Ее дерзость удивила и заинтриговала меня, поэтому я с любопытством шагнул вперед, чтобы последовать за ней.
— Нет… яд — это… справедливо, — сказал я, все еще пытаясь прийти в себя. — Но почему ты мне помогла?
— Потому что Рэнсон — гребаный идиот. — Она улыбнулась, указывая на мужчину, лежащего без сознания у наших ног. — И ты, кажется, отличаешься от остальных подонков, которые портят воздух в этой таверне. Я наблюдала за тобой последние пару вечеров.
— Я заметил.
— Хорошо, — повторила она, обводя меня любопытным взглядом и усмехаясь. — Неплохо для человека с одним здоровым глазом. От приличного капитана я меньшего и не ожидала.
Я напрягся при упоминании о моем поврежденном глазе. К настоящему времени он зажил достаточно, чтобы выглядеть почти нормально, за исключением неприглядного шрама. Шрама, из-за которого я наполовину ослеп.
— Что такая девушка, как ты, вообще делает в подобном месте? У тебя должна быть причина прятаться в этом углу.
— Та же самое, что и у тебя, моряк, — самодовольно кивнула она с упрямой улыбкой. — Я тут кое-кого поджидала. И думаю, что наконец-то нашла его.
9. Капитан, Достойный Своего Дела
Майло
Девушка шагнула ко мне, оглядываясь через плечо и надевая плащ обратно на голову.
— Мне нужен капитан, — уверенно сказала она.
— Зачем?
Она еще раз огляделась, дождь постепенно стихал, и я смог лучше разглядеть ее черты, когда лунный свет пробился из-за туч. Из-под капюшона на меня смотрели глаза поразительного зеленого цвета, которые, казалось, почти светились в темноте.
— С какой стати мне искать капитана, кроме как присоединиться к его команде?
Я пожал плечами, немного озадаченный ее необычной просьбой.
— Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься? Пиратская команда — не место для…
— Для кого… для женщины? — выплюнула она. — Да, я не нуждаюсь в твоих напоминаниях. Моя предыдущая команда бросила меня на произвол судьбы, когда обнаружила, что у меня между ног не совсем то, что у них. Хотя, без сомнения, я была не хуже любого из них. Они никогда не сомневались в моих способностях, когда я драила палубу с перевязанной грудью и волосами, убранными под шляпу. Но я совершила глупейшую ошибку, попытавшись однажды вечером искупаться, и они увидели меня во всей красе.
Я вспомнил о своем недолгом пребывании в Нассау под прикрытием. Как, должно быть, трудно ей было изобразить свою индивидуальность на борту корабля, полного вонючих, суровых мужчин, если это было правдой. Я решил надавить на нее.
— И с чего ты взяла, что я позволю тебе подняться на борт моего корабля? — Я скрестил руки на груди.
— Да, вот и ключ, моряк. Я торчу в этой таверне уже несколько недель, ожидая, когда появится достойный капитан. Капитан, который, возможно, не побоится пустить женщину на свой корабль. Капитан, который меньше заботится о размере своего члена и больше о благополучии своей команды.
— И ты думаешь, что я тот самый капитан? — Я приподнял бровь.
— Не знаю. А ты? — Я взглянул на легкое давление чуть ниже моей грудной клетки. Она приставила маленький кинжал к моей груди. Я усмехнулся и выхватил нож у нее из рук.
— Вполне справедливо, — сказал я, возвращая нож ей в руку. — Ты доказала, что можешь быть полезной. Но я должен предупредить тебя, что я не просто бороздю моря в поисках богатства и наживы, как ты могла бы подумать. Я охочусь за кое-чем… и, возможно, за кое-кем.
— Не соблазняй меня больше. — Она с ухмылкой покрутила ножом. — Так вы возьмете меня на борт или нет, капитан Харрингтон?
При упоминании моего имени я сделал паузу. Я знал, что она уже должна была услышать его в таверне, но все равно это застало меня врасплох. Капли дождя ритмично падали с верхушек деревьев вокруг, словно тиканье часов, ожидающих, когда я приму решение.
— Как тебя зовут, и почему ты так отчаянно хочешь стать частью команды?
— Сейчас ты получишь ответ только на один из этих вопросов. — Взгляд ее глаз впился в меня, а брови нахмурились. — Клара. Клара Рейд.
Я вздохнул, не уверенный, разумно ли было позволять этой пылкой ирландке присоединиться к моей команде. Но она помогла мне во время драки. И после нашего последнего грабежа мне не хватало пары матросов. Она говорила с уверенностью, которой не было у большинства мужчин, которых я нанимал. Отбросив свое первоначальное колебание, я решительно кивнул в ее сторону.
— Отлично. Добро пожаловать на борт «Сокола», Клара Рейд.
10. Поднять Паруса
Катрина
Мы пробыли на воде некоторое время, и большую часть времени погода была на нашей стороне. Один небольшой шторм обошел нас стороной, но это не помешало нам хорошо провести время. Каждые несколько часов я проверяла, как там мама, чувствуя, как меня охватывает чувство вины каждый раз, когда я смотрю на нее. Поэтому, когда она неизбежно просыпалась, а я сидела рядом с ней, я не могла заставить себя снова усыпить ее.
Ее глаза распахнулись. Я наблюдала, как она медленно и неуверенно оглядывается по сторонам, как и любой другой человек, оказавшийся в подобной ситуации. Я собралась с духом, прокручивая в голове все возможные объяснения, которые могла предложить. Что я скажу ей, когда она потребует ответов? У меня не было ни малейшего шанса сохранить видимость школьной экскурсии по разным культурам. В школах не катаются на яхтах. И уж точно не похищают матерей учеников.
— Г… где я? — слабым голосом спросила мама.
Я быстро соображала, оглядывая комнату и пытаясь скрыть собственную панику.
— Ты… ты на яхте, со мной, плывешь к острову у берегов Кубы. — Правда выплеснулась наружу, и я отругала себя за то, что была такой никудышной лгуньей, что не смогла придумать ничего лучше.
— Школьная поездка? — Она села, потирая голову и глаза.
— На самом деле это не школьная поездка. Это просто поездка. Это трудно объяснить, — сказала я, — Но ты должна поверить, когда я говорю, что это то, что я должна сделать. И я не могу оставить тебя здесь. — Я замолчала, теребя тонкое кольцо на пальце и борясь с нервным спазмом в животе. — Кто-то, кто мне дорог, нуждается в моей помощи.
— А как же школа? Как я вообще сюда попала? — Лицо мамы побледнело. — О нет, я что, опять напилась?
Я потянулась вперед, чтобы успокоить ее, мягко коснувшись руки.
— Нет, нет, мам. Ты не напивалась. Все в порядке. — Я старалась говорить как можно мягче, чтобы успокоить ее, но морщинка у нее на лбу становилась только больше.
— Тогда… что происходит? Почему я не помню, как добралась сюда? — Ее голос звучал как ее собственный, совершенно не похожий на тот, что звучал там, на пристани.
— Что ты помнишь? — Если бы я могла расспросить ее о том, что она знает или чего не знает, это определило бы, насколько далеко я смогу уйти, ничего не объясняя.
— Я… я не могла уснуть. Я все хотела увидеть тебя — увидеть океан — и поехала сюда, ну, во Флориду. Я сказала твоему отцу, что собираюсь сделать. И ему это показалось странным, и он начал спрашивать меня, почему, но я просто предложила ему поехать навестить свою семью на север, и он согласился. Именно так. Это было очень странно. Но он не стал спорить. Он просто… начал собирать вещи.
Как я и думала. Она контролировала его, не осознавая этого.
— Значит, ты не помнишь, как поехала во Флориду или приехала ко мне в общежитие, чтобы найти меня? — надавила я.
Она покачала головой, выглядя смущенной, будто у нее сильно разболелась голова.
— Нет… Что происходит, Катрина?
Я колебалась, откидываясь на спинку стула и моргая, тщательно подбирая слова. На данный момент мама была вне контроля сирены. Я не хотела смущать ее еще больше. Но я не могла рассказать ей все здесь и сейчас, чтобы не показаться сумасшедшей и не ввергнуть ее в панику. Поэтому я разыграла единственную карту, которую знала.
— Мам, — выдохнула я. — Ты помнишь, как ты уходила и исчезала на некоторое время, и ты просила меня доверять тому, что ты делаешь? Ты сказала, что пыталась помочь. Ты была занята тем, что, по твоему мнению, тебе нужно было сделать.
Она не ответила, но не сводила с меня сияющих, встревоженных глаз, будто уже знала — и боялась — того, что я скажу дальше.
— Дело в том, что я не могу рассказать тебе всего прямо сейчас, мама. Но ты должна верить, что я делаю то, что должна. На Кубе есть кое-что, что мне нужно. И будет бессмысленно, если я объясню это сейчас. Ты просто должна знать, что для меня было небезопасно оставлять тебя там.
Она открыла рот, словно собираясь продолжить расспросы или спорить.
— Пожалуйста, просто поверь мне, — сказала я. — Я знаю, это не имеет смысла, но сейчас так нужно.
Она опустила глаза, ее каштановые волосы рассыпались по плечам. Наконец она снова посмотрела на меня, и в ее голосе послышалось что-то тяжелое.
— Я обязана сказать тебе, что согласна, — произнесла она. — А твой папа?
— Я уже позвонила ему. Я сказала ему, что ты здесь, со мной. В Константине. В кампусе. — Я говорила твердо, вспоминая телефонный звонок, который сделала сегодня утром. — Он в полном порядке, обещаю.
Мама огляделась по сторонам, у нее перехватило дыхание, когда она сдерживала реакцию, которая, я легко могла себе представить, назревала. Я тут же почувствовала, как желудок скручивается в узел. Неужели я только что совершила огромную ошибку? Беллами, без сомнения, не одобрил бы, если бы я рассказала ей все это, но я не могла просто продолжать убаюкивать маму песнями всю дорогу. В конце концов — рано или поздно — она узнала бы, по крайней мере, часть правды. Но я просто должна была убедиться, что она не узнает слишком много сразу. Я не могла предвидеть, что мама хорошо с этим справится. Печальная правда заключалась в том, что я все еще не доверяла тому, что она могла сделать. Я задумалась, перестану ли я когда-нибудь воспринимать ее как человека, находящегося на грани ошибки, настолько слабого, что мне нужно защищать его, а не как свою мать.