– Ой! – воскликнула я удивленно, но радостно. – Что ты здесь делаешь? – тупо спросила я.
Уж конечно, я прекрасно знала, зачем он пришел – его послали родственники, чтобы меня вразумить, зачем же еще?
– Мы можем поговорить?
– Конечно. Входи.
Кофе заварился, и я предложила Нейтану чашку, а потом повела его к дивану в гостиной, где мы сели, касаясь коленями.
– Рад тебя видеть, Эшли, – начал он.
И мне хотелось ему верить. Но я знала, что он чего-то от меня хочет, так что не слишком обрадовалась.
– Я не собираюсь оставлять деньги себе, – заверила я, прежде чем он спросит. – Я никогда не поступила бы так с тобой или твоими родственниками.
Он улыбнулся и кивнул. На секунду я решила, что, может быть, у нас все наладится.
– Я здесь не поэтому.
– Ясно. – Я приготовилась к худшему, потому что все катилось под откос, и новости могли быть только плохими.
– Та женщина, которая позвонила мне, чтобы сообщить о смерти Луизы… В общем, мы не уверены, что она та, за кого себя выдает.
Я тупо покачала головой:
– Что это значит?
– Мы узнали о смерти Луизы из голосового сообщения, которое отправила ее медсестра. Но когда я проиграл сообщение Винни, она не узнала голос. И тогда мы позвонили медсестре. Она понятия не имеет, что Луиза умерла. Винни была права, это не она. А значит, женщина, которая нам звонила…
Он замолчал, как будто ожидая, что я завершу предложение вместо него. Поэтому я спросила:
– Так что это значит?
– Что она самозванка.
У меня закружилась голова, а в горле пересохло.
– И ты разговаривал с… – Я запнулась. – С этой самозванкой?
– Нет. Она просто оставила сообщение на автоответчике.
– Я могу его услышать?
– Конечно.
Он вытащил телефон и включил запись.
«Здравствуйте, меня зовут Сильвия Эрнандес».
И конечно же, я тут же узнала голос.
Свой голос.
Глава 41. Нейтан
Включив запись, я наблюдал за лицом Эшли. «Ваша тетя умерла». Паника поднялась по ее шее, как болезненная сыпь. Если Эшли не хотела признавать, что это ее голос, она очень плохая актриса.
– Нейтан, – сказала она. – Ты не поверишь…
Мое сердце бешено заколотилось. Неужели Эшли собирается признаться?
– Но это я.
Ее признание словно прорвало плотину – меня потоком ледяной воды окатили потрясение, разочарование, ярость и ужас. Я не мог придумать ни одной причины, по которой человек в здравом уме мог бы сделать что-то настолько необъяснимое и безумное; поэтому я не мог не спросить:
– Почему? Почему ты это сделала?
– Я не знала! Она обвела меня вокруг пальца!
– Обвела тебя вокруг пальца?
– Это был сценарий, – объяснила она. – Я думала, что Сильвия Эрнандес – персонаж телесериала.
Она рассказала, как Луиза дала ей прочесть полдюжины ролей, и Эшли разыгрывала их с разными акцентами, это якобы было прослушивание для какого-то детектива, куда ее хотела устроить Луиза.
И мне хотелось ей верить. Но все равно картина не складывалась. Зачем Луизе понадобилось обманом заставлять актрису изображать ее медсестру? Зачем скрывать, как она умерла? Если Сильвия не звонила в морг, то кто позвонил?
– А текстовые сообщения? – уточнил я.
– Какие сообщения?
Я вытащил телефон и показал ей цепочку сообщений, которые недавно читал Винни и Чарли. Эшли покачала головой:
– Я их не писала.
От возникшей у меня гипотезы затылок защекотали мурашки. Это было настоящее безумие. А значит, чтобы убедиться в верности моей теории, нужно сделать кое-что настолько же безумное.
Глава 42. Винни
Кажется, будто эксгумация тела – непростая процедура, в которой задействована полиция, адвокаты и куча бумажной волокиты, нужны также веские основания, вроде совершенного преступления или религиозных причин. Но на самом деле понадобились только унылый директор кладбища и тысяча баксов. Учитывая, как это просто и дешево, остается лишь удивляться, почему люди не раскапывают могилы чаще.
Мы с Чарли дожидались Нейтана в маминой гостиной. Мы могли бы выкопать мамино тело и днем под тем предлогом, что нашли для нее участок получше или решили быть экологичными, не загрязнять землю, а вместо этого кремировать тело. Но мы пошли по пути нагнетания жути и назначили эксгумацию на полночь, после того как смотрители уйдут домой и на кладбище останутся только грабители могил и призраки – зачем упускать возможность сделать кошмар еще кошмарнее? Когда машина Нейтана с урчанием подъехала к дому, я уже набралась виски, щедро плеснув себе «Джека Дэниелса». Трудно придумать более серьезный повод напиться, чем раскапывание могилы посреди ночи.
– Готова? – спросил Чарли, когда подъехал Нейтан, и я кивнула, хотя это был дурацкий вопрос.
Нет, я не готова заглядывать в гроб моей матери, именно по этой причине и понадобилось виски.
Мы с Чарли и Нейтаном решили, что необходимо выяснить, почему кто-то притворился Сильвией, но возникли кое-какие трения относительно того, как это сделать. Чарли хотел немедленно обратиться в полицию, а Нейтан умолял нас подождать, пока не увидим тело.
– С моей стороны было безответственно позволить увезти ее без меня, – сказал он. – Прежде чем обращаться в полицию, мы должны понять, с чем имеем дело.
Я не винила Нейтана за то, что он позволил лже-Сильвии заняться маминым телом. Когда речь идет о трупе, я вполне понимаю желание переложить эти хлопоты на кого-то другого. К тому же, как мне пришлось неприятным образом выяснить, увезти из дома покойника – дело настолько же быстрое и легкое, как избавиться от старого холодильника. Когда умер отец, приехали милейшие люди из морга и пробыли в доме двадцать минут. Я помню те минуты как сейчас – мы с Чарли топтались в коридоре перед родительской спальней, боясь подойти слишком близко и вдохнуть запах папиного разлагающегося тела. Когда папа умер, мама была в четырнадцати часах лета, в Милане, но это не имело значения – мы постарались бы избавиться от мертвого отца, прежде чем она доберется до дома, даже если б она была в четырнадцати минутах езды, где-нибудь в Беверли-Хиллз, так нам хотелось поскорей с этим покончить.
Но почему кто-то выдал себя за Сильвию, чтобы сообщить о смерти мамы, – загадка. Я предпочел бы, чтобы это выяснила полиция, но Нейтан был полон решимости начать расследование самостоятельно, а мы просто согласились. Мы не считали, что маму убила женщина, которая только что унаследовала все ее деньги, но и не были уверены, что она этого не делала. А учитывая, что Нейтан с ней встречался, сочли необходимым его сопровождать. Мы понятия не имели, что ожидали увидеть, когда откроем гроб. Может, ее задушили? Обезглавили? Застрелили в голову? Похоронили заживо? Если там были какие-то подсказки, мы с Чарли хотели увидеть их, пока они не исчезли. Дело не в том, что мы не доверяли Нейтану, просто мы вдруг обнаружили, что никому не можем доверять.
– Привет, Нейтан, – поздоровалась я, садясь рядом с ним в машину.
Внутри было тепло, но меня все равно пробирала дрожь. Считается, что на юге Калифорнии не бывает холодно, но ночью в конце октября можно окоченеть, а в эту ночь неплохо было бы надеть шапку и перчатки.
Пятнадцать минут мы ехали молча. Кладбище находилось сразу за территорией «Уорнер бразерс». Видимо, мама выбрала именно его, чтобы ее призрак мог легко навестить знакомые места, даже идти далеко не надо. Ворота кладбища были открыты, и мы въехали внутрь. Поначалу мне показалось странным отсутствие охраны, но потом я поняла, что местные обитатели и так уже не в лучшей форме, так зачем утруждаться охраной?
Пока мы тряслись по петляющей между могилами дороге, я поборола волну тошноты. От комбинации виски и жути у меня кружилась голова, и чтобы не расстаться с содержимым желудка, пришлось смотреть только на приборную панель. Модные галогенные фары Нейтана прорезали в черноте ночи тонкую дорожку, придавая поездке жутковатое ощущение, как будто мы внутри фильма «Ведьма из Блэр», с ужасной предысторией, неуклюжими следователями и мстительной мертвой ведьмой, которая вот-вот воскреснет.
– Отсюда придется идти пешком. – Нейтан притормозил и остановил машину на кругу.
Дождь уступил место безоблачной ночи; сияла розоватая, почти полная луна. Нейтан протянул мне фонарик, и я посветила под ноги. Нейтан каким-то образом знал, куда идти, и я пристроилась за ним, пока он вел нас по скрипучей мокрой траве. Мы забрались высоко на холм, а снизу нам подмигивали городские огни. «Мы знаем, что ты тут делаешь, непослушная девчонка», – говорили они. И я заставила себя отвернуться.
Пока мы пробирались между надгробиями, я пыталась их сосчитать – пятнадцать, шестнадцать, семнадцать. Только таким способом я могла найти дорогу обратно без Гензеля или Гретель, которые оставляли бы след из хлебных крошек, потому что машину полностью поглотила темнота. Я старалась идти между могилами, а не по ним, но луч фонарика еле светил, и я не могла разглядеть тусклые гранитные надгробия, пока на них не наступала.
Мы обогнули небольшую группу деревьев… двадцать один, двадцать два… и тут Нейтан внезапно остановился.
– Сюда, – указал он.
Я подняла голову. Лиц видно не было, только отсветы, примерно через десять могил впереди – три фонаря сияли, как крохотное созвездие. Приблизившись, я увидела и людей. Троих мужчин. Двое – почти подростки, а третий был коренастым и лысым. Нейтан поприветствовал здоровяка кивком:
– Добрый вечер.
– Добрый вечер.
Здоровяк подал сигнал двум подросткам, и те начали копать. Парнишки работали в тандеме, как два весла байдарки, поднимающиеся и опускающиеся по разные борта лодки. Маму похоронили только сегодня утром, поэтому земля была еще мягкой и рыхлой. Под ритмичный стук лопат я погрузилась в воспоминания о том, как занималась на пианино под тиканье метронома: раз-два-три, два-два-три, три-два-три, четыре-два-три…
Я посмотрела на Чарли. Он то ли погрузился в размышления, то ли его загипнотизировал мерный стук лопат. Мальчишки прыгнули в яму, все глубже закапываясь в бездну. Они погружались все ниже и ниже, острые лопаты взрезали пористую землю, как ложки плотный шоколадный торт. Теперь виднелись только их головы, качающиеся туда-сюда, как буйки в темном море. А над ними во все стороны летела земля, как бурлящий кильватерный след, разбухающий во всех направлениях, словно дрожжевое тесто.