– Переночуем сегодня здесь? – предложил Коннер. – После ужина соберется народ, и можно будет поспрашивать.
– Вот ты и спрашивай, – бросила Глоралай. – А я лучше посплю дома, спасибо.
Они отнесли посуду вниз. Там уже было относительно безопасно. Роза все еще тряслась от ярости. Глоралай почти ощущала исходящий от нее жар.
– Я сама домою, – сказала Глоралай. – Если у вас есть другая работа.
Роза стряхнула с рук мыльную пену и, швырнув грязную тряпку на стойку, направилась в заднюю комнату.
– Похоже, сегодня она не в духе, – пробормотал Коннер, глядя ей вслед.
– С ней все было в порядке, когда мы пришли…
– Угу, а потом ты рассказала о нашей поездке. Я тоже собирался, но как-нибудь… помягче.
– Я не виновата.
Входная дверь со скрипом приоткрылась. Глоралай подняла взгляд, приветствуя клиента, и увидела Роба, который просунул голову внутрь и озирался. Толкнув Коннера локтем, она кивнула на дверь.
– Что за хрень? – спросил Коннер, глядя на балкон, где они в последний раз видели Роба, затем помахал ему рукой, подзывая к себе. – Что ты делал? Как спустился?
– Через соседскую крышу, а потом с дюны, – ответил Роб. Одна его рука и бедро были все в песке, будто он упал. – Собирайте вещи, – сказал он. – Мы отправляемся.
Наклонившись через стойку, он подставил под кран свой термос.
Коннер открыл ему кран.
– Ты что, договорился с тем мужиком? Сколько он хочет?
– Нисколько. Бесплатно. Он все равно туда едет. Идем.
Роб завинтил крышку термоса, вприпрыжку подбежал к двери и схватил со стеллажа свой рюкзак.
Глоралай посмотрела на Коннера.
– Либо мама нас убьет, либо Роб отправится один и погибнет, – сказал он.
– А потом она нас убьет, – добавила Глоралай, закончив его мысль.
Они поставили посуду и побежали за своими рюкзаками.
23Неведомо где
Тремя неделями раньше
Прикрыв ладонью глаза, Аня взглянула на унылую местность. Везде – песчаная равнина, усеянная высокими холмами; некоторые превосходили высотой отвалы за ее домом. Было раннее утро – они провели в шкафу всю ночь. Следы странного поезда извивались среди холмов: именно потому им с Джоной казалось, что он все время норовит опрокинуться.
Перед поездом стояли трое мужчин, которые разглядывали смятый нос первого вагона: тот врезался в обвалившуюся стену крутого холма. До этого они попробовали дать задний ход, но колеса лишь крутились на месте, зарываясь в песок. Теперь они размышляли, как лучше его откопать. Аня все еще пыталась охватить взглядом эту чужую землю. Вокруг не было видно ничего живого.
– Не получается? – спросила она у отца, подходя к ним.
– Все будет хорошо. Такое уже бывало. Я рад, что ты цела и невредима.
– Значит, ты не злишься?
– Может, попозже. – Он обнял ее за плечи. – Но сейчас я рад, что никто не пострадал.
– Говори за себя, – прогнусавил Генри, тип с разбитым носом. Из его ноздри все еще торчала вата.
– Мне казалось, я учил тебя драться, – заметил отец.
– Меня ты тоже учил драться, – сказала Аня.
Отец рассмеялся:
– Верно подмечено. Ладно, будем считать, что справедливость восстановлена.
– Рад, что тебе это кажется забавным, – бросил Даррен. Царапины на его лице превратились в три рубца, шедших от глаза к подбородку. – Теперь у нас два лишних рта, а во время аварии мы потеряли кучу жратвы.
– Еда никуда не делась, она тут, – сказал Джона, показывая на пятна, покрывавшие форму мужчин, и улыбнулся отцу Ани, которому явно пытался подражать.
Даррен врезал Джоне по затылку:
– А ну заткнись.
– Успокойся и начинай копать, – сказал Брок. – Аня, пойдем, поможешь мне.
Аня и Джона последовали за ним к последнему вагону. Джона потирал затылок, поправляя очки.
– Где вы раздобыли эту штуковину? – спросил он.
– Что-то украли, что-то купили, потом я вносил модификации. Пришлось добавить колеса и двигатели. Изначально она приводилась в движение… впрочем, ты все равно не поверишь, если я расскажу. Мы называем ее дюнным жуком. Ну, знаешь, потому, что с окнами и фонарями спереди она похожа на насекомое. – Брок открыл люк в задней части транспорта и извлек нечто вроде короткой лесенки с полудюжиной перекладин, затем достал другую такую же. Аня увидела, что внутри лежат еще какие-то инструменты, лопаты и ломики, банки с чем-то вроде масла, грязные тряпки. Весь задний отсек был отведен под хранилище, комплекты батарей и то, что походило на всевозможные резервуары и трубы. – Помоги мне вкопать их за колесами.
Аня опустилась на колени за задней шиной, где, к счастью, была небольшая тень. Казалось, солнце здесь испускает больше жара, чем дома, словно тепло исходило со всех сторон, отражаясь от песка.
– Значит, когда ты отсутствовал месяцами, ты жил в этой штуке? – спросила она.
– Не все время, – рассмеялся отец. – В основном при переездах. Когда мы окажемся там, куда направляемся, мне придется стать другим человеком. И никто по обе стороны ущелья не должен об этом знать.
– Так ты не отправишь меня обратно? – спросила Аня.
– Может быть, отправлю. Скажем, попрошу Генри доставить вас обоих назад, когда мы доберемся до нужного места. Там у нас есть такие же транспорты, но они годятся только для поездки по рыхлому песку. Последний день или около того вам придется идти пешком. Или, например, когда мы доберемся до оазиса, Генри останется с вами. Еды и воды хватит по крайней мере на неделю – я управлюсь быстрее. Постарайся поглубже вогнать подкладку под колесо. Идем, сынок, займемся другой стороной.
Аня посмотрела вслед отцу, который потащил Джону ко второму заднему колесу, тоже снабженному лесенкой. Только теперь она поняла, что перекладины предназначены не для человеческих ног, а для того, чтобы за них цеплялись застрявшие в песке шины. Утерев пот со лба, она попыталась воткнуть лесенку под большую резиновую шину. Порыв ветра бросил ей в лицо горсть песка, и Аня принялась моргать и отплевываться. Ей очень хотелось снова оказаться внутри.
Откопав нос и установив под колеса подкладки, отец снова дал задний ход. На этот раз «дюнный жук», накренившись, высвободился из объятий песка. Отец вывел его на старую колею. Аня с Джоной помогли Даррену и Генри вытащить лесенки и убрать их назад в отсек, сперва сбив с них песок. Обойдя транспорт спереди, Аня впервые поняла, что он очень напоминает насекомое. Сверху даже торчали два гибких провода, похожие на усики. Кроме того, он сливался с песчаными холмами – издали его трудно было разглядеть. Загадочное поведение отца в течение многих лет обрело смысл и уже не вызывало прежней неприязни. Аня была не единственной, кому он лгал или не говорил всю правду. Он скрывался от других. Это была часть его работы.
Вернувшись в движущийся дом, она почувствовала, что отец стал ей ближе. Отчаяние и тоска последних дней отступили, хотя бы на время. Причиной было то ли возбуждение, вызванное новыми событиями, то ли чувство облегчения – больше не требовалось прятаться, – то ли ликование оттого, что ее не наказали за побег с поезда, шедшего на восток. Что-то похожее она испытывала во время школьной экскурсии на рудники: несмотря на сырость, грязь и опасности, было так хорошо оказаться за пределами класса, в новом месте, скрашивавшем повседневную рутину. Возможно, именно поэтому она часто мечтала о путешествии на восток – как можно дальше, к сердцу империи. Она даже не представляла, сколько радости может принести ей поездка – какая угодно. Не счастья, а именно радости.
Дверь закрылась, преградив путь песку и ветру, и они тронулись. Большие резиновые шины с шумом врезались в землю, транспорт мягко покачивался из стороны в сторону: отец Ани лавировал между холмами, которые он называл дюнами.
Пока Даррен и Генри наводили порядок в кухне и коридоре, Джона направился вперед, туда, где сидел отец Ани. Пройдя между двумя креслами, он устроился в том, которое было свободно. Аня последовала за ним, встала позади Джоны и схватилась за спинку его кресла, чтобы ее не бросило к стене, на какие-нибудь переключатели или кнопки. Перед каждым креслом было маленькое окошко – «глаз жука». Опустив голову, Аня взглянула в окошко Джоны и увидела, как дюны приближаются и проносятся мимо. Отец управлял транспортом, слегка поворачивая рулевое колесо.
– В основном он работает на автопилоте, – сказал он, показывая на циферблат, который для Ани ничего не значил. – Но автопилот не идеален. Не так хорош, как старомодные людские мозги. Ты и сама видела.
– Как ты узнаешь, куда ехать? – спросила Аня.
Отец постучал по другому циферблату, находившемуся прямо перед ним.
– Большей частью по компасу. Но также по солнцу и звездам. А на последнем участке нам поможет старый радиомаяк на солнечных батареях. Здешний пейзаж постоянно движется и меняется. Сигнал должен появиться завтра, если больше не будет никаких… аварий.
– Сигнал? К чему мы должны подъехать?
– К оазису. Знаю, ты видишь вокруг только песок, но под ним – целый мир, в том числе водяные источники, которые местами выходят на поверхность. А где вода, там и жизнь. Это не всегда хорошо. К востоку от того места, куда я направляюсь, есть оазис, где мы оставим нашего «жука». Там достаточно безопасно. Паразиты никогда не забираются так далеко, если только не пытаются вторгнуться к нам из городов на юге. Они слишком суеверны. Есть места, куда они боятся заходить, хотя рискуют жизнью куда больше, зарываясь под эти треклятые дюны.
– Это они разрушили наш город? – спросил Джона.
Брок повернулся к нему, затем взглянул через плечо на Аню.
– Не стоило говорить ему о таких вещах.
– Я ему доверяю, – сказала Аня. – К тому же все равно больше некому рассказать.
– Мы теперь собираемся взорвать их город? – спросил Джона.
Транспорт резко свернул, едва не налетев на ближайшие дюны, но отец тут же выровнял курс. Аня почувствовала, как он напрягся.