Она смотрела во все глаза: на невыразимо огромную и давящую стену вокруг города, на дома в несколько ярусов, на мощёные широкие улицы, на толпы людей, которым не было дела до троих незнакомцев с козлом. Она сперва волновалась, что в Варде быстро опознают нежака, но никто даже не смотрел на них, все торопились по своим делам. Было боязно – а вдруг Варде правда как-то себя выдаст? Но Смородник держался так близко к нему и так напоказ вывесил свой козлиный череп, что со стороны казалось, что они оба – чародеи из одного отряда.
Вечерело, и на сером небе расцвели розовые с рыжим всполохи – у Мавны захватило дух от красоты, когда улица вывела на главную площадь и глазам открылся простор. Загорались огни – в окнах непривычно больших домов и даже на улицах зажигали лампы. Мавна видела, как какой-то мужчина – конечно, чародей – взмахнул рукой, и целая улица оказалась освещена округлыми красными огоньками, зависшими в воздухе над головами прохожих.
– Невероятно, – прошептала Мавна.
– Красиво, – согласился Варде. Он ёжился, когда они проезжали близко от чародейских огней, но всё равно выглядел почти счастливым, и бледное лицо казалось розовым от бликов.
Мавна и подумать не могла, что можно так долго ехать и при этом оставаться в одном городе. Более того – она теперь нигде не видела стену, только бесконечные улицы и вереницы домов. В Сонных Топях ограду было видно почти отовсюду, а тут – и не доберёшься. Заблудиться можно. От этого осознания слегка кружилась голова.
Скоро Мавна поняла, почему город назвали Озёрьем. Улица вильнула, и сбоку стала видна огромная водная гладь, почти чёрная в стремительно сгущающихся сумерках. На берегу качались рыбацкие лодки, волны дробили и разносили отсветы уличных огней. Над озером кричали птицы, и тянуло сырой прохладой, но тумана тут совсем не было, не то что дома. Мавна даже хотела замедлить шаг Ласточки, чтобы немного полюбоваться, но побоялась отстать и потеряться.
– Раско, ты видишь, какая красота кругом? – спросила она, обернувшись на козла. Тот равнодушно плёлся позади – кругом не было ничего интересного и вкусного, чтоб сорвать и жевать по пути, только каменные улочки и дороги.
Но хорошенько разглядеть город не удалось. Скоро Смородник повёл их не по широким улицам вдоль озера, а свернул в узкий проулок, и через некоторое время дорога вывела к новой стене. Конечно, не такой величественной, какая отрезала город от полей и болот, но всё равно довольно высокой. Брёвна тут почернели от времени, кое-где виднелись обугленные участки, будто ограду пытались поджечь. Мавна разглядела и какие-то вырезанные на древесине знаки, похожие на обереги. Смородник снял козлиный череп и устроил его на луке седла, чтобы привлекал меньше внимания. Провёл рукой по волосам – как-то рассеянно, без прежней самоуверенности. Несколько раз ударил кулаком в ворота.
Скоро ему отперли – ворота немного приоткрылись, и в щели показался мужчина средних лет, с густой бородой. Смородник что-то сказал ему, но Мавна не поняла ни слова. Они переговаривались ещё несколько минут, и мимолётом Мавна отметила, что ей нравится, как звучит этот язык – сухо, грубовато, но по-своему красиво, как далёкие раскаты грома перед грозой.
Мужчина долго и хмуро разглядывал Варде и козла, затем что-то снова принялся спрашивать. Смородник отвечал с почтением, в его голосе в кои-то веки не слышалось ни издёвки, ни холода.
– Покажи уголёк Ражда, – попросил он Мавну.
Мавна торопливо сняла с седла подарок райхи и протянула Смороднику. Тот бережно развернул ткань, а постовой заглянул в свёрток, поглаживая бороду.
Они ещё о чём-то поговорили, и Мавна начала волноваться. Она совсем не думала о том, что может не попасть в Чумную слободу – а что тогда будет? Вдруг не пропустят? Неужели тогда всё окажется зря и придётся ехать обратно ни с чем? Дунул вечерний ветер, и по коже побежали мурашки.
– Не переживай, – тихо сказал Варде. – Тут много райхи. И других людей. Всё будет хорошо.
– Тебе-то откуда знать, – вздохнула Мавна. – Сам-то ничего не помнишь.
Варде развёл руками с извиняющейся улыбкой. Мавне не хотелось слышать беспочвенные утешения ради утешений – лучше уж подумать о том, что делать в случае неудачи. Жаль, что она только сейчас спохватилась.
– Пойдём. – Смородник махнул им, и постовой открыл ворота шире, чтобы могли пройти лошади. У Мавны отлегло: пропустили! Она поблагодарила постового, припомнив слово на языке райхи, которому её научили на стоянке, и тот вроде бы с неохотой, но кивнул.
После основной части Озёрья Чумная слобода казалась задворками. Дома тут были вовсе не такие высокие, как в Озёрье, а только в один-два яруса. Кое-где даже встречались деревенские дворы со скотниками и огородами – у Мавны кольнуло в груди, когда она увидела садик с шиповником и подсолнухами, почти как дома.
Она уж испугалась, что тут придётся ехать так же долго, но скоро Смородник остановил коня напротив странного дома и спешился.
– Вот здесь живёт Царжа.
Дом Царжи был трёхъярусным, длинным, явно рассчитанным на много семей. Уже со двора слышался шум голосов: кто-то кричал, кто-то ругался, кто-то смеялся. Узел в груди Мавны стянулся туго-туго. Она смотрела на этот вытянутый дом и понимала: вот же оно, вот то, ради чего она покинула родную деревню, и тут ей либо помогут, либо… Либо всё было зря.
Спешившись, она отвязала козла. Присела к нему, погладила между рогами, обняла за шею.
– Потерпи, маленький мой. Уже дошли. Скоро всё узнаем.
Мавна посмотрела на Варде и Смородника поверх головы козла.
– Вы… не ходите со мной. Я одна схожу, – попросила она тихо, чувствуя, что краснеет. С чего она вообще взяла, что они собираются провожать её до Царжи? Наверняка найдут себе другие дела да хотя бы отдохнут с дороги. Тут же должны быть кабаки и разные другие увеселительные места.
Варде серьёзно кивнул.
– Как скажешь.
Смородник молча нахмурился.
Мавна погладила Ласточку по морде, взяла верёвку козла и дошла через двор до крыльца. Потянула на себя дверь – оказалось не заперто. Козёл упёрся у порога, опустил голову, жалобно заблеял, будто понимал, что тут с ним будут что-то делать. Мавна вздохнула.
– Миленький, ну пошли, пожалуйста. Если ты Раско, мы с тобой снова будем вместе. Ну а если нет… Тогда с тобой тоже не случится ничего плохого.
Дом встретил их полумраком. Пройдя что-то вроде предбанника, Мавна с козлом попали в длинный узкий проход, где по обе стороны вели двери в другие помещения. Пахло деревом, травами и немного – дымом.
– Здравствуйте, – позвала Мавна, справившись с волнением. – Как я могу найти маму Царжу?
Из закрытых комнат доносились голоса и другой шум. Копыта козла гулко стучали по дощатому полу, и Мавне вдруг стало слишком душно – одна в незнакомом городе, в чужом доме, с козлом на привязи, зовёт женщину, которую она никогда не видела – и никого рядом. Она уже пожалела, что не позволила Смороднику и Варде пойти с ней. Хотелось бы взять кого-то за руку – было бы не так страшно.
Ближайшая дверь открылась, и к Мавне вышла молодая женщина в сиреневом платке на плечах.
– Царжу ищешь?
Мавна закивала.
Женщина с ухмылкой осмотрела козла и махнула рукой.
– Пойдём, отведу. Деньги-то есть?
– Е-есть…
Они прошли через весь узкий проход и завернули в пристройку. Запах трав и дыма стал сильнее. Женщина толкнула дверь и крикнула:
– Мама, к тебе!
Пропустив Мавну, она пошла обратно к себе, лишь раз обернувшись на козла с удивлённой улыбкой.
Мавна боязливо шагнула за порог и отодвинула занавеску, отделяющую основную часть комнаты. В помещении было достаточно светло, горели сразу несколько масляных ламп – Мавна видела такие в Берёзье, но у них в Сонных Топях их почти не использовали. За круглым столом сидела пожилая женщина и чистила чеснок, напевая что-то себе под нос. Перед ней стояли маленькие деревянные миски с какими-то семенами, мазями и травами, а зубчики чеснока она складывала в небольшую корзинку. Заметив Мавну, подняла глаза, совсем чёрные, в обрамлении пушистых ресниц.
– С'дар варэ? – тихо спросила она.
– Здравствуйте, – смущённо произнесла Мавна.
– Ах. Поняла.
Женщина отряхнула руки от чесночных плёнок, встала и подошла ближе. Роста она была совсем невысокого, даже ниже Мавны, но смотрела так цепко, что хотелось за что-то оправдываться – непонятно, правда, за что.
– С чем пришла?
Мавна неловко потянула верёвку, и козёл вышел вперёд. Мавна указала на него рукой.
– Это… Мой брат.
Залилась краской, злясь на себя. Дурочка, надо было заранее придумать, как расскажет обо всём. Сейчас Царжа решит, что она над ней смеётся, и не станет помогать. Выгонит – как тогда смотреть в лицо парням, которые подвергали себя опасности, ведя её сюда?
Но Царжа не стала злиться или смеяться, а присела и, что-то приговаривая, обеими руками взяла козла за голову, заглядывая ему в глаза. Козёл мотнул рогатой головой, заблеял, но скоро успокоился. Мавна не переставала поглаживать его по спине.
– Давно так?
– Не очень.
Царжа деловито кивнула и приподняла козлу веки, разглядывая белки глаз. Потом прижалась ухом к груди.
Она долго щупала, слушала, разглядывала. Гладила рога, дула в нос, осматривала копыта, выдернула несколько шерстинок. Наконец, снова отряхнув руки, села обратно за стол. Сердце Мавны гулко стучало.
– Вот что скажу, – наконец начала Царжа. – Это человек. И чары не наши, а нежицкие. Но я с таким работаю. Чем ты со мной расплатишься?
Мавна была готова к тому, что придётся что-то отдать. Она бы вовсе отдала всё, что имела – но имела-то ведь немногое. Особенно сейчас, вдали от дома, когда нельзя было вынуть из сундуков украшения, ароматные масла и другие ценности, которые привозили ей отец и Илар.
– У меня есть деньги. – Она суетливо полезла в сумку, отыскивая монеты. – И вот это. – Рука потянулась к груди, к бусам.
Царжа поджала губы и покачала головой.