешь, парень? — Я поднял глаза, и мое зрение прояснилось. Там больше не было сотен туннелей. Только два прохода, между которыми я пытался выбрать. И человеком, державшим меня за руку, был Рассел.
— Ничего, — выдохнул я, пытаясь отдышаться, чтобы выглядеть менее безумным. — Где Серена?
По выражению его глаз я понял, что он знает.
— Она нашла корону.
— Нашла? — спросил я, и на моем лице начала появляться улыбка. — К ней вернулась ее сила?
Рассел отвел взгляд, и на его лице появилась тяжесть.
— Выйди из этого угла, подойди и посмотри сам.
Я последовал за ним по одному из проходов, светящемуся вдалеке, когда мы приблизились.
— Западный туннель, — пробормотал я, отметив, что алтарная комната находилась к северу от того места, где я стоял. — Черт. С Севера на Запад. — Я еще раз соединил подсказку Серены, озадаченный тем, как она все это время была там, когда Рассел повел меня в конец коридора. Это была комната, каким-то необъяснимым образом освещенная, демонстрирующая еще больше из тысяч предметов, собранных Бастианом, выстроившихся вдоль стен, словно тайник с сокровищами. И там, в центре комнаты, стояла Серена, стоя на коленях перед отверстием в форме разбитого сердца в полу из камня, который она вытащила, и смотрела на корону в своих руках со слезами на глазах.
— У тебя получилось! — закричал я, бросаясь к ней. — Подожди, что случилось? — Я заметил, что ее слезы были не от радости, а от горя.
— Нашла, — простонала она, надевая корону на голову. — Но не сработало. Я все та же.
Я не знал, чего ожидал, когда она получит корону обратно. Может быть, она наденет ее на голову, и свет будет излучаться во все стороны, или, может быть, она поднимется в воздух и засияет, как солнце. Я понятия не имел. Но ничего даже отдаленно похожего на это не происходило. И она ясно дала понять, что все должно было быть не так.
— Что? Нет! Может, это подделка. Бастиан, вероятно, подменил настоящую или…
— Уверяю, она самая настоящая, — голос Бастиана прервал меня. Он вошел в комнату, от него исходило странное спокойствие, хотя он был полностью пропитан темной водой. Что-то казалось… другим, более зловещим… в нем. На его лице отразилось облегчение, когда он увидел, что Серена держит корону. Он говорил так спокойно, что я занервничал. — Итак, видишь… ты не можешь это остановить.
Позади него появились Катрина и Майло, но они не стали приближаться. Они стояли, завороженные этой сценой, как и все мы, ожидая увидеть, как богиня будет коронована заново. Бастиан держался на расстоянии, но продолжал говорить.
— Что теперь, Атаргатис?
— Очень хорошо, — тихо сказала она. — Это написано на камне. Как я могла подумать, что смогу противостоять этому?
— Что написано на камне? Что ты имеешь в виду? — Я взял ее за руку, умоляя образумиться.
— Алтарь расписан картинками из моей легенды. Первая — плачущая женщина рядом со своим мертвым возлюбленным. Вторая — она входит в море. Третья — она выходит с хвостом. И четвертая должна быть последней. Ее конец. Мой конец. Я обречена на такой конец.
— Последняя картинка исчезла! Я видела алтарь. Ты не знаешь конца! — Катрина закричала с того места, где стояла.
— Она права! — закричал я. — Ты собираешься позволить каким-то чертовым рисункам рассказать тебе, что с тобой должно случиться? — Я вздрогнул, услышав вдалеке еще один грохот, гадая, что происходит, зная, что это всего лишь вопрос времени, когда Бастиану надоест играть с нами в кошки-мышки, и он сделает свой следующий ход.
— Это моя судьба.
— Нет, Серена. Нет. Ты — моя судьба! И что это значит? Мы просто сдаемся?
— Что нужно, чтобы возродить богиню? — Бастиан хихикнул. — Очевидно, больше, чем потребовалось, чтобы погубить ее. А теперь пойдем со мной. Возвращайся к алтарю, дорогая.
Что-то в том, как Бастиан произнес эти слова, дало мне ключ к разгадке. И я тщательно перебрал мысли в голове, почти боясь их озвучивать, потому что знал, что он будет слушать. Но я ничего не мог с собой поделать. Мысль пришла, и я не мог ее прогнать. Но я не мог отделаться от мысли, что, возможно, в этом алтаре было что-то большее, чем мы предполагали.
«Прекрати пытаться. Ты только усугубишь боль».
Крепко зажмурившись, я пытался отогнать его голос. Я хотел убежать, убежать как можно дальше от его власти надо мной. Это было несправедливо, что он мог появиться в любой момент и вторгнуться в мои мысли. И все эти годы… был ли он в моей голове все это время? Мне было больно от того, что я не мог этого избежать.
«Я всегда буду знать. Я всегда буду следовать за тобой. И когда ты снова не сможешь сделать то, что не смог сделать раньше, я буду преследовать тебя, готовый напомнить тебе. Никто никогда не останавливал меня».
Я боролся изо всех сил, чтобы прогнать его, закрыв глаза, чтобы блокировать свой разум. Но когда он заговорил в моих мыслях, кое-что из сказанного им заставило меня, наконец, поверить ему. Он был прав. Я никогда не мог его прогнать. Никто никогда не мог. Так что же произойдет, если я перестану пытаться? Что произойдет, если я просто позволю ему войти? Что, если я сыграю в его игру в ответ? Что, черт возьми, я потеряю?
«Давай, приятель. Устраивайся поудобнее». Отвечая, я почти физически ощущал нерешительность и крайнее удивление в неловком ответе Бастиана.
«Ты собираешься вот так просто открыться мне? Как это смело с твоей стороны».