Теперь, вместо пусть и узкой, но достаточно просторной комнаты, вокруг меня было сплошное дерево, да ещё, судя по ощущениям — живое. Кровать, табурет, стены, двери — всё слилось в единый живой массив. Нащупав амулет ночного зрения, я начал осматриваться внимательней.
Первое, что удостоилось проверки — это место где я оставил лириумный шарик, к сожалению, от ничего не осталось, если не считать обычной каменной крошки. Далее я начал изучать изменившееся окружение, в надежде найти выход. Его здесь не было, только сплошные деревянные стены. Плохо, ведь придётся прорубаться через достаточно толстый массив, так как телепортироваться я банально не могу, а даже если бы и мог, то не рискнул бы, как выглядит деревня, где я остановился — помнилось очень смутно, а без этого попытка переместиться в пространстве грозит ну очень неприятными последствиями. В лучшем случае я окажусь в случайном месте в пределах мира, про худший даже думать не хочется.
Даже не пытаясь зажечь светляк, я взял в руки секиру и прикинул, где лучше начинать рубить, чтобы побыстрее вырваться из заточения. Надеюсь Нори не явится с того света, чтобы лично задушить за использование его подарка столь неподходящим способом. Первый удар глубоко вогнал Убийцу Чудовищ в плотную древесину, теперь вытащить и продолжить.
Чтобы выбраться из деревянного плена, мне понадобилось несколько часов, и то, только по причине великолепного зачарованного оружия. Стоило появиться небольшой щели, из которой подул свежий воздух, я продолжил работать с утроенной силой, и через пару минут оказался на свободе.
Снаружи царила глубокая ночь, и только редкие сверчки нарушали блаженную тишину. Звёзды были яркими а…
Додумать описание увиденного я не успел, ведь за те несколько дней, что я провёл в этом мире, я не то что звёзд не видел, я даже кусочка неба без облаков рассмотреть не смог. Да ещё и сверчки эти…
Присмотревшись к окружающему миру, я кристально чётко осознал, что надо сваливать отсюда как можно скорее, ведь на место унылой деревни с чахлой растительностью пришёл дремучий лес. Всё вокруг излучало жизнь и силу, видимо из-за этого и почти не чувствовался отток сил.
Всмотревшись в ночную темноту и не заметив наблюдателей, было решено уходить прямо сейчас, а перекусить уже по пути. Проверив, как сидят сумки, я быстрым шагом направился примерно в том направлении, откуда пришёл, наверное, вчера. В этом лесу было сложно ориентироваться.
Очередной отрезок пути, что я проделал пешком, дал много поводов поразмыслить о состоянии мира, где я оказался. Казалось, всего сто грамм лириума, а голодный до энергии мир смог восстановить немалую область вокруг источника силы. И мало того, что восстановить, но и изменить, ведь встречаемые мной деревья, судя по ощущениям, не только неплохо сопротивлялись оттоку энергии, но и понемногу её производили, правда, непонятно как. Сорвав несколько плодов изменённых самим миром растений, я решил изучить их позже.
Идти по хоть немного живой области было приятно, но всё хорошее рано или поздно заканчивается, и вскоре я вновь оказался в примелькавшейся местности. Встреченные редкие путники вели себя насторожено, но на вопросы отвечали охотно, особенно после того, как я угощал их вином или медовухой. По их словам, до столицы было не так далеко, разве что я иду не по кратчайшему маршруту, а по одной из второстепенных дорог, что петляла между разбросанными то ту, то там деревнями.
Второй поход оказался несколько длиннее, я продержался целых шесть дней, прежде чем усталость и манаистощение окончательно доконали меня. Увеличению времени в пути, я в большей степени был обязан улучшившемуся контролю за собственной маной, но и его было недостаточно, чтобы избавить изнурённый мозг от накопившейся усталости. Увидев вполне реалистичную галлюцинацию, в виде варящей что-то в дупле дерева Миэль, я понял, что пора отдохнуть.
На этот раз я решил не рисковать оставаться в замкнутом помещении, а потому нашёл дерево с ветками потолще и с удобством устроился на одной из них. Примотав себя верёвками к стволу, я вновь достал шарик лириума, было жалко тратить столько ценную субстанцию, но или так, или смерть. Закрыв глаза, я вновь погрузился в глубокий сон без сновидений.
Фрост не мог отделаться от чувства, что что-то из происходящего вокруг идёт не так. Нет, он понимал, что оживление целого участка леса — это не нормально, но причин произошедшего понять не мог.
Ещё вчера они с братьями по оружию ехали через ставший привычный за годы с установки Завесы лес, давящий и мрачный. Под вечер разбили лагерь, выставили дозоры, а утром проснулись посреди совершенно другого места.
Высокая трава, что была по пояс любому из них. Разноцветные бабочки, летали с цветка на цветок, да даже их ездовые носороги стали будто добрее, увлечённо жуя спелую траву. Фрост знал о существовании магии, но видел её только в исполнении князя Фобоса и северных шаманов, и то, что он сейчас наблюдал — не было похоже ни на что.
Приказав сворачивать лагерь, лидер северян под угрозой расправы внушил всем своим людям не терять бдительность. В густой листве мятежников, что наверняка захотят ограбить караван с зерном, ещё труднее заметить.
Чем дальше они продвигались, тем больше странностей творилось. Сам Фрост ни разу не видел низины до Завесы, но если они всегда выглядели так… то его зависть к подданным Эсканоров стала только больше. Жить посреди столь богатой земли и быть ещё чем-то недовольным… Их бы в высокогорья, где есть только скалы и снег, для понимания как хорошо они живут.
Чем дальше они двигались, тем сложнее им давался каждый пройденный метр: высокая трава мешала телегам и отвлекала скотину, а некоторые деревья уже пробивались прямо посреди дороги, отчего приходилось постоянно останавливаться. Ближе к ночи, когда на небе зажглись первый звёзды, Фрост скомандовал привал у неестественного огромного дерева, которого здесь раньше точно не было.
Устроившись на ночлег и расставив дозоры, выходец с севера погрузился в беспокойный сон, чувствуя вокруг слишком много новых запахов. Стоило ему задремать, как громкий хлопок заставил его тут же оказаться на ногах. Смотря на потревоженный лагерь, Фрост искал следы нападения, но никак не мог обнаружить их. Единственное, что нарушало ночную тишину — это громкие ругательства и треск ломаемого дерева. С каждой секундой ругательства становились всё громче.
В этот раз пробуждение было ещё неприятней. Я был готов к голодному прикосновению мира, но никак не к столкновению с веткой. Выбив из меня дух, ветка надломилась, и я продолжил падение. Новое столкновение и вновь треск ломаемой древесины. Доспехи хоть и помогали, но не сильно.
Закончилось всё тем, что знатно приложился на утоптанную кем-то землю, едва не упав лицом в горячие угли. Превозмогая боль в ноющих рёбрах, я тут же начав прогонять целительную энергию по организму. Встав сначала на четвереньки, а потом и в полный рост, первое, что я увидел — это направленные в мою сторону клинки и копья. Кажется, я свалился на лагерь местных.
— Доброй ночи, — постарался я звучать как можно более дружелюбно, но не забыл бросить короткий взгляд на оружие, — я не желаю вам зла.
— Ты говоришь на нашем языке? — спросил здоровенный детина с серой кожей и блондинистыми волосами.
— Как видишь, — полностью развернулся я к нему, — и могу заверить, что не собирался на вас нападать.
— Верю, — первым опустив оружие, он окинул меня изучающим взглядом, — слишком шумно ты падал. Ты не мятежник?
— Не знаю, кто такие эти мятежники и против чего они восстали, так что нет, — покачал головой я, — тем более, что я прибыл сюда не более чем несколько недель назад.
— Твои доспехи странные и непривычные, как и речь, хоть я её и понимаю, — задумчиво пошевелили длинными ушами здоровяк, — хорошо. Я — Фрост, вождь клана Равнинных Разорителей.
— Я — Эрик Крылатый Меч, ярл Тролльхейма, — сделав шаг вперёд, я протянул руку новому знакомому.
Тот не стал медлить и крепко сжал моё предплечье. Хватка у него была что надо, но и я не собирался его жалеть.
— Воин, — уверенно заявил он.
— Воин, — подтвердил я, видя в умных глазах на грубом лице облегчение.
— Тогда присоединяйся к нашему костру ярл Эрик, раздели с нами пищу и поведай свою историю, — пригласил меня Фрост присесть на недавно поваленное дерево.
— Боюсь, история моя слишком длинна, чтобы рассказать её до рассвета, так что предлагаю отложить её до завтра, а вот хлеб с вами я преломлю с радостью.
Обмениваясь ничего не значащими фразами, мы изучали друг друга, и только когда хлеб был преломлен, сородичи Фроста окончательно расслабились. Мелькающие на периферии обычные на вид люди и они же, но с разноцветной кожей и костяными наростами, не были столь благодушно настроены, но главным здесь был Фрост.
Закончив вечер распитой вместе медовухой, лагерь погрузился в сон. Чувствуя, что оттока маны пока нет, ещё немного подремать не отказался и я.
Медленно плестись вместе с караваном было расточительно, всё же несколько сотен гружённых зерном телег — это не самый расторопный попутчик, однако сейчас информация была важнее. Фрост же оказался пусть и слегка косноязычным, но много знающим и замечающим мужиком, что с удовольствием делился своими историями и слушал мои в ответ.
Как я понял с его слов, Меридиан всего лет десять назад стал таким, до этого даже на его родине, в северных горах, вполне можно было жить и ни в чём не нуждаться. Однако всё изменилось, когда мятежники похитили Сердце Меридиана, по совместительству являющееся принцессой правящего дома. Что именно такое Сердце он не понимал, но осознавал, что медленная смерть мира — это последствие похищения.