— Понятно, — пытаясь уложить в голове сказанное им, я думал, как сформулировать следующий вопрос, — а что за Свет, о котором ты сказал?
— Свет Меридиана — это его королева, — скатав очередной шарик из мякиша, мужчина положил его в рот как величайшее сокровище, — без неё мир умирает.
— Заметно, а есть ли возможность… покинуть ваш мир?
— Не знаю, — удручённо покачал головой он, позвав кого-то за моей спиной, — когда королева была на троне — Меридиан часто принимал гостей из других миров, но после воцарения князя Фобоса ни о чём подобном я не слышал.
— А есть ли места, где можно узнать об этом побольше?
— Если только в столице, — пожал плечами мужчина, начав рвать каравай и передавая хлебные шарики подошедшим к нам детям, — но до неё почти месяц пути.
— Месяц, — обречённо произнёс я, — это плохо. Про лошадей и прочий транспорт я даже спрашивать не буду.
— И правильно, последнюю скотину мы съели всей деревней ещё в том году, — невесело улыбнулся он, — так что придётся тебе, путник, добираться до столицы на своих двоих.
— Делать всё равно нечего, — наблюдая, как детишки глотают простой хлеб как величайшее лакомство, я лишь покачал головой, — придётся идти. Ты только скажи, куда мне путь держать, чтобы не заблудиться?
— Как выйдешь из моего дома, иди прямо, пока не дойдёшь до дорожного столба. Там повернёшь налево. Главное — не сходи с дороги, и не заблудишься.
— Спасибо тебе, хозяин, — уперев руки в бёдра, я встал с чурбака, заменяющего табурет, — пойду я тогда.
— Лёгкой дороги, — серьёзно кивнул мне он, не собираясь провожать до дверей.
Посмотрев на истощённых детей, что явно в последний раз ели даже не вчера, я решил поддаться порыву. Достав из сумки ещё один каравай, я положил его на грязный стол и направился на выход. Понятно, что пара краюх хлеба да немного солонины не спасут их, но так, они хотя бы немного утолят голод.
Идя обратно вдоль ряда землянок, я видел всё те же испуганные глаза в щелях и чувствовал запах страха. Куда же меня занесло?
Дорожный столб действительно оказался там, где сказал бывший солдат, а уже на нём было несколько отметок. На потемневших деревяшках были схематично изображены замок, маленький домик и вода. Если не ошибаюсь, то домик — это деревня из которой я пришёл, а вот замок — это столица то ли всего Меридиана, то ли страны, где я оказался, а значит мне туда.
Вспомнив слова крестьянина о месяце в пути, я решил немного сократить его, побежав по заросшей дороге лёгкой трусцой. Зелья в сумке помогут справиться с усталостью, надо только не злоупотреблять ими, а то велик шанс умереть уже не от магического истощения, а от интоксикации или остановки сердца. Весело бряцая доспехами, я думал только о двух вещах: как не сбить дыхание, и как бы ещё сильнее уменьшить отток маны.
Пять дней в пути были ужасны, борясь одновременно с усталостью и манаистощением, я с большим трудом продолжал двигаться. Глаза слипались, живот резало от той смеси зелий, что пришлось принять, но останавливаться было нельзя. Дополнительных сложностей придавали местные ночи, тёмные как в самых глубоких подземельях. Из-за постоянно затянутого тучами неба, было сложно ориентироваться по сторонам света, а то, что наступило утро, становилось понятно только по слегка посветлевшим облакам. Хорошо, что я ещё на Азероте решил подстраховаться от потери магии, и создал амулет ночного зрения, что позволял продолжать идти и ночью, не боясь переломать ноги или сбиться с пути.
Пройдя мимо очередной деревни, в этот раз хотя бы не состоявшей из одних только землянок, я понял, что мне нужно поспать. Организм ещё кое-как держался, но пять дней в пути истощили меня, а пить очередную порцию зелий было боязно. Остановившись у очередного дорожного столба, я, недолго думая, направился к деревне. Надо хотя бы попробовать вздремнуть, или я в один прекрасный момент или отключусь по пути, или пропущу нападение очередной твари из леса. А жители местных лесов были теми ещё страшилищами, что до последнего пытались добраться до такого вкусного меня.
Деревенька, где я в этот раз оказался, выглядела не в пример лучше первой: полноценные дома, кое-какой инвентарь, даже слышны были звуки, издаваемые скотиной в хлевах. Да и взгляды местных были не столь опасливыми.
Дойдя до центральной площади, я огляделся и безошибочно определил дом старосты, как самый богатый и большой. Решив не тянуть, я тут же направился к нему и постучал в дверь.
— Кого это принесло? — раздался из-за двери недовольный голос, — Сейчас открою.
Стоило двери распахнуться, как передо мной показался пусть и исхудавший, но до сих пор крепкий старик с синеватой кожей и парой костяных наростов на лице. Быстро осмотрев меня и оценив, он тут же сменил выражение лица с недовольного на дружелюбное.
— Не часто к нам заходят гости, — переступив через порог, взмахнул он руками, — чего желает господин? Постой или припасов в дорогу?
— Постой, — устало ответил ему я, — и чтобы никто не беспокоил.
— А господин может заплатить? — потёр он руки, — Пусть наша деревня и славится своим гостеприимством, но…
— Сколько? — решил не продолжать представление я.
— Всего… пять золотых, — едва заметно облизнувшись, предложил этот клоп.
— Держи и показывай где можно прилечь, — для ругани и торга я слишком устал, а потому решил не устраивать скандал.
— Конечно, конечно, — ловко спрятал он несколько монет в рукаве, — идите за мной.
Внутри дома старосты пахло чем-то приятным, но меня это мало волновало. Доведя меня до небольшой коморки с полноценной кроватью, староста начал петь дифирамбы моей щедрости и его гостеприимству. Будь я менее уставшим, возможно и зацепился с ним языками, но сейчас мне было плевать.
Попрощавшись с навязчивым хозяином, я оценил обстановку внутри. Да, на пять золотых не тянет. Вместо перины — солома, вместо витражного окна — щель под потолком, а вместо резной мебели — кривой табурет и ящик для вещей. Впрочем — плевать. Перед тем как рухнуть на кровать, я, решил немного обезопасить себя и подпёр дверь табуретом и ящиком, слишком уж мне не понравились те взгляды, что староста бросал на сумку с золотом.
Завалившись на жёсткую кровать прямо в доспехах, опасаясь, что если их снять, то вложенные в них чары исчезнут, я попытался расслабиться. Сон пришёл почти мгновенно, но чувство тянущей пустоты из-за усилившегося оттока маны мигом пробудило меня. Чувствуя себя максимально разбитым, я вновь попытался заснуть, и вновь ужасно пробуждение через пару минут. Так я точно не засну, а если засну, то уже не проснусь.
Находясь на грани бреда, в голову пришла безумная идея. Если мир хочет мою ману, то отсасывать он её будет в любом случае, но что если дать ему другой источник энергии? Запустив руку в сумку с лириумом, я извлёк его из неё щепотку божественного ихора. Эффект был ошеломительным.
Будто голодный зверь, что не ел пару недель, мир вцепился в столь вкусное угощение. Он жадно впитывал лакомство, подняв небольшую бурю, а лириум, медленно, но верно, превращался в обычный песок. Понаблюдав за происходящим, я замерил, сколько потребовалось миру, чтобы полностью истощить щепотку волшебного порошка, после чего прислушался к собственным ощущениям. Отток маны упал почти до нуля, получив более вкусную подачку, мир полностью сосредоточился на её поглощении, а значит — у меня есть шанс.
Одна щепотка лириума давала мне примерно десять минут спокойствия, а значит, если взять его побольше, то и временя без оттока маны увеличится. Хмыкнув от столь бездарного использования невероятно редкого и ценного ингредиента почти в любой области магического искусства, я зачерпнул целую горсть радужного порошка, после чего спрессовал его в небольшой шарик. Здесь было грамм сто, и, надеюсь, этого хватит, чтобы нормально выспаться. Отдав «дань», я вновь закрыл глаза, мгновенно провалившись в сон.
Пока один пришелец из другого мира спал сном без сноведений, вокруг деревни, где он остановился, происходило нечто. По-другому это было не описать.
Трава вокруг дома старосты, жухлая и слабая, то зеленела, то ударялась в рост, чтобы через несколько минут опасть и сгнить. На её месте вырастала новая, густая и сильная, чтобы через минуту вновь исчезнуть. То же самое происходило со всей растительностью, как в самой деревне, так и за её пределами. Умирая и возрождаясь, она становилась всё крепче и сильнее. «Цвести» начали даже деревянные элементы домов.
Непонятное творилось и с небом. Тяжёлые тучи, что за последний десяток лет стали привычным фоном для жизни любого жителя Меридиана, бурлили. Свинцовые облака то стягивались в одну точку, то рассасывались, попутно меняя цвет. Мир менялся.
Молясь богам и духам, что населяли этот мир, деревенский староста не решался подойти к своему собственному дому. Уже собранные им со всей деревни мужики, что должны были помочь ему сначала ограбить, а потом и избавиться от тела богатого чужака, как и он поражённо замерли на месте. В это же время дом старосты зарастал, превращаясь в нечто похожее на деревянный кокон.
Обитатели деревни не знали, что делать, ровно до одного момента.
Когда бурлящее небо начало успокаиваться, из-за облаков начало пробиваться солнце. Тёплые лучи светила озарили истощённую землю, даруя тепло и ласковый свет. Те, кто помнил времена правления доброй королевы, падали на колени и начинали плакать. Дети, не видевшие другой жизни, недоумённо смотрели на родителей и не знали, что делать. Справившись с первым шоком, крестьяне сложили руки перед собой и впервые за долгое время начали искренне молиться, подставляя лица под ласковые солнечные лучи.
Пробуждение было неприятным, мир вновь решил вцепиться в меня, но как-то… слабее. Открыв глаза и только сейчас почувствовав, как затекло тело, я начал кряхтя вставать с неудобной кровати. Открыв глаза, стало понятно, что что-то изменилось.