Мысли ворочались с трудом, но Мавна решила, что не станет вести Илара и Купаву к Царже – там тесно и душно, все не поместятся, а Раско будет лучше выйти и погулять. На его месте она бы предпочла встретиться с братом на свежем воздухе, чем в пропахшей снадобьями каморке колдуньи.
– Подождите тут, – попросила она, оставляя Илара с Купавой на крыльце – том самом, где она сама сидела бок о бок со Смородником, когда Варде отнесли к Царже.
Удивительно, каким далёким теперь казался тот день: сейчас у неё нет ни Варде, ни Смородника, ни матери. Но зато есть Раско, Илар и Купава.
У дверей Царжи Мавна остановилась, прижавшись к стене лбом. Голова кружилась, и казалось, что вот-вот – и она сойдёт с ума, если уже не сошла. Слишком многое навалилось за два дня: грустное, страшное, радостное, неожиданное, непонятное, скорбное – и сердце не переставая стучало часто-часто, мешая дышать.
Раско тут же схватил свою дудку и, пока Мавна вела его к выходу, засыпал её вопросами: «А куда мы идём? А зачем мы идём? А мы пойдём смотреть на лошадей?», но она вела его молча, в душе злясь на себя. Как же так? Так давно мечтала вернуть его, а теперь даже поговорить с ним не находит сил, когда он живой, громкий и непосредственный, тёплый и настоящий, доверчиво цепляется за её руку.
Увидев Илара, Раско радостно завизжал на всю улицу и кинулся ему на шею. Мавна стояла у крыльца, снова схватив под локоть Купаву, и с замирающим сердцем смотрела, как Илар кружится с Раско, подняв его на руки. Как же они были похожи! Последний солнечный луч, проходя между домами, золотил их светлые волосы, и прохожие с улыбками оборачивались на счастливо смеющихся чужаков.
По щекам Мавны покатились слёзы.
– Ну ты чего? – Купава вытерла её лицо и поцеловала в висок.
Мавна помотала головой, не сводя глаз с братьев. Губы дрогнули в лёгкой улыбке, будто наконец-то оцепенение начало спадать.
– Ради этого я и пошла из дома. Верила, как дурочка.
– И не зря.
Илар щекотал Раско, и тот заходился от смеха, кричал так, что из окон высовывались любопытные лица. Только теперь Мавна заметила, с какой нежной улыбкой Купава смотрит на Илара. В голове шевельнулась догадка, немыслимая, но такая ослепительно-светлая, что самой тоже захотелось улыбнуться – пусть сквозь пустоту и печаль, но по-настоящему порадоваться хоть чему-то. Попытаться порадоваться.
– Купава! – Мавна отцепилась от её руки и заглянула подруге в глаза. – Вы с Иларом – не просто ездили вместе? Вы…
Она не знала, как лучше сказать, чтобы не обидеть. Видела ведь много лет, как Купава смотрит на брата, да та и не отнекивалась никогда, всегда прямо говорила, что он ей нравится. Зато Илар в последний год стал таким закрытым, что замечал только хлеб и упырей да бросался на всех при каждом удобном случае. Неужели её уход сплотил этих двоих? На душе стало светлее. Выходит, не зря ушла: не только ради Раско.
Бледные щёки Купавы налились румянцем, и она снова стала похожа на себя прежнюю: на ту беззаботную красавицу Купаву, которую Мавна так любила. Тряхнув головой, она хитро прикусила губу и, смущаясь, шепнула Мавне на ухо:
– Мы поженились недавно, под ёлкой. Среди чародеев.
Мавна несколько раз моргнула, никак не веря в услышанное. Но у Купавы было такое довольное лицо, что сомнений не оставалось: она не врёт. Мавна громко шмыгнула носом и по-настоящему улыбнулась, стискивая Купаву в самых крепких объятиях, на какие была способна.
– Дорогая моя, – выдохнула Мавна. – Как я за вас рада! Покровители, ну хоть кто-то счастлив.
– Только волнений ещё больше. – Купава издала смешок, но тут же вздохнула. – Иногда кажется, что лучше бы вовсе никого не любить.
Мавна не стала отвечать, слишком много горькой правды было в словах Купавы. Разомкнув объятия, они смотрели, как здоровенный Илар возится с маленьким и юрким Раско, как ощупывает его с ног до головы, ерошит волосы и с умилением слушает ужасную игру на дудочке.
– Хоть бы на его долю не выпало никаких нежаков, – прошептала Мавна, едва шевеля губами. – И хоть бы он не разжигал в себе искру.
Купава переплела их пальцы и согласно кивнула. Мавна успела отвыкнуть от того, чтобы постоянно к кому-то прикасаться – а ведь раньше они с Купавой всегда ходили за руку или сидели, прижавшись плечом к плечу.
Раско, перестав выдувать хрипы из дудки, заявил:
– Ну, как тебе? Меня чародей научил! Как там его звали? Малинник, кажется. Он с нами жил.
Широкая улыбка Илара дрогнула, и он вопросительно глянул на Мавну. У неё тут же запылали щёки.
– Раско, ну что ты говоришь! Всё не так было.
Настало время Купавы с прищуром толкнуть Мавну в бок.
– А я его видела! Хотела обнять, но не дался. Ты правда с ним общаешься?
Мавна хмыкнула про себя, представив, как участливая Купава тянется к Смороднику, а тот привычно горбится и отодвигается от неё боком. Увидит ли она их когда-нибудь рядом на самом деле? Хотелось бы – всех их вместе.
– Без него не было бы ни меня, ни Раско, – призналась Мавна. – Без Варде я бы не вышла из дома, а без Смородника не дошла бы до болот и до Озёрья. Они оба спасли наши с Раско жизни.
Купава задумчиво потеребила кончик своей косы и обернулась на Мавну, смерив её долгим понимающим взглядом.
– Он вас привёл, но не поехал дальше? – не выдержав, с тоской спросила Мавна. – Да?
Хотелось узнать ещё много всего: как себя вёл, что говорил про неё, как выехал из города и не пострадал ли от нежаков и чародеев, пригодились ли защитные угольки. Но все слова застревали в горле, когда она вспоминала: мог бы сейчас быть вместе с ними, но не захотел. Не захотел снова её видеть.
Илар, обняв Раско за плечо, подошёл к ним. Дудку он взял в другую руку – чтоб Раско перестал мучить ею их уши.
– Он попросил нас подождать до утра. Не хотел, чтобы приезжали слишком рано. Добился, чтобы нам открыли ворота. Знаешь, даже я бы с таким не стал спорить, себе дороже. Провёз через город, указал это место. И описал дом, где тебя искать. Дальше не поехал, вернулся в лагерь.
– Понятно, – ответила Мавна бесцветно.
– А я когда вырасту, тоже хочу стать чародеем! У них красивые кони, а ещё – ужас! – козлиные черепа, это так здорово! Я жуть как хотел потрогать, но этот Земляничник мне не дал, стал ругаться. – Раско состроил кислую гримасу.
– Не надо тебе чародеем, – отрезал Илар. – Пекарем будешь. Или бортником. Да хоть молочником, только не лезь к огнепоклонникам. Обещаешь?
Раско заныл, что всё равно хочет стать чародеем и носить козлиный череп, а Илар снова привлёк к себе Мавну и глухо проговорил, прижимая её к груди:
– Мы с ним сначала немного подрались. По-мужски. Но он говорил о тебе с улыбкой. И оборачивался на город. Наверное, я бы тоже так говорил о Купаве.
Мавна спрятала лицо, утыкаясь в рубаху Илара, и тяжело вздохнула.
– Только он бешеный. Смотри, пожалуйста, чтобы он никого не убил. И чтобы его никто не убил. И сам никого не убивай. И не умирай…
– Сколько условий! Сестрица, когда ты стала такой строгой?
Мавна легонько ударила его кулаком в бок.
– Мы пусть бешеные, но не безголовые, – добавил Илар уже серьёзно. – То, что нравится тебе, нравится и мне. И раз уж ты замолвила словечко, то так и быть, привыкну. Только я хотел идти в дозор на городскую стену, а не в лагерь. Дозорным мне как-то привычнее.
Мавна согласилась. Пусть хотя бы Илар не кидается в самое пекло – ей будет спокойнее.
Они долго обнимались вчетвером – посреди улицы, не обращая внимания на то, что их все обходят. Трепали друг друга по волосам, целовали в щёки. А потом Илар и Купава, отойдя в сторонку, целовались в губы, и Мавна с Раско отвернулись, чтобы не мешать.
Илар забрал лошадь и ускакал прочь с Чумной слободы. Мавна, Купава и Раско, утирая носы, смотрели ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за поворотом улицы. Наступил настоящий вечер: тёмный, густой, с отблесками костров во дворах, с ароматами готовящейся пищи и крепких травяных чаёв. Небо вновь начало наливаться оттенком малинового – и с окрестностей снова тревожно потянуло дымом.
– Пойдём, покажу наше жильё. – Мавна оторвала взгляд от жутковатого неба и потянула Купаву в дом. – Покровители, какое же счастье, что ты снова у меня есть.
Глава 18Летящие стрелы и тёмные вечера
Чтобы Чумная слобода скорее осталась позади и он не успел обернуться, Илар всё сильнее подгонял коня – он ясно понимал, что, стоит ему ещё раз взглянуть на Купаву, на живых Мавну и Раско, тогда и ему, и им расставание дастся ещё тяжелее.
Пару раз он малодушно подумал: а что, если всё-таки остаться с ними? Он не воин и не чародей, он – простой пекарь из маленькой деревни. Его дело – месить тесто и печь хлеба с поджаристыми корками, а потом продавать их мирным людям. Ну какой из него убийца упырей?
Но Илар одёргивал себя: нет, сейчас он не пекарь. Он сильный молодой мужчина с проснувшейся искрой, умеющий сражаться и защищать близких. Если все вспомнят свои мирные занятия, то даже дозорных не останется, а паре чародейских отрядов не выстоять под натиском нежаков. Тогда стены города падут, сражения перетекут на улицы, а простым людям не под силу справиться с таким количеством упырей.
За пазухой, завёрнутый в клочок тряпицы, ощущался твёрдый уголёк. Что ж, чародей не обманул: угольки на самом деле помогли добраться до города. Выходит, он помог спрятать Купаву за городскими стенами – не говоря уж о том, что и про Мавну с Раско не врал…
Илар хотел сразу свернуть к постам дозорных и попроситься к ним, но в последний момент передумал и погнал коня к городским воротам. Его выпустили неохотно, приоткрыв створки ровно настолько, чтобы мог проехать всадник, и тут же ворота снова захлопнулись за спиной.
В этот раз уголёк тоже скрыл. Нежаки сновали в рваной шали тумана между городом и чародейским лагерем, окружённым стеной из костров. У городских ворот теперь тоже пылали высокие костры, не давая нежакам подобраться слишком близко. Нижняя часть стены, сложенная из булыжников, обуглилась от пламени, но до бревенчатой части огонь всё-таки не доставал.