– А торгуют они с Китаем опиумом в основном. Это, если кто-то не в курсе, отрава. Китайцы ей укуриваются до скотского состояния и отказаться потом уже не могут. А когда их правители попытались запретить торговлю, это было пятнадцать лет назад, англичане заставили их покупать силой оружия. Вот так-то, господа. Склады в Гонконге забиты смертью, и, уничтожив там все, мы спасем много жизней. И наших, и китайских. Уничтожение же источника финансов заставит врага пересмотреть расклады. Начнут ловить нас с удвоенной энергией. Глядишь – и наконец-то снимут часть сил с русского фронта.
Этот аргумент подействовал на всех, даже на вечно недовольного Куропаткина. Решение об уничтожении центра британской торговли было принято единогласно, и эскадра незамедлительно вышла в море.
Александр торопился. Информация – вещь такая, что любит распространяться, вытекая, словно вода из решета. И если британцы пронюхают о его намерениях, то, может статься, решат предпринять меры для ее нейтрализации. Ну или, как вариант, начнут срочно укреплять тот же Гонконг. Почему именно его? Да потому, что Гонконг да Сингапур наиболее вероятные цели. Самые богатые, практически незащищенные. Стало быть, надо бить прежде, чем враг отреагирует, и отступать раньше, чем у него появится серьезный ответ.
В то, что голландцы не предупредят англичан, он не верил ни на грош. Да, они конкуренты, но, во-первых, показать лояльность тому, кого ты считаешь сильным, полезно для здоровья. А во-вторых, и для англичан, и для голландцев русские – это варвары, против которых и объединиться не зазорно. В общем, наступил момент, когда скорость решала если не все, то многое, и потому эскадра полным ходом двигалась к цели.
Брызги снова попали на лицо, и, машинально облизнувшись, он почувствовал, как защипала язык соль. Александр чуть заметно усмехнулся. Еще немного, и он сможет сказать, что пробовал на вкус воду всех океанов. А что? На Ледовитом сражался, через Атлантику носорогом проломился, Тихий вот-вот пересечет. На очереди Индийский… Ничего, скоро придет время пощипать британцев и там.
Но вообще, стоило признать, за этот год он видел больше, чем иные за всю жизнь. Красоты трех континентов, пусть и мельком. Океанские волны, изменчивые и не похожие друг на друга. Да одни киты чего стоят!
Китов он видел и на севере, и в Атлантике. Да что там, попадались ему киты даже на Амуре[89]. Но такого количества, как в этих местах, Верховцеву не попадалось нигде[90]. Огромные стада этих гигантов бороздили морские просторы, а на них охотились китобои – норвежские, американские, британские. Последних, к слову, попалось аж два корабля, и оба отправились с призовыми командами в Николаевск. Урон врагу, конечно, крошечный, но капля камень точит. Ну а остальные? Остальных предупредили, что океан, конечно, общий, но в русских водах им делать нечего. Учитывая, какие белые становились лица китобоев при виде открывающихся орудийных портов, появлялась надежда, что они усвоили предупреждение русских. Первое и последнее!
Но сегодня море уже второй день было пустынным. Ну да, эти места – задворки мира, сюда мало кто плавает. Даже рыбацких лодок на пути не попадалось. С другой стороны, оно и к лучшему, терять время еще и на перехват кого-то, чье утопление не стоит пары ядер, на него затраченного, не хотелось. Эскадра шла к Гонконгу, а все остальное – ненужное излишество.
– Вашбродь!
– Чего тебе, Янек?
– Там, по правому борту корабль. Далеко.
Вот ведь, накаркал… Александр поморщился. Воистину, не говори богу о своих планах – не услышишь презрительного смеха. Даже думать не стоит… А тут еще и ветер стихает на глазах. Но посмотреть все равно надо.
– Что-то не пойму, – мощная подзорная труба осталась в каюте, а позаимствованный у вахтенного бинокль ее достоинствами не обладал. – Вроде не один корабль.
– Так точно. Вашбродь! – Пахом с его острым зрением оказался как нельзя кстати. Взяв из рук капитана бинокль, он несколько секунд вглядывался в горизонт. Потом, не отрывая глаз от бинокля, процедил: – Там бой идет. Кажись, пираты.
– Вот как? – Александр удивленно приподнял брови. – Янек, принеси подзорную трубу.
Пока их корабельный поляк бегал за хорошей оптикой, Верховцев задумался. Глазам Пахома он верил, да и пиратов в этих водах хватало. Те же японцы… Да и китайцы, филиппинцы и прочие аборигены здешних мест от них не отстают. А с другой стороны, почему не слышно пушек? Если идет бой? И потом, было еще одно соображение.
Нет, чужие стычки русских не касаются. С другой стороны, здешние пираты словно и впрямь не от мира сего. Не понимают, чем может быть чревато устраивать безобразия во время большой войны. Тебя она, может, напрямую и не касается, но это время, когда флоты всех хоть сколько-то уважающих себя держав приведены в полную готовность. А значит, тот, кто хочет пошуметь, должен понимать – совсем рядом запросто может красться тот, кто сожрет нахала и не поморщится. Океаны становятся опасными – но в чем-то и наоборот.
Подбежал Янек, притащил футляр. Кивнув ему благодарно, Александр привычно-неторопливым движением раздвинул подзорную трубу, поднес ее к глазу. Ну, правильно, что он еще мог ожидать увидеть? Корабль, явно торговый, это легко понять и по обводам, и по тому, как он плетется, еле-еле ловя парусами быстро слабеющий ветер. Пушек не видать… А вокруг него вьются четыре сампана[91]. Эти шустрее – в довесок к парусам у них есть весла, хотя суденышки довольно крупные. В Нагасаки, помнится, пара таких стояла, и они были исключительно парусными.
Кстати, понятно теперь, почему никто не стреляет. На «купце» пушек нет, а на сампаны их ставить опаснее для своего экипажа, чем для врага. Хлипкая конструкция попросту не вывезет серьезное орудие и уж точно рассыплется на куски от сотрясения при выстреле. Тем интереснее было наблюдать за их схваткой.
Сампаны пытались охватить старательно удирающий корабль, подобно волкам, загоняющим лося. Догнать, схватить, повиснуть, заставить остановиться, а потом навалиться всей толпой – классика. Но капитан неизвестного «купца» хорошо знал свое дело, ловко доворачивая руль каждый раз, когда сампаны оказывались в опасной близости. При этом он угрожал им ударом форштевня, а столкновения с кораблем, вдесятеро большим, ни один сампан не переживет. Они все же достаточно хлипкие посудины. Приходилось им уклоняться, разрывая дистанцию, после чего все приходилось начинать сначала. Вот только вряд ли это будет длиться вечно – рано или поздно ветер стихнет окончательно, и судьба торговца будет решена.
– Вашбродь, что делать-то будем?
– Что делать? – Александр задумался. Будь у него машина под парами, он разогнал бы всю эту кодлу за пару минут. А так… Хотя и под парусами может получиться. – Передай механикам, пускай раскочегаривают свои железяки.
– Так уже, вашбродь. Говорят, через полчаса можно будет дать ход.
– И кто приказал?
Янек потупился. Что же, не сдавать своих – тоже достоинство, да и инициатива в этот раз пришлась кстати. Верховцев махнул рукой:
– Ладно, черт с вами. Пускай стараются. Пойдем под парусами, а как только смогут, пусть дают ход. Ну, чего встали? К бою! Живо-живо-живо!
Появление нового действующего лица пираты восприняли без восторга, но с пониманием. Примерно так стая шакалов при виде льва понимает, что делать им тут совершенно нечего, и бодро мчится прочь. Возможно, они бы еще подумали, будь перед ними обычный парусник, благо ветер практически стих. Но, в отличие от остальной эскадры, «Миранда», густо дымя, шла на пяти узлах, и связываться с пароходом морские бродяги не рискнули. По ним, впрочем, тоже никто не стрелял – зачем? Они ведь русским ничего плохого не сделали. Да и куда больше сейчас интересовал Александра корабль, с которым его свела судьба.
Вид корабль имел потрепанный, но – в меру. Именно так обычно и выглядят корабли после долгого океанского перехода, когда портовый лоск сошел, но на состоянии мачт и прочности корпуса приключения никак не сказались. Если, разумеется, капитан хороший, но свое мастерство он уже продемонстрировал. Стоит признать, до подхода помощи в такой ситуации продержаться смог бы не каждый.
А вот что Верховцева самую малость разочаровало, так это флаг. Корабль оказался американским. Будь он британским, его можно было бы со спокойной душой и чистой совестью брать на абордаж. Законный трофей, и никто рта не откроет – призовое право штука справедливая[92]. А так… Напрасно уголь жгли, получается.
Правда, в просьбе американскому капитану он тоже отказать не смог. Когда «Миранда» сблизилась с «купцом», и Верховцев в мегафон спросил, все ли у них в порядке, американец крикнул в ответ, что все нормально, но как только военный корабль уйдет, пираты вернутся. И попросил оттащить его «Ласточку» подальше от берега. Послать бы его… А с другой стороны, если бросить, то зачем, спрашивается, надо было спасать? И потому с «Миранды» подали конец, после чего пароход, сердито пыхтя машиной и взбивая воду за кормой, оттащил американский корабль к своей эскадре. Уж что-что, а нападать на шесть боевых кораблей не станет ни один пират – наглеца просто сомнут походя. От него не останется даже мусора на воде.
Впрочем, американец оказался человеком благодарным и вечером прибыл на «Миранду» в обнимку с огромной корзиной, набитой бутылками. Целая коллекция – от американского виски, более всего напоминающего деревенский самогон, до французского вина с весьма неплохим букетом. Да и вообще, человеком он оказался компанейским, этот здоровенный бородач по фамилии Джонсон. Ну как с таким не выпить?
Через некоторое время к ним присоединился Матвеев. Корабли все равно лежат в дрейфе, так что почему бы не пообщаться с коллегой? Купец никогда не упускал такой возможности. Почти сразу он перехватил нить разговора, который, как очень часто бывает в принявшей на грудь мужской компании, начал быстро скатываться на женщин. И Александр уже через несколько минут лишь смотрел удивленно на то, как два исключительно деловых человека обсуждают понятные им одним вопросы. При этом он совершенно не мог понять, о чем идет речь. Все слова по отдельности знакомые, а вот смысл ускользает. И, хотя за время перехода и общения с чиновниками и купечеством самых разных рангов он поневоле нахватался каких-то навыков общен