– Ну здравствуй. – Боярышник пожал руку Илару и чуть сощурился, увидев Мавну, но кажется, так и не вспомнил, где её видел.
– Я рад, что ты цел, – произнёс Илар вместо приветствия.
Мавна помотала головой. Уж кого-кого, а этих двоих она не ожидала увидеть мирно общающимися.
– Что теперь с этим всем? – спросил Илар, обводя рукой ратницу и двор.
Погладив бороду, Боярышник неохотно пожал плечами.
– Посмотрим. Упыри ещё бегают. Есть и те, кто в людских телах прячутся по деревням. Таких тоже предстоит выследить. Если они не собираются жить в согласии с людьми – то убить. Слышал, князь хочет оставить чародейские рати по Уделам и взять на своё содержание, но теперь мы будем следить за порядком и вершить суд. А дальше – как жизнь повернёт. Никто наперёд не знает. Но ратницы убирать никто не спешит, мы продолжаем обучать молодняк и помогать тем, кто не знает, как быть с проснувшейся искрой. Она ведь у любого может разгореться, и если не направить в нужное русло, то жди беды.
Раско визжал от восторга, разглядывая цыплят, Мавна и Купава прогуливались под руку во дворе, обходя пасущихся кур, а сами вполуха слушали разговор Илара и Боярышника. Звучало правдиво: неизвестно, как будет дальше, и на месте удельного князя действительно лучше бы сохранить чародейскую силу. Пусть они натворили много бед и не всегда были правы, но могли сослужить службу для всех уделов.
Смородник не стал задерживаться у Сенницы. Широким шагом спустился со ступеней и мотнул головой.
– Ласточку свою можешь не возвращать. Я договорился.
Он протянул Мавне мешочек – а когда она хотела взять, цокнул языком и убрал себе за пазуху.
– Нет уж. Тяжёлый, уронишь ещё.
Он усмехнулся, подмигнул ей наполовину белым глазом и вскочил в седло. Мавна, подняв сосновую шишку, запустила ему в спину.
Ещё через пару дней они въехали в Сонные Топи.
С колотящимся сердцем Мавна подъезжала к деревне, но с каждым шагом волнение понемногу отпускало.
Ограда вокруг деревни ещё стояла. Местами обожжённая, местами истерзанная когтями, но всё та же, какой была в день её ухода. И козлиные черепа висели на привычных местах.
Улицы пострадали больше. Некоторые дома полностью выгорели, у иных обгорели только отдельные части, и теперь то и дело слышался стук молотков и долот. Завидев чужаков, люди останавливались, но, узнав Илара, Купаву, Мавну и Раско, приветственно махали руками. У одного из домов к ним выбежал Алтей, и они с Иларом долго обнимались.
– Я ж обещал лошадь вернуть! Вот, забирай. С телегой! – смеялся Илар.
Алтей тоже смеялся.
– А я уж простился с вами со всеми. – Его глаза округлились, когда он увидел Раско. – Быть не может! Это же твой братец!
– С такой сестрой всё может быть, – гордо ответил Илар.
Чем дальше они шли по улице, тем больше народу выходило поздороваться, и Мавна едва не прослезилась, глядя, как все рады возвращению Илара – пусть по его вине чародеи сожгли несколько домов, но он, видимо, всё равно был для них героем. Мавне и Купаве тоже радовались, на Раско смотрели, как на чудо, и несли ему пряники, а вот на Смородника косились с опаской. Мавна видела, как он неуютно ёжится и кривит губы, будто хочет показаться ещё грознее, и незаметно дотрагивалась пальцами до его руки, когда он был готов стиснуть кулаки.
Их дом стоял нетронутый и целый, и пекарская с торговым окошком тоже оставалась как была. Увидев родное крыльцо с кустами шиповника и пекарскую, в которой Айна выставила нехитрые караваи, Мавна не выдержала и расплакалась. Смородник тут же молча сгрёб её рукой, прижав к себе, и некоторое время она простояла, рыдая у него на груди.
Отец сначала долго не хотел верить своим глазам. Он очень постарел за эти недели, похудел и осунулся, и долго стоял на крыльце, глядя на троих своих детей, которых потерял по очереди. И только когда все сели за одним столом, уронил голову на руки, и затрясся, и долго просил у всех прощения – особенно у Илара. Мавна не знала, что за разговор состоялся у них перед отъездом Илара, да и не хотела знать, просто гладила отца по спине, а потом, спохватившись, побежала к печке греть чай.
А вечером попросила показать могилу матери и долго просидела там одна, договорившись, чтобы никто её не тревожил.
Ближе к осени, когда Сонные Топи вновь отстроились и засияли новенькими светлыми домами, сыграли настоящую свадьбу Купавы и Илара – не где-то под ёлкой, а со столами во всю площадь, с пирогами и расстегаями. Греней принёс столько мёда и медовухи, что каждому хватило бы залиться с головой. Несмотря на протесты Мавны, Греней влил в Смородника огромную кружку медовухи, и тот скоро сполз под стол, а потом проспал мертвецким сном до следующего полудня. Целый день после этого Мавна отпаивала его отварами от головной боли и ужасно ворчала.
Купава после свадьбы перебралась к ним домой. Отец оставил родительскую спальню для сына с женой, а сам занял комнату поменьше. Илар чесал в затылке и повторял, что обязательно нужно пристроить к дому ещё часть – благо земли вокруг было много, да и рук в деревне – тоже. А с монетами от князя и вовсе можно было строить хоть терем, но всё чаще они говорили о том, что было бы неплохо перебраться куда-нибудь в Озёрье.
Мавна постепенно обставляла свою спальню так, как и мечтала. Покупала, когда выбиралась на торг, вязаные скатёрки и новые занавески, расставляла на полках красивые берестяные туески и деревянные сундучки.
Они со Смородником виделись почти каждый день – его приютил Алтей, и Мавна водила его гулять по Сонным Топям, но понимала, что ему тут всё кажется тесным и душным. Она не говорила ни слова против, когда он вскакивал в седло и уезжал на день-два – добивать упырей, которые нет-нет да и поднимали вой. Только просила возвращаться – и он каждый раз держал обещание.
Она видела, что ему тоскливо без прежней силы – теперь его искра стала угасшей, едва теплящейся и годной, лишь чтобы разжигать печь и небольшие костры. Саму Мавну это устраивало: пусть лучше так, мирная искра, о которой говорила Царжа, чем неукротимая сила, готовая сжечь целый город. Но постепенно Смородник становился терпимее, реже огрызался даже на чужих людей, а Мавна понимала: ей до жути нравятся обе его сути – и вспыльчивая, и мягкая. Он будто бы наполнял её забытым теплом, разогревал ту, застывшую и замёрзшую, Мавну, снова приводя её к прежней себе. А Мавна, в свою очередь, немного гасила его горячий нрав, успокаивала и без слов говорила: «ты там, где должен быть, и ты тот, кто ты есть».
Варде тоже нередко заходил. Они с Агне пока остались в корчме её отца, и Мавне показалось, что Варде такое положение более чем устраивало – об Агне он говорил с трепетом и теплом. Они помогали детям, спасённым со дна болота, вернуться по домам и к осени пристроили почти всех.
Каждое утро Мавна заходила смотреть, как Илар месит тесто в больших кадках, погружая сильные руки по локти. Солнце, заглядывая в пекарскую, поливало золотом его волосы и лицо, и её сильный брат выглядел таким счастливым, умиротворённым и сосредоточенным, что хотелось смотреть на него и смотреть.
А когда однажды она выехала со Смородником на лошадях за околицу показать ему красивый пруд, то они оба с удивлением заметили, что болота отступили дальше от деревни и вокруг стало не так топко – обычные поля, поросшие травами и ягодными кустами.
И осеннее солнце в тот день светило им так ярко, как не светило в начале лета, на Русалий день.
Благодарности
Вот и подошёл к концу наш путь с Мавной, Смородником, Варде, Иларом и Купавой: через топи, туманы, долгие ночи и чародейские огни, под вой упырей и свист летящих стрел. Я очень привязалась к этим героям и полюбила эту историю – надеюсь, что вам тоже полюбились мои неидеальные ребята и их непростой путь, пропитанный страхом и надеждой.
Хочу сказать большое спасибо каждому, кто проделал этот путь вместе с нами. Спасибо, что дочитали дилогию и нашли для неё место в своих сердцах.
Спасибо команде «Черным-бело» за чуткий подход к изданию и комфортную работу. Кира, Оля, Мита, редакторы Полина и Нина – вы большие профессионалы своего дела. Спасибо художнице Anrimortis и дизайнеру Кате за чудесное оформление!
Спасибо моему лягуховому чату-болотцу: вы знаете, что вашу роль в появлении этой истории трудно переоценить. Без вас и вашей поддержки у меня не получилось бы закончить её именно так. Вы мои искорки надежды!
Пусть прозвучит наивно, но хочу выразить благодарность музыкантам группы Motionless in White за вдохновение и прилив сил по ночам, когда я садилась и писала самые сложные и драйвовые сцены – без их музыки дилогия не вышла бы настолько динамичной.
И, конечно, спасибо именно вам – читателю, который сейчас держит эту книгу. Иначе ради чего это всё?
Никогда не опускайте руки и не позволяйте топям тянуть на дно. Берегите свою искру в душе, дарите тепло и знайте: трудные времена заканчиваются, а вера в лучшее – бесконечна.