– Согласен, – наконец выдавил Варде. – Извини. Не стоило так поступать.
«Хотя бы от одного дождалась извинений», – подумала Мавна и мельком обернулась на Смородника, проверяя, вздымается ли от дыхания грудь.
– Я просто думал, что хотя бы так стану ближе к людям. Может, даже вспомню себя. Помогу хорошей девушке, заодно отдам на время шкурку и попробую пожить без нежицкой сущности. Но не вышло. Я ошибся.
– Так, хватит. – Мавна снова вытерла глаза и нос. Что толку рассыпаться в извинениях и сожалеть о прошлом, когда это ничего не изменит. Да и Варде выглядел таким жалким, что она сама готова была взять его за руку и повести искать его прошлый дом. – Все мы наворотили дел. Ну, кроме Раско… А теперь надо из этого выбираться. Скажи, ты правда готов вот так спокойно идти с нами в Озёрье, а потом ещё и к Матушке Сеннице?
Варде задумчиво соскользнул с берега к воде, сорвал несколько качающихся у заводи кувшинок и, перевязав их травинкой, протянул Мавне. Она приняла подарок и пристроила цветы в волосы.
– Может, и неспокойно, но пойду. Что ещё делать? Там, глядишь, по пути что-то знакомое и встречу. А если нет – умру. Какая разница? А буду без вас бродить, так всё равно чародеи убьют. Этот хотя бы не тронет, я ему нужен живым.
– Не говори про то, что умрёшь. Я бы не хотела этого, – вздохнула Мавна и надела на голову Варде законченный венок. Сиди тут. Я сейчас.
Она поднялась, отряхнула платье от травинок, на ходу погладила козла по голове. Достала из своего мешка кусок лепёшки, который райхи дали в дорогу, и порыскала в поисках хлебного ножика, но не нашла его. Наверное, Смородник так и забыл отдать. Или выкинул. Мавна выругалась. Она огляделась по сторонам. Чем бы порезать кожу? Наверняка у Смородника куча всего, но вряд ли удастся незаметно его ограбить. А спросонья вообще без разборок вдавит лицом в землю, заломит руки и назовёт нежичкой, как в прошлый раз. Нет уж, с такими вспыльчивыми лучше не связываться, пусть спит себе.
Мавна подняла с земли ветку и разломила так, чтобы заострился один конец. Закусив губу, процарапала кожу на руке до крови – получилось неважно, выступило только несколько капель. И больнее, чем острым ножом. Кое-как вымазав лепёшку в крови и прикрыв царапину листком, она отнесла угощение Варде и села рядом с ним.
– Держи. Чем богаты, как говорят.
Он поблагодарил её и сунул лепёшку в рот. Проглотил и улыбнулся.
– Я тебя не заслужил.
Он посмотрел на Мавну с такой теплотой, что она засмущалась. Венок очень шёл Варде, делал его лицо мягче и оттенял зелень глаз. Мавна неловко улыбнулась в ответ и вспомнила, что у неё в волосах тоже цветы.
– Да ладно тебе. Не хочу, чтобы при мне кто-то умирал.
Солнце припекало, у ног плескалась река, и Мавна вдруг с удивлением поняла: впервые за долгое, очень долгое время она не чувствует на сердце холодной тяжести и даже может улыбаться. Пусть опасения никуда не делись, пусть тревога скреблась в груди, но всё-таки что-то в ней переменилось.
Варде потянулся рукой к её волосам, склоняясь ближе. Мавна засмущалась: отодвинуться или нет? Но взгляд Варде вдруг метнулся в сторону и потемнел. Поджав губы, он отстранился и сел как раньше, глядя куда-то позади Мавны.
– Да вы продолжайте, – буркнул Смородник и обошёл их подальше, спустился к реке, черпнул воды котелком и стал усердно намывать руки. Мавна торопливо вытащила цветы из волос и положила на траву рядом с собой.
Варде поднялся на ноги, протянул Мавне руку, чтобы помочь встать. Венок он оставил на голове, и теперь Мавне почему-то стало неловко на него смотреть.
– Как шея? – Она повысила голос, чтобы Смородник её услышал.
Не оборачиваясь, он рассеянно провёл по подсохшему ожогу рукой и посмотрел на ладонь.
– Печёт немного.
Он размял плечи, потянулся и вернулся на берег. Мавна подметила, что движения всё равно были скованными и неуклюжими. Оставалось надеяться, что до самого Озёрья им больше не попадутся упыри, а угольки сделают своё дело, второй раз ведь на помощь райхи рассчитывать не приходилось.
Собрав веток, Смородник зажёг костёр, как обычно, стряхнув искры с пальцев. Молча устроил котелок с водой и накрошил свои сухие припасы. Мавне стало стыдно: она ведь могла бы сама позаботиться об обеде, а вместо этого просто сидела, плескалась в речке, плела венки и болтала с Варде.
– Нам же Ражд дал немного еды с собой, – виновато напомнила она. – Можно не варить эту твою… похлёбку.
Смородник молча достал из мешка лепёшки райхи и поломал их в котелок. Мавна раскрыла рот.
– Ты умом тронулся?! Хлеб в воду!
– Будет гуще.
Мавна поморщилась, представив, что за месиво придётся есть на обед. Ну хотя бы не впроголодь… Варде хмыкнул за спиной и прошёл мимо, тяжело опустился на траву около козла и почесал его между рогами. Мавна тоже села к козлу и обняла его за шею.
Со стороны дороги послышался топот копыт. Мавна повернула голову, вглядываясь через редкий березняк. Одно хорошо: упыри верхом не ездят, значит, просто какой-то путник. Может, если остановится, удастся что-то вызнать нового. А то и про Сонные Топи что-нибудь расскажет – кто знает, издалека ли он едет.
Топот замедлился: путника, наверное, привлёк дым от костра. Свернув на тропу, всадник приблизился к костру, и у Мавны вытянулось лицо. Она узнала этого человека.
Волнистые каштановые волосы до плеч, короткая бородка и – самое главное – полностью белые глаза. Этот чародей спас их с Гренеем по пути с торга. И он был среди тех, кто принёс алые стяги в Сонные Топи. Глава отряда.
– Смородник, неужели ты? – удивился чародей, спешиваясь. – Вот уж не ожидал, не ожидал. Кто-то говорил, что ты уже умер. А ты здоровёхонек.
– Боярышник? – Смородник поднялся, стараясь не показывать, что резкие движения даются ему нелегко. Его голос прозвучал слишком сухо для встречи с давним знакомым.
Они не стали жать друг другу руки, а просто остановились на расстоянии пары шагов. Боярышник быстро осмотрел и поляну, и костёр, и Мавну с козлом и особенно задержал жуткий белый взгляд на Варде. Тот сгорбился ещё сильнее и отвернулся.
– М-да. Любопытная компания у тебя. – Погладив подбородок, Боярышник усмехнулся. – Я догадывался, что однажды ты заведёшь дружбу с нежаками.
– Я ни с кем не завожу дружбу. – Смородник вскинул голову. Он был выше Боярышника, но тот смотрел на него с таким снисхождением, что сразу было понятно, кто в чародейском отряде главнее.
– Да неужели? А я вижу, что ты прекрасно проводишь время и совсем не страдаешь в изгнании. У тебя тут и упырь, и девушка, – Боярышник положил руку на грудь и слегка поклонился Мавне, – и даже живая козлятина с собой. Ну не чудесно ли?
– Хватит. Я всё сказал.
Смородник вернулся к своему вареву и стал помешивать содержимое котелка. Боярышнику такое непочтение, очевидно, не понравилось.
– В таком случае я вынужден убить эту тварь. Раз уж ты совсем потерял хватку.
Он выбросил руку вперёд, и совсем рядом с Варде в землю ударился огненный сгусток. Мавна вздрогнула, а Варде с рыком вскочил. Козёл заблеял и отбежал в сторону.
– Не трогай их, – прошипел Смородник.
– Ну вот, я ведь знал, что ты врёшь. – Боярышник снова поклонился Мавне и извинился: – Прости, если напугал, красавица.
Этот человек был опасен – даже без последней выходки от него веяло чем-то грозным. Мавна и при первой встрече об этом догадывалась, а теперь поняла ещё яснее. А уж если их стравить с Варде и Смородником, беды не миновать. Она слышала, как в горле Варде бурлит низкий рык. Только бы не обернулся упырём, Покровители, пусть у него не хватит на это сил. Мавна стиснула ткань платья на бёдрах, пытаясь унять волнение.
– Ты был в Сонных Топях? – выпалила она.
Брови Боярышника приподнялись, но губы тронула не то улыбка, не то усмешка.
– Откуда ты знаешь про эту деревню?
– Я… я там живу.
Боярышник задумчиво покивал, не торопясь с ответом. Сердце Мавны стучало всё быстрее. Так хотелось услышать что-то о доме – и одновременно её пугала задумчивость чародея. Неужели что-то случилось?
– Выходит, давно ты не была дома. – Мавна замерла и почти не дышала, а Боярышник продолжил: – Наш отряд там остановился. Остановился бы и ты, если бы не твоя оплошность. – Он с притворным сочувствием кивнул Смороднику, а тот коротко оскалился, скривив губы. – Мне жаль, красавица, но в Сонных Топях сгорело несколько улиц. От деревни мало что осталось.
Мавна тяжело сглотнула. Варде положил руку ей на плечо, и она не задумываясь накрыла его холодные пальцы своими. Колени стали слабыми, воздуха в груди не хватало. Осталось ли что-то от их двора? А как же мама? Как отец, Илар, Купава? Вряд ли Боярышник знает их всех…
– А Илар?.. – выдавила она. – Мой брат. Ты мог его видеть. Он высокий, крепкий, с короткими светлыми волосами…
Мавна заметила, что Смородник не сводит с неё внимательного хмурого взгляда.
– Илар? – спросил Боярышник, и Мавна быстро закивала, ещё не зная, радоваться или тревожиться. – Так из-за него всё и началось. Парень он толковый, но больно вспыльчивый. Он убил моего человека. А мы такое не прощаем. Да, Смородник?
У Мавны поплыло перед глазами. Она сбросила руку Варде и села на траву. Она слышала, как Смородник что-то глухо спрашивает, но в голове стоял такой шум, что до неё донёсся только ответ Боярышника, и то будто сквозь туман.
– Лыка убил. Словно кто-то проклял мой отряд, теряю лучших людей. Сперва Дивник, за ним вот Лыко. Теперь в деревне ещё больше наших. А того парня и след простыл. Сбежал, наверное. Уж прости за дурные вести, красавица.
Руки сами собой опустились плетьми на колени. Козёл тыкался в плечо лобастой головой, но не было сил даже посмотреть на него. Голову заполняла только одна мысль: Илар стал убийцей. Мавна давно боялась, как бы это ни произошло, уж слишком легко брат бросался в драки, слишком сильно бил и мало думал. Как всё случилось? Чародей сказал что-то о нём? Или это была, не приведи Покровители, пьяная драка? Или Илар сам стал задирать этого Лыка? И где теперь Илар? Что с ним? Его же сожрут упыри, одного, да ещё и такого дурачка…