– Обычно в это время он на тренировке по бейсболу, – зачем-то объяснила Марсела, словно я осуждаю ее за то, что та позволила здоровому семилетнему мальчику смотреть телевизор после школы.
Для нее важен внешний лоск. Вполне естественно, она ведь парикмахер.
– Так, я готов! – объявил Чарли, выходя из спальни с сумкой и портпледом.
– Ты берешь с собой костюм? – удивилась я.
Я не взяла аналогичную женскую экипировку и внезапно занервничала.
– На всякий случай, – пожал плечами он.
Сообразив, что всегда можно одолжить платье у мамы, я почувствовала себя лучше. Ее гардеробная напоминала дизайнерский бутик, а ей сейчас наряды не нужны.
– Надеюсь, вы не возражаете, что я не еду, – сказала Марсела. – Чарли говорил, она не хотела устраивать поминки, и я не вижу смысла ехать только для того… ну, вы поняли.
– Поехать, только чтобы забрать наши деньги? – предположила я.
Это была единственная цель поездки, кто-то же должен сказать.
– В последнее время с мальчиками так трудно, – продолжила она, словно не заметив моей грубости.
– Надеюсь, мы пробудем там всего несколько дней, – подбодрил жену Чарли.
– Мы справимся, – благодушно заверила она.
Я не сомневалась, что так и будет. Моя невестка была не только красавицей, но и обладала деловой хваткой. А теперь еще и разбогатеет. Я не настолько цинична, чтобы подозревать, будто она вышла за Чарли из-за денег, хотя, вероятно, деньги ее тоже привлекали. А ответ на вопрос, почему Чарли женился на ней сразу после колледжа, в нежном возрасте двадцати двух лет, совсем прост. Только что умер папа, а мама никогда особо нами не занималась, и когда не стало единственного человека, который заботился о Чарли, тот, разумеется, прибился к женщине, способной им руководить. Маме она не сильно нравилась, вероятно, потому, что они были похожи. Конечно, это не помешало маме устроить им роскошную свадьбу и открыть счета на детей. Ведь она обязательно должна была выглядеть как великодушная и щедрая мать, как же иначе.
После объятий и поцелуев мы отбыли.
– Марсела хорошо выглядит, – заметила я, когда он сдавал задом от дома. – Повезло тебе, придурку, – добавила я, потому что не время было говорить гадости о его браке.
Может, и несправедливо винить Марселу в охлаждении моих отношений с братом, но до женитьбы мы с Чарли были не разлей вода. Почти каждый день разговаривали или переписывались. С самого детства брат первым поздравлял меня с днем рождения, а я его. Я не винила его за то, что он ставил жену и детей на первое место, но было бы неплохо оказаться хотя бы на втором.
– У нас тоже были трудности, – признался брат. – Финансовые.
– Что ж, теперь это изменится.
Его ответ был отрезвляюще откровенным:
– Очень на это рассчитываю.
Глава 24. Чарли
Я и забыл, насколько уныло в мамином доме. И вдруг подумал, что то ли дом стал похож на нее, то ли наоборот.
Когда мы с Винни свернули в узкий переулок между нависшими деревьями, кустами и прочей нечистью, на меня нахлынули воспоминания. Я пытался их остановить, но они впивались в кожу как колючий дождь. Как я нашел папу мертвым в постели. Как позвонил 911, но не сумел произнести ни слова. Как цеплялся за Винни в ожидании «Скорой», а потом в ожидании мамы. Она была в Милане. И ждать пришлось долго.
А потом мама долго боролась с депрессией. Когда я звонил ей, она говорила, что весь день провела в постели, как и предыдущий. Вот только это оказалась не депрессия, а болезнь. Излечимая, но только если дети готовы помочь.
Я хотел ей помочь. Искренне хотел. Но находился в сложном положении. Я недавно женился, и только что родился ребенок. Мое тело принадлежало мне, а жизнь – уже нет. Я стал отцом и получил новые обязательства и приоритеты. Если мама пыталась купить мою верность с помощью роскошной свадьбы, то выстрелила вхолостую, потому что, глядя на эту роскошь, невеста тоже выдвинула требования. По жестокой иронии судьбы, удивительная щедрость матери лишила меня возможности быть щедрым в ответ. Я разочаровал ее и поэтому трусливо избегал. За годы дистанция между нами только увеличивалась, пока не превратилась в зияющую пропасть с зазубренными краями, через которую не перекинешь мост.
Когда мы подъехали к дому, нас уже ждал Нейтан. В помятом костюме и с растрепанными волосами, он выглядел каким-то побитым, его плечи согнулись, как усталое старое дерево.
– Нейтан, мы так благодарны, что ты не забывал о ней. – Я обнял его.
– Мне так жаль, – произнес он, и его глаза наполнились слезами.
– Нам тоже, – сказала Винни. – Мы понимаем, через что тебе пришлось пройти.
Да, Винни понимала. Ведь это она нашла нашего отца с побелевшим лицом и вывалившимся языком. Ей было семнадцать. Мама уверяла меня, что в тот год Винни пила не больше одноклассников, и ее отношения со спиртным никак не связаны со случившимся в тот день. Но мама всегда прятала голову в песок, когда дело касалось нас.
– Я не мог войти в дом, пока она… ну, в общем, была еще тут, – сказал Нейтан. – Обо всем позаботилась ее медсестра. Я был на Манхэттен-бич, а вы знаете, какие пробки в понедельник утром.
Он произнес это как извинение, и я решил его приободрить:
– Тебе и не нужно было приезжать. Медсестра сама бы все сделала, это входит в ее обязанности.
У Нейтана задрожал подбородок. Винни положила руку ему на плечо.
– Давайте войдем в дом и выплачемся, – предложила сестра, и Нейтан кивнул.
Мы внесли сумки в прихожую и пошли вслед за Нейтаном в столовую. Он заварил чай, мамин любимый «Эрл Грей», и мы пили его из драгоценных фарфоровых чашек. Еще он поставил тарелку с печеньем, которое всегда покупала мама.
– Ваша мама собрала все указания насчет того, как следует поступить, в этой папке, – объяснил Нейтан, придвинув папку в нашу сторону.
Я поколебался, и ее выхватила Винни.
– Она написала нам письмо. – Винни вытащила из папки лист с маминой монограммой.
И вдруг я занервничал. Ведь я знал, какого она мнения о нас, обо мне, и понимал, что письмо будет болезненным, как горсть раскаленного песка в лицо.
– Читай, – мрачно произнес я.
– «Моим детям, родным и друзьям, – прочитала Винни. – Мой адвокат Саймон Реддинг с Кэннон-драйв свяжется с вами, если потребуется ваше присутствие при оглашении моего завещания, которое находится у него». – Сестра помедлила, будто это заявление ее смутило. – Как любезно с ее стороны перейти сразу к делу, – фыркнула она.
– Ты знаешь этого Саймона Реддинга? – спросил я Нейтана, и он покачал головой.
– Я не имею отношения к ее завещанию, – ответил он, и я уловил в его голосе намек на оправдание, словно он говорил «поэтому не вините меня», но отмахнулся от этого, списав на разыгравшееся воображение, как часто происходило в последнее время.
– «Не хочу, чтобы меня запомнили как старую развалину, – продолжила Винни. – Если вы хоть каплю меня любите, то с уважением отнесетесь к моему желанию похоронить меня в закрытом гробу и без пышных похорон».
– Я уже связался с похоронным бюро, – сообщил Нейтан. – Там обещали похоронить ее завтра утром.
Я согласно кивнул. Мне не терпелось вернуться домой. Чем скорее все это закончится, тем лучше. Я посмотрел на Винни, чтобы читала дальше.
– «Не грустите по мне, у нас было столько хорошего», – прочитала Винни и отложила письмо.
– Это все? – удивился я.
– Ну, там еще ее инициалы. – Сестра подняла письмо. – Как удобно – она объяснила, что мы должны чувствовать.
– Так ее завещание у этого Саймона? – уточнил я, и Нейтан кивнул. – Ты его не видел?
Нейтан покачал головой, и я почему-то заволновался чуть сильнее.
– Так… может, позвоним ему? – предложила Винни, глядя на кузена.
– Я уже отправил имейл, – отозвался Нейтан, – пока вы ехали. Он устроит оглашение завещания сразу после похорон, если мы захотим.
– Насыщенное будет утро, – пошутила сестра.
Но я был не в настроении смеяться.
– Как-то странно, что она наняла адвоката для оглашения завещания, – сказал я. – Какая в этом необходимость?
– Наверное, она решила, что должен присутствовать кто-то нейтральный, – предположил Нейтан. – Ну, знаешь, чтобы избежать недопонимания.
– Как предусмотрительно с ее стороны, – заметила Винни.
– Какого еще недопонимания? – напирал я.
– Оставь в покое беднягу Нейтана, – упрекнула меня сестра. – Спасибо, что ты здесь, – обратилась она к кузену. – Мама наверняка и тебя упомянула в завещании, но если нет, мы выделим тебе долю.
И она посмотрела на меня, в расчете на одобрение.
– Да, конечно.
– Спасибо вам, – поблагодарил Нейтан с напряженной улыбкой.
У меня возникло какое-то нехорошее предчувствие. Кузен явно что-то недоговаривал. И, зная мою мать, я понял – это касается какой-то ее гнусной проделки.
Глава 25. Винни
– Где она умерла? – спросила я Нейтана, когда мы (наконец-то!) перешли от чая в столовой к виски в гостиной.
Я всегда терпеть не могла эту комнату с диванами с высокими спинками и тяжелыми бархатными шторами, но она уютнее столовой, а виски делает ее даже сносной.
– В библиотеке, – пояснил Нейтан. – Сильвия сказала, она скончалась безболезненно, в любимом кресле.
Хорошо, ее нашла не я. Достаточно того, что было с отцом, от второго раунда я могла бы слететь с катушек.
Можно было бы подумать, что после смерти нашего отца мама начала вести себя как подобает настоящей матери, но она пошла другим путем. Вместо того чтобы чаще бывать дома, она просто исчезла. Я училась в выпускном классе, разбиралась с документами для поступления в колледж, экзаменами и душераздирающим горем. Чарли учился в Калифорнийском университете в Санта-Крузе, пытаясь справиться с учебой и властной девушкой, которая впоследствии стала его властной женой. Папа был замечательным, заботливым отцом – помогал с домашними заданиями, учил водить машину, забирал с вечеринок, когда мы не могли сесть за руль сами. Но, к сожалению, показал Чарли пример, как капитулировать перед властной женщиной. Потому что Чарли явно угодил в точно такую же ловушку.