Варде улыбнулся ей, махнул рукой, прошёл ещё немного и, убедившись, что прохожие не смотрят, обернулся лягушкой. Бурым комочком она поскакала по мостовой, вниз, к центру Озёрья, чтобы оттуда добраться до городских ворот.
Мавна повернулась к Смороднику и уткнулась лицом в его рубаху. Он с готовностью обнял её, прижимая к себе.
– О чём вы шептались? – спросила Мавна, шмыгая носом.
Смородник хмыкнул.
– Он сказал: «Береги нашу девчонку».
Мавна приподняла лицо, чтобы убедиться, что Смородник говорит серьёзно.
– А ты?..
Он повёл плечом.
– Сказал, что буду стараться.
Скоро Мавна отстранилась, когда подумала, что Смороднику неприятно так долго сидеть в обнимку. Она долго смотрела на улицу, где исчезла лягушка, и молилась про себя Покровителям, чтобы это всё скорее закончилось и чтобы они с Варде снова могли встретиться – все втроём, живые и невредимые.
Глава 15В алом зареве
Раско оставался ещё очень бледным, как после долгой болезни, и у Мавны сердце сжималось при взгляде на него – но потом она вспоминала, что его могло бы вообще не быть, и тогда, наоборот, грудь распирало от радости.
На следующий день после ухода Варде Царжа разрешила выйти погулять немного – Раско и сам рвался, засидевшись в душных стенах. Чтобы немного его успокоить, Мавна сунула ему в руки дудку, подаренную Лирушем, и теперь Раско беспрестанно выдувал душераздирающие звуки.
– Девочка, – позвала Царжа, когда они уже развернулись к выходу.
– Да?
Царжа, чуть прихрамывая, подошла ближе.
– Ко мне скоро новые люди придут лечиться. Да и не могу я так долго одним мальчишкой место занимать. Он сил набрался, сама видишь. Спит уже меньше. Освободились у меня покои наверху, там две комнаты за пологом и две кровати. Могу поменять тебе ту комнатушку, будете там с братом жить. И мальчишку с собой берите, если хотите.
– Какого мальчишку? – не поняла Мавна. Она держала Раско за руку, чтоб не убежал вперёд неё, а он всё пыхтел в дудку, пытаясь добиться от неё хоть какого-то подобия музыки.
Царжа отмахнулась.
– Да нашего мальчишку. С метиной на лице. Вы и так всегда вместе ходите.
– О. Пожалуй, возьмём.
Мавна смутилась, когда поняла, что Царжа говорит о Смороднике.
После ухода Варде они снова переночевали в амбаре, но почему-то на этот раз оставаться вдвоём ей было неловко. Мавна долго крутилась в сене, а когда вышла подышать ночным воздухом, видела малиновое зарево за городскими стенами – что-то горело на болотах, принося с собой едкий запах дыма, и скоро ей стало жутко смотреть на алеющее небо.
Она поблагодарила Царжу и пообещала позже посмотреть комнаты. Хотелось ещё поговорить про то, что случилось с Варде, и про время, проведённое Царжей под болотами, в качестве жены царя, но Раско слишком настойчиво тянул вперёд. Пришлось пойти.
– Какие дома-а! – восхитился он на улице. Мавна боялась, что сейчас потащит её по переулкам, а потом они заблудятся и не смогут вернуться. Не выпуская руку Раско, она направила его в сторону конюшни.
– Пойдём лучше я тебя с лошадкой познакомлю. Её зовут Ласточка.
Раско вырвался и, продолжая выдувать из дудки что-то неблагозвучное, вприпрыжку побежал к стойлам.
В конюшне царил мягкий обволакивающий полумрак и было тихо, пока туда не вбежал Раско. Мавна погладила Ласточку по морде, заметив, что грива у лошадки тщательно расчёсана. Раско мельком посмотрел на лошадь, оглушительно дунул в дудку и побежал к соседнему стойлу, которое привлекло его гораздо больше – там Смородник чистил своего коня. Мавна сунула Ласточке булку, захваченную из своих вещей, и молча встала между двумя стойлами.
Раньше она не замечала, насколько красив конь Смородника: безупречной вороной масти, с длинной блестящей гривой, всегда ухоженный и вычищенный. Раско замер около коня и чародея, заворожённо глядя на них снизу вверх. Мавна переминалась с ноги на ногу. Вдруг Смородник сейчас скажет Раско что-то грубое? Этот может ведь…
Но он отложил щётку, поправил упавшие на лицо волосы и присел перед Раско.
– Что это у тебя? – спросил так дружелюбно, что Мавна приоткрыла рот.
Вместо ответа Раско выдал отвратительную трескучую трель. Смородник сморщил нос.
– Нет, парень, так дело не пойдёт. Дай-ка покажу.
Он протянул руку. Раско поколебался, обернулся на Мавну, спрашивая её разрешения. Она кивнула, и тогда Раско решился отдать дудку Смороднику.
Тот взял инструмент и стал терпеливо объяснять, как правильно вдыхать и выдыхать, как её держать и как зажимать отверстия, чтобы получился красивый звук. Раско покладисто кивал, глядя во все глаза, а когда Смородник сыграл короткую красивую мелодию, и вовсе завопил от восторга.
– Ну, теперь сам.
Смородник вернул дудку и потрепал Раско по голове, взъерошив ему волосы. Выпрямившись, он только теперь заметил Мавну, и улыбка сменилась странным, будто смущённым выражением.
– Это твой брат? – спросил он.
– Да. Спасибо, что был к нему добр.
Смородник хмыкнул и вновь поднял щётку.
– А ты думала, я ему голову откушу или что?
Раско радостно принялся снова издавать звуки, которые не стали ни каплей лучше.
– Нет, конечно. Ты никому не откусишь голову, особенно моему брату.
Мавна неуверенно сделала полшага ему навстречу, но тут Раско наконец вытащил дудку изо рта и завопил на всю конюшню:
– Там череп! Это твой?! Ты чародей? А коня твоего как зовут?
Смородник вздрогнул и резко развернулся к Раско. Оттащил его от козлиного черепа и подержал сзади за воротник, чтобы не лез под копыта коню.
– Я чародей. Коня зовут… Никак не зовут. Просто конь. Иди лучше к сестре.
– А откуда ты знаешь, что она моя сестра? А тебя как зовут? Тоже никак? Просто чародей?
– Раско, это Смородник, – вмешалась Мавна и взяла брата за руку. – Он мой друг. Мы проделали большой путь вместе.
– А-а, тоже в лампу засосало, значит…
Смородник кашлянул в кулак и вопросительно посмотрел на Мавну.
– Потом объясню, – шепнула она одними губами и улыбнулась. – Там Царжа что-то про новую комнату говорила. На троих должно хватить. Посмотрим потом?
Раско потянул к выходу, заявив, что устал и хочет пить. Мавна на ходу махнула рукой Смороднику, он тоже помахал ей и ответил вслед:
– Посмотрим.
С одной стороны, Мавне было спокойнее знать, что Раско всегда находится под наблюдением Царжи. А с другой, она давно хотела больше времени проводить с братом, и его болтовня отвлекала от нарастающей тревоги за Варде. Где он сейчас? Добрался ли до болот? Не раздавил ли кто-нибудь случайно лягушку? А если добрался, то как его приняли упыри? Не обижают ли?..
В проходе на пути к покоям Царжи Мавна достала свой вновь обретённый нож, в который раз порадовавшись, какая удобная и ладная получилась рукоятка, и, убедившись, что никто не видит, дала Раско немного своей крови. Попив, он стал хныкать, попросился спать. Мавна осторожно приоткрыла дверь и попросила показать новые комнаты.
Царжа проводила их наверх: новое жильё располагалось прямо напротив того помещения, где Мавна однажды ночевала со Смородником, но тут и правда было намного больше места, с лихвой достаточно для троих.
– Ну, братишку тут уложишь. – Царжа указала на кровать недалеко от двери. – А сама уж решишь, с ним ложиться или нет.
– С ним, конечно. – Мавна вздохнула, проверила постель и откинула одеяло, показывая Раско, чтоб залезал. Он сбросил башмаки и с готовностью забрался в постель. – Спасибо тебе. Я найду деньги. Нам бы переждать, пока пути откроют, и поедем домой. Надолго не задержимся.
Царжа кивком указала на дальнюю комнату, за пологом. Они прошли туда: там тоже стояла кровать, но поуже, был и сундук для одежды, и окошко, и стол с одним стулом. Царжа села на кровать.
– Я твоему упырьку сказала, чтоб скорей от вас уходил. – Она пожевала губы и задумчиво кивнула сама себе. – Нечего беды притягивать. Пускай к отцу пока идёт и там посидит. А на быстрый исход ты, девочка, не надейся. Никто не знает, что теперь будет. Сиди тут, пока места освободились. Мужчины сейчас уходят кто в дозор, кто на улицах помогать. Боятся за город. Я-то сама со слободы не хожу, а вести мне приносят. В Озёрье волнения разные. Если людей закрыть в одном месте, они все перессорятся. Вот так и происходит. Кто-то приехал из других городов и застрял тут. Кто-то потратил последние деньги и не может сбыть товар в Кленовом Валу. Кто-то боится за семьи, оставленные в деревнях. Не ровён час, и на улицах начнут биться друг с другом.
Мавна слушала её и чувствовала, как в груди привычно холодеет, дыхание становится поверхностным и тело сковывает оцепенение. Выходит, скоро выехать домой не удастся… Но к оцепенению примешивалась новая тревога, ощущение, что скоро всё будет только хуже. Она тяжело вздохнула.
– Да не вздыхай. – Царжа, вероятно, надеялась её приободрить, но её голос всегда звучал грубовато-ворчливо. – Не в худшем положении. Крыша над головой есть, братец целёхонек, сама жива-здорова. Считай, приехала погостить.
– Домой хочется, – призналась Мавна тихо.
Она зажмурилась, и перед глазами будто наяву показалась её старая комнатка, залитая солнцем. Видение сменилось на пекарскую, где Илар месил тесто, такой высоченный и широкоплечий, что занимал собой половину помещения. Вспомнились запахи свежего хлеба и мешков с сушёными ягодами, гомон в очереди у лавки и голос Купавы, со смехом шепчущий на ухо какую-то очередную сплетню.
Царжа села на кровать рядом с Мавной и потрепала её за плечо.
– Ничего-о, девочка. К нам такие, как ты, нечасто захаживают. В основном местные райхи, озёрские, да чародеи тайком ходят зелья просить. А ты пришла чуть живая от страха, глаза на всё таращила. Теперь другой стала. Бойчее. Так незаметно привыкнешь и перестанешь по дому тосковать. Потерпи немного. Оно ведь, знаешь, как: то плохо-плохо, а там, глядишь, потихоньку, по ложечке и налаживается. В этот раз тоже наладится.